Шерхан (СИ) - Кострова Валентина. Страница 62

— Привет. Спасибо, что подвез Вику, — заглядывает мне за спину, я оборачиваюсь, возле машины смущенно стоит сестрица Леры. Вика без каких-либо пояснений идет к нам, открывает рот для речи, но Лера качает головой. Я не понимаю, что происходит, но младшая сестра тяжело вздыхает, идет в дом. Старшая все еще стоит рядом со мною, вселяя в меня какую-то надежду на более откровенный разговор, хотя ни место, ни настроение не располагало к раскрытию души.

В фильмах, в книгах мы бы давно уже обнимались, целовались, клялись в вечной любви, обещая рай на Земле. В реальности мы смотрим друг на друга, пряча свои эмоции, ничего не говорили. Чужие родные.

— Рад тебя увидеть. Ты похудела немного.

— Ты тоже похудел. И подстригся по-другому, чем в последний раз, — последний раз это было почти год назад. Год назад! Я улыбаюсь, киваю головой, не зная, как нам преодолеть вот это отчуждение, ощущение дискомфорта наедине.

— Лер…

— Да? — ее глаза внезапно вспыхивают, сверкают из-под ресниц, как быстро летящая мимо комета. Мне бы загадать желание.

— У тебя все хорошо?

— Да. У меня все хорошо.

— Это хорошо.

— Да, хорошо.

Разговор не клеился, а уйти мы почему-то не могли, что-то держало нас, не давало поставить жирную точку или договориться о запятой.

— Ну, я пойду. И правда, рад был тебя повидать, отлично выглядишь, но пару лишних килограммов тебе не помешали б.

— Я тоже рада была тебя увидеть. Хорошо, что у тебя все хорошо.

— А с чего ты взяла, что у меня все хорошо? — мой вопрос выводит Леру из ступора, из шаблона поведения, она часто моргает, в глазах немой вопрос. — Мне без тебя плохо, — с усилием воли изображаю веселое выражение лица, чувствую, как в груди теснится что-то необъяснимое, непонятное и без определения, оно душит меня, не дает мне дышать. Делаю резкий вдох и отворачиваюсь, иду к машине, с желание поскорее уехать отсюда, пока в состоянии держать лицо.

— Яр! — окликает Лера, когда я взялся за ручку двери машины. Сердце екнуло от радости, поспешно оборачиваюсь. Она все там же стоит, теребит тесемки на куртке. — Позвони. Номер не изменился.

— Я позвоню! — обещаю себе и ей, ибо это как маленькая оливкая веточка к примирению. И впервые с момента этой встречи улыбаемся друг другу ободряюще, с надеждой, что все у нас получится во второй раз.

30 глава (Лера)

Светает. Горизонт уже начал светлеть. В руке сжимаю мобильник, до конца верила, что Яр позвонит именно тем днем, когда сказал «хорошо». Но телефон молчал, вечер сменился на ночь, а ночь уступила место утру.

— Лер… — в комнату крадучись заходит Вика, смотрит сначала на кровать, потом на подоконник, где я сидела. — Бессонница? — подходит ко мне, устраивается рядом. Когда-то давно я просила маму сделать мне широкий подоконник, как в американских фильмах, и накидать на него много подушек. Это было моим самым любимым местом. Отсюда море не видно, но было слышно, если приоткрывать створки окна.

— Да, перенервничала и не спалось.

— Ждала его звонка? — понимающе смотрит на телефон в руке. Полгода назад мы внезапно стали близки, настолько близки, что мама бы порадовалась за нас.

— Ждала, — признаюсь, кладу голову на плечо Вики. — И он не позвонил. Наверное, я многое от него жду…

— Он обязательно позвонит. Я видела его глаза, Лер, он до сих пор тебя любит. Наверное, о такой любви мечтает каждая, а ты ее получила.

— И предала…Мне так стыдно пред ним. Я после всего случившегося недостойна его любви, его внимания.

— Лера, всем тогда было сложно, все переживали по-своему. Просто каждый выбрал свой метод.

— Это все равно меня не оправдывает, Вик. Он так многое для меня делал, он всегда был рядом, с самой первой минуты нашей потери, не обвинял и молча проглотил мои обвинения. А что сделала я? Тайком разослала свое резюме, без объяснений уехала, в трудную минуту не оказалась рядом, когда умер его лучший друг, которого он считал своим братом.

— Лер… — Вика гладит меня по голове, тяжело вздыхает. — Ты скажешь ему? Я еле сдержалась, чтобы не вывалить на него все, что с тобою произошло за этот год.

— Ты ничего не сказала? — встревоженно поднимаю голову, всматриваюсь в Вику.

— Нет. Я подумала, что вы должны сами друг с другом поговорить о том, что с каждым случилось за этот год. Если о нем ты более-менее была в курсе, то он о тебе — нет.

— Я все ему расскажу.

— Лер, только не утаивай. Он должен знать.

— Да, конечно. — улыбаюсь, согласна киваю, но на самом деле сомневаюсь, что сумею с Ярославом заговорить о своей жизни без него. Вика поджала губы, словно прочитали мои мысли, качнула головой.

— Пойду еще досплю пару часиков. Увидимся за завтраком. И тебе бы не мешала поспать.

— Да. Я тоже подремлю, — сестра согласно кивает головой. Когда она ушла, я сползаю с подоконника, иду к кровати, ложусь, сразу сворачиваюсь клубочком. Несколько минут смотрю в одну точку, потом подрываюсь и тяну руку к тумбочке, где стоял стакан воды и куча разноцветных таблеток. Надо бы их разложить в пластиковом оргайзайнеру по дням, да лень, я их уже на глаз определяла, какую в какие часы пить.

Поспала я в итоге три часа. Проснулась ровно в девять, чувствовала себя разбитой, проще было не ложиться. Совершаю ежедневные ритуалы в ванной, расчесываю волосы. Они у меня поредели. Провожу рукой по некогда густой шевелюре и вздыхаю, теперь хвост моя вечная прическа. Мажу лицо кремом с эффектом тонального крема, улыбаюсь своему отражению, но грусть в глазах никуда не делась.

В столовой папа с Викой завтракали, вокруг них суетилась Дина Петровна. Запах еды вызвал приступ тошноты, подавляю спазм, улыбаюсь. Я иду к своему месту.

— Доброе утро! — весело приветствую всех, три пары глаз настороженно следят за мною. Я уже привыкла, что каждый мой шаг теперь под строгим наблюдением, а первые месяцы было сложно находиться под присмотром, казалось, что мне не доверяли или считали неразумной.

— Доброе утро, дочка! — папа, убедившись, что я в нормальном состоянии, улыбнулся в ответ и подставил щеку для поцелуя. Вика тоже заметно расслабилась, Дина Петровна моментально подхватила добродушное расположение духа семьи, кинулась ко мне с травяным чаем.

— Чем ты будешь сегодня заниматься?

— Дома посижу, — замялась, осторожно глянула на папу. — Если позвонит Ярослав, то пойду с ним погуляю и в кафе посижу. Можно ведь?

— Мой отрицательный ответ что-то изменит? — его глаза потемнели, задумчиво вертит вилкой. — Я, конечно, немного изменил о нем мнение, но сколько не отмывайся, а грязь все равно останется грязью.

— Папа, я не оправдываю Ярослава, понимаю, что его деятельность ничего хорошего не несет, но позволь мне быть с ним…Мне ведь другого не надо.

— Лера, я бы очень хотел, чтобы ты сто раз подумала о том, твой ли этот человек, ведь ты понимаешь, — спотыкается на своих мыслях, замолкает, вздыхает, — ты понимаешь, что иногда жизнь идет не на десятилетия, а на пару лет. И нужно ценить каждый миг.

— Поэтому я и хочу этот миг провести рядом с ним, пусть он тянется столько, сколько надо, но рядом с ним. Я итак потеряла год.

— Полгода.

— Если бы я была рядом, он не попал в ту ситуацию, и все были живы.

— Не обольщайся Лера, в той игре, что велась, живых бы некоторых не было при любом раскладе. Просто во втором варианте твой Ярослав избежал бы заключения.

— Давай не будем портить друг другу аппетит, — утыкаюсь в тарелку, показывая папе тем самым, что больше ничего не буду с ним обсуждать.

— Я просто пытаюсь тебя защитить.

— От человека, которого я люблю? — поднимаю на него глаза и усмехаюсь. — Он никогда не причинял мне боль, не предавал, не уходил в трудную минуту. Он даже закрывал глаза на то, что хозяйка из меня никакая и ел недосоленный суп, говоря при этом «вкусно». Надевал плохо поглаженную рубашку, со смехом заявляя, что теперь это новый тренд в моде, мятые вещи. Другой на его месте давно бы тыкнул меня в мои недостатки, а он их просто ненавязчиво исправлял. А еще, я до сих пор хочу от него сына, даже если это отнимет у меня последние крупицы здоровья! — по щекам катятся слезы, шмыгаю носом. — Я его люблю. Просто…И я хочу быть с ним рядом, до самой последней минуты, пока дышу, пока живу. Как ты, папа, был с мамой. Я хочу держать его за руку и видеть рассвет, провожать закат. До последнего вздоха ощущать на своем лице его дыхание.