Возвращение (СИ) - Лэй Лана. Страница 59

— Это весьма поправимо, — самодовольно хмыкнул тип. — А брачный танец мы можем станцевать прямо сейчас. Думаю, это сблизит нас… Проверим?

Я в ошеломлении застыла от недвусмысленного грубоватого намека. Это мне, во всех смыслах благородной девице, были предложены такие бульварные непотребности? И все же внутри что-то сладко екнуло от мерзких слов. Я приказала предательским чувствам помолчать и в доказательство невинности своих помыслов что есть мочи огрела макушку жениха, осмелившегося высказать неприличности, лопаткой, которой накладывала птичий корм. Лопатка, к моему сожалению, была не очень большой, и вряд ли могла тягаться с тяжелой садовой лопатой. Инструмент глухо тюкнул туда, где, как полагают, скрывается орган мышления — мозг. Я в который раз убедилась, что у хозяина дома явно плохо с этим важным органом, раз лопатка ударилась так подозрительно глухо.

Ратмир вмиг посерьезнел, глаза налились странным чувством, словно пожирающим меня изнутри. Стремительно врывающийся взгляд, неприкрыто жадный. Показалось, что хозяин дома вот вот обратится страшилищем из сказок, откроет огромный, полный зубов, рот, и сожрет меня целиком. Чудовище уверенным движением перехватило мою руку с лопаткой, пальцы невольно разжались и орудие возмездия полетело вниз. Резко дернул к себе, замедлился на секунду словно примеряясь и пристально всматриваясь мне в глаза. Не знаю, какой ответ он хотел увидеть, кроме глупого ошеломления, в них не было ничего. Секундой позже он впился мне в губы не хуже голодного вампира.

Я впала в ступор от этого неожиданного напора, словно замерзшая осенью ящерица. Остервенело терзая мне губы, Ратмир как будто хотел утвердить свое право на меня… вопреки всему, что я желала противопоставить. Но прислушиваться ко мне не входило в его правила. Я осела от быстрых движений губ, словно стремящихся донести до меня какую-то непреложную истину, и не оказывала сопротивления, пассивно ожидая, когда же его запал пройдет. Вспомнила, что в моменты острого приступа психам лучше не оказывать сопротивления. Подлая мысль внутри нашептывала, что неплохо бы дождаться продолжения. Но, слава небесам, Ратмир так же внезапно отстранился, бросив быстрый оценивающий взгляд на меня, резко развернулся, проскользнув подошвами по дощатому полу и ушел. Я же осталась, как и всегда в минуты наших взаимодействий стоять в растрепанных чувствах, переваривая произошедшее, несмело дотрагиваясь до горячих губ и думая о том, что все это значит для меня.

И хотя дни этой недели были чрезвычайно насыщены и интересны из-за внезапно свалившегося доступа в Лабораторию и бесконечного общения с близнецами, ночи терзали меня въедливыми размышлениями о своей судьбе и предстоящей свадьбе. Спала совсем плохо. Днем я могла отвлечься от сложных и неприятных мыслей, но как только оставалась в своей кровати в тишине и темноте, словно спрятанные в шкафу монстры, они набрасывались на меня и ненасытно пожирали, заставляя принимать решение. Пришлось признать, что время, проведенное в лесу, оставило неизгладимый след в моей душе. Оно погрузило меня в иной мир, сложный, загадочный, ставящий множество вопросов, выворачивающий душу наизнанку в попытке понять, проникнуть в его тайны… И это было… не менее интересно, а положа руку на сердце, даже куда больше, всей моей учебы в Изыскарии.

Ратмир… Я ничего не могла с собой поделать, но каждый раз при воспоминании о мрачном лесном хозяине мое сердце начинало биться беспокойно. Я оказалась загнанной в ловушку собственных чувств. Тягучие приторные эмоции, накатывавшие каждый раз при приближении непроницаемого тирана, делали меня похожей на муху, застрявшую в клубничном желе. Вроде и свобода близко, но стоит оторвать от липкого содержимого одну лапку, как прилипает другая.

Исходя из опыта прочитанных мною любовных романов, сердцебиение всегда было достоверным признаком небезразличия. К концу недели я так измучила себя, что решила провести полевой эксперимент. Незаметно подходя к Ратмиру со спины, обращала весь свой слух вовнутрь. И с удивлением обнаруживала, что мой орган по перекачиванию крови начинал ускорять свое движения, глухо биться и подскакивать, толкая разгоряченную алую жидкость, заставляя гореть щеки, дышать интенсивнее, и крутя внутри живота завихрении. Пугаясь своей реакции я отпрыгивала и норовила скрыться подальше, уйти к любимым пробиркам, забыться и не думать о происходящем, общаться с близнецами, больше, насыщенней, лишь бы не думать, не чувствовать…

Но ночи заставали меня врасплох. И вот тогда, в звенящей тишине, я жадно глотала воздух у окна, желая успокоиться и не думать о происходящих в моем теле и сознании изменениях. Их просто не должно было быть, все было неправильно, неестественно… Я не могла себе позволить так глупо и безосновательно влюбиться в человека, с которым решила не связывать свою судьбу с той самой минуты, как Гарольд озвучил предсказание ветхой старухи. Уже тогда я понимала, что подобная нелепость не приведет ни к чему хорошему. И пусть сейчас что-то во мне необратимо изменилось, пусть предательская мысль нашептывает, что в лесу хорошо… Даже слишком хорошо. И интересно до остановки дыхания… Лаборатория рядом. Все под рукой. И сильный, до одури привлекательный мужчина тоже. Но… я не могла.

В этом треклятом забытье трепыхалась мысль — у каждого своя цель. И Ратмир не благоволит ко мне просто так… Есть причина. Торговля, выгодные соглашения, что угодно, о чем я могу не знать. И пусть я раньше не встречала мужчин, которые могли так упоительно целовать (да и вообще приближались ко мне столь близко)… это лишь реакция организма. Я слишком неопытна, сравнить мне не с чем. Точнее, не с кем. Я никогда не делала выбор. Выбор навязался мне сам. А тело… это всего лишь физиология. А вовсе не душа, не путы души… химическая реакция. Мужчина приближается к женщине — и возникает закономерная реакция мышц, связок и сосудов, регулируемая особыми кровяными веществами и частью мозга. Пожалуй, так.

И… на моей стороне был самый важный аргумент. Моя свобода. Свобода, которую я никогда не могла вычеркнуть из себя просто так. Несмотря на весь уникальный опыт, полученный в этом месте, несмотря на Ратмира… Даже если он испытывает ко мне не просто сумасшедшее желание принести жертву лесу или прагматичную потребность в выгодной торговле. Если он… увлечен мной. Что с того? Я не могу быть щепкой, безвольно бросаемой морем в нужную сторону, листом, сорванным с дерева беспокойным ветром..

Я не могу лишиться воли, превратившись в стеклянную статую, переносимую по прихоти из одной комнаты в другую. Мне жизненно необходимо самой решать свою судьбу. Я знала это точно. Какое счастье возможно, когда все решили за тебя, не оставив выбора? Слова Ратмира о том, что мне необходимо привыкнуть, и я не смогу покинуть лес, принадлежа этому месту на веки вечные, — чертили внутри меня грязные неопрятные разводы, забивая то робкое притяжение, которое чуть слышно, слабым зеленым ростком прорывалось изнутри. Оно отсекло выбор, а значит, отсекало возможность меня. Меня не хотели спросить, а я в ответ, не могла это принять.

Глупо получалось… я гнала от себя прочь те надежды, которые незримо рождались в нашем противостоянии с тираном. Быть может, у них был шанс… Я хотела в это верить и не хотела одновременно. Но этот шанс был с самого начало намертво перечеркнут. Он был разбит еще тогда, при первой нашей встрече, когда мы со скалы обозревали окрестности. И Ратмир озвучил свои мысли. Свое полное доминирование. Я была уверена, что подчиняясь слепо, не только я утрачу интерес к себе самой, но и окружающие…

С утра я обнаруживала в зеркале осунувшееся лицо с запавшими глазами и измученным, загнанным взглядом. Бодрилась как могла, дышала резко, разгоняла хмурое настроение небольшой зарядкой, и казалось, что после завтрака день начинал играть новыми красками. Я забывалась… до следующей ночи.

Близился конец недели, а значит, скоро нагрянет документалист, защелкивающий ошейник… фиксирующий браки. Как только я буду связана формальными обязательствами, я пропаду окончательно. Ратмир не станет сдерживать себя, это он дал понять. Я… наверное, я не смогу устоять. Хотя, кто со мной будет советоваться? Потеряю не только девичью честь, но и саму себя… Растворюсь окончательно в этом безумии окружающего пространства, странного леса и его мрачного хозяина. Не останется Алёны, той любознательной и самостоятельно девчонки, а будет только тень… Пленница леса.