Рук (ЛП) - Харт Калли. Страница 5

— Что заставило вас прийти на собеседование для работы в музее, Карл? В вашем резюме написано, что вы, прежде всего, интересуетесь языками. Вам известно, что вы не сможете развиваться в интересующем вас направлении здесь, в музее? — парень, который сидит напротив, смотрит на меня непонимающим взглядом, так, словно я изъясняюсь на языке суахили [9]. Ирония этой ситуации в том, что если бы даже я говорила на суахили, он должен был бы меня понимать. В его резюме написано, что он имеет навык этого разговорного языка.

— Я знаю. Просто подумал, что это могло быть забавно. У меня есть пара месяцев, прежде чем начнутся занятия в университете. Поэтому я предположил, что подрабатывать здесь было бы очень занимательно.

— Подрабатывать — работать неполное количество часов? Эта должность на полный рабочий день, Карл. Как минимум на предстоящие шесть месяцев.

— Оу, что серьезно? Я думал, что тут гибкий график или что-то типа того.

— Еще как серьезно. И, несомненно, он не гибкий.

— Да? Ну, что ж хорошо. Спасибо, что приняли меня, полагаю, — двадцатилетний панк встает на ноги, одевает свой пуховик, поднимая свою невероятно стильную сумку, и показывает мне на двух руках поднятые вверх большие пальцы. — Как бы то ни было, было круто встретиться с вами, мисс Коннор.

Я смотрю, как он удаляется, стараясь, чтобы моя челюсть не упала на пол. Какого хрена только что произошло? Поднятые вверх большие пальцы? Было круто встретиться со мной? Пошло все к черту. Все три собеседования я просто просидела, потому что ни один кандидат не подходил мне. Даже близко. Первая девушка была грубой и не прекращала надувать и лопать свою жевательную резинку. Второй парень был невероятно стеснительным, я не услышала ни хрена из сказанного им, я уже не говорю про ответы на мои вопросы. Мой третий претендент был Карл... Ну что ж, Карл явно был чем-то большим. Я захлопываю свой ноутбук и тяжело вздыхаю.

Снаружи в шумных мраморных коридорах и лестничных площадках, я могу слышать, как мужчины разговаривают с женщинами, а так же громкие, восторженные крики детей и никогда не прекращающийся звук шагов. Эти звуки успокаивают меня уже на протяжении долгого времени. Это шум жизни, которая у меня всегда была, а теперь она лишь кажется отдаленным напоминанием, словно теперь я турист, и больше не принадлежу этому месту.

А в моем кабинете, среди стеллажей и высоких полок, заваленных сокровищами с предыдущих выставок — чучел койотов, медуз в натуральную величину, карт звездного неба — обнаруживаю, что я — это все еще все та же я. Почти та же.

Мои собеседования были бессмысленной и пустой тратой времени, так или иначе мне показалось, что они длились вечность. Я пропустила обед, сейчас часы показывают уже начало второго, поэтому я делаю себе просто кофе. В кабинете, я потягиваю черный крепкий напиток, когда предоставляю себе удовольствие насладиться десятиминутным перерывом. В моей сумке лежит новый роман для книжного клуба, который неодобрительно посматривает на меня, занимая слишком много места в сумке. Только одному Господу известно, почему Кайла выбрала именно эту книгу. «Семь тайных жизней Джеймса П. Альбрехта». Название звучит совершено не романтично. Аннотация позади книги тоже. Там говорится только о том, что главный герой является клептоманом и вором, который впадает в безумие, когда его преступления становятся наиболее ужасающими.

Я не вижу ни намека на женщину в истории. Нет ни намека на то, что Джеймс Р. Альбрехт будет спасен от преступной судьбы и сумасшествия какой-нибудь доброй душой. А именно этого, я всегда жду от книги. Это именно то, чего я так жажду от истории на данный момент, потому что прекрасный принц в сияющих доспехах никогда не позволит его избраннице попасть в беду. А заботливая, обладающая даром спасения героиня, никогда не оставит своего сломленного мрачного суженого. Эти книги мое спасение от реальной жизни. Потому что знаете, что? Реальная жизнь полное дерьмо, в ней не всегда все так заоблачно как всем может казаться.

Книга начинается с неспешного сюжета: мужчина, которому чуть за тридцать, пытается разобраться в своем месте в этом мире, после того, как любовь всей его жизни покинула его. Повествование ведется немного банальным и местами странным языком. В книге мелькают странные описания Чикаго, которых в реальной жизни не существует. Происходит несколько кратких эмоциональных внутренних монологов, которые заставляют меня чувствовать себя странно, так как, насколько я могу сказать, Джеймс не является ни чутким, ни сочувствующим человеком. К концу первой главы, я подозреваю, что Джеймс — социопат, и причина, по которой любимая покинула его, кроется в том, что он убил и спрятал ее тело в недавно разбитом саду на заднем дворе.

Странно. Но, не смотря на это, я втягиваюсь. К тому времени, когда смотрю на часы, время показывает десять минут третьего. Черт. У меня же назначена встреча с Оскаром. Я очень опаздываю. А я ненавижу опаздывать, особенно когда пообещала кому-то помочь. Я спешно покидаю свой кабинет, закрывая дверь позади меня, и когда уже дохожу до противоположной стороны здания, то понимаю что взяла свою книгу с собой вместо того, чтобы убрать ее в сумку.

Я обхожу чуть съехавшую на бок башню из телефонных справочников, улыбаясь, когда вижу их разорванные, смятые корешки, которые дают мне четко понять, когда они были напечатаны (1981-2002гг.), и в то же мгновение сталкиваюсь с еще одной преградой, на этот раз, человеческой. Книга выпадает из моих рук, когда я врезаюсь в человека, который стоит позади стеллажа с телефонными справочниками, вскрикивая ужасно громко, пытаясь восстановить равновесие. Очень неженственно и, вне всякого сомнения, не грациозно.

— Воу. Черт побери. Ты в прядке? — появляется рука и хватает меня, и нужно сказать, что как раз вовремя. Я не падала с... Даже не могу припомнить, когда падала в последний раз, это было так давно. И в данный момент, я спасена от унизительно падения, но только благодаря сильным рукам, что так крепко обвились вокруг моей талии. В следующую секунду, я уже смотрю в лицо молодого парня... Темные волосы, темные глаза. Нет, стоп. Это не молодой парень. Не совсем. Он молод, но уже прошел преображение нескладной юношеской молодости, которая заставляет чувствовать всех парней неловко в своем собственном теле. Он широкоплеч, и его ладони чувствуются огромными на моем теле. Его волосы сбриты с двух сторон и уложены назад на макушке в стиле невероятной модной стрижки, которую носили почти все в Нью-Йорке примерно в 20-х годах, под которую стригутся, вероятно, и по сей день. На его челюсти виднеется налет темной щетины, его левый передний зуб немного искривлен. Обычно я не подмечаю такие недостатки, но находясь в непосредственной близости от его лица, благодаря чему мне открывается отличный вид на его восхитительные пухлые губы и его зубы, которые находятся прямо перед моими глазами.

— Насколько мне известно, убийство все еще является тяжким преступлением, — рычит он.

— Что?

— Быть забитым до смерти томами телефонных справочников, — продолжает он. — Я не планировал таким образом отойти в мир иной.

— Простите, я не хотела...

Он смеется, громко и ошеломительно, чертовски пугая меня взрывом своего смеха. Он не выглядит подобно парням, которые смеются таким образом, как будто ему абсолютно наплевать на то, кто может услышать его. Он отходит от меня, вскидывая свои брови, определенно точно осматривая меня.

— Я просто прикалываюсь над тобой, — говорит он. — Не парься по этому поводу.

— О. Рада слышать это, — я качаю головой, возвращая себе вновь немного самообладания, когда поправляю свою блузку. — И почему ты ходишь в коридоре? Ты кого-то ждешь?

Парень, незнакомец, который так напоминает Джеймса Дина [10], чьи темные глаза смотрят озорно в моем направлении, складывает пальцы руки в виде пистолета и делает воображаемый выстрел в меня, затем сдувает с указательного пальца воображаемый дым.