Сердце Дракона. Том 12 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой". Страница 87
Эти имена, что могло быть истиннее них.
Эти имена, среди многих других, – путь Хаджара, который он прошел от того момента, как сделал первый вздох в этом мире, до того, как встретился лицом к лицу с сильнейшим человеком среди всех Семи Империй.
С того момента, как впервые взял в руки меч, как услышал шепот ветра.
Ветра, который рождался внутри него самого.
Золотой клинок Алого Мечника рассыпался в прах, а синяя полоса исчезла где-то среди бесконечного неба, слившись с его неприкрытой тучами синевой.
Хаджар вонзил меч в землю. Но не чтобы повторить жест Тана, а просто иначе он бы упал лицом в пыль. Он высвободил имя ветра из недр своей души и позволил тому вновь отправиться в свои бесконечные странствия.
Из уголка рта Хаджара текла струйка темной, жирной крови.
— Это красивые имена, Великий Мечник Дархан, — прошептал Алый Мечник. Впервые на его броне появились царапины, а из-под забрала упала одна единственная алая капля. – Я услышал твой путь. Он честен и благороден. Ты сражаешься на ради себя. Не ради своей славы. Не чтобы помнили тебя… а чтобы не ушли те, кто шел с тобой плечом к плечу. Из всех воинов, которых я отправил и отправлю к праотцам, лишь тебя я буду вспоминать в те времена, когда потеряю ориентир на своем пути.
– Я… пока… не собираюсь к праотцам, – Хаджар выпрямился и вытащил меч из земли. Он восстановил свое дыхание. Запасов энергии оставалось меньше четверти, а энергетическое тело дрожало от давления битвы.
– Не один ты знаешь истинные слова, Великий Мечник Дархан, — Алый Мечник поднял перед собой двуручный клинок так, будто бы тот весил не десяток тонн, а меньше перышка.
— Я убедился в этом в долине Дельфи, — Хаджар вытер губы, а затем сплюнул слюной, смешанной с кровью.
Во рту остался медный привкус.
– Долина Дельфи… трагедия, которая должна была свершиться ради… – Тан замолчал, а затем продолжил уже совсем в ином тоне. – Там я показал тебе лишь крохотную часть того, что ты увидишь сейчас. Моя техника, которую я создал за все годы погони за тенью Тирисфаля, имеет всего три удара. И это -- её последний. Тризна Двух Тысяч!
Миллионы взглядов, обращенных к степям Ласкана, увидели, как за спиной Алого Мечника вновь поднялись две тысячи золотых воинов. А затем еще две и еще, и еще и так, до тех пор, пока все свободное пространство степей не было заполнено золотым воинством.
И, когда все думали, что вот-вот и призванная армия ринется в бой, произошло нечто, чего они никак не могли ожидать. На броне воинов начали появляться следы от вражеского железа. Порезы, пробоины, рваные, жуткие края. Из которых сочилась кровь.
Ручьи крови от умирающих золотых воинов сливались в реки, они перетекали в огромное озеро, пока то не поднялось волной бескрайнего океана.
Слова о том, что оно достигло неба, не смогли бы описать его высоты. Слова о том, что оно простиралось куда-то за левый и правый горизонты – едва-едва задевала края его истинной широты.
Все семь королевств объединились в этом невероятном ударе. Способным смыть целые города и даже страны. Ничто не могло устоять перед этим кровавым океаном.
И весь он, своим сосредоточием на всего одну цель – маленькую фигуру, стоявшую посреди уставшей от битвы степи.
– Щиты! – закричали по обе стороны.
– Всю энергию в щиты! Используйте защитные амулеты и артефакты!
Обе армии, что Ласканская, что армия Дарнаса полностью исчерпали весь свой запас защитных карт. Начиная личными амулетами воинов, заканчивая огромными стационарными волшебными иероглифами, которые накрывали куполами невероятные массивы земли.
Но даже так – когда кровавое пространство накрыло собой обе армии, то воины и легионеры чувствовали, что смерть стоит где-то совсем близко. Рядом. Почти вплотную.
Дышит ледяным дыханием в затылок.
Щиты, в которых сосредоточилась сила сильнейших воинов обеих империй, дрожали и прогибались под ударом всего одного мечника.
Великого Мечника Тана.
Каждый из солдат, легионеров, офицеров, генералов, даже Великих Героев, вдруг поняли, насколько они были невзрачны и миниатюрны на фоне этой мощи. Силы, столь запредельной, что сама мысль о ней казалась граничащей с бредом безумца.
– Ничто не выдержит такой атаки, – прошептал Теций. – сколько бы ни был монструозен ученик Оруна, но это… это за пределами возможностей адептов Семи Империй… Эта сила… она может ранить даже воинов из числа стражей Руб…
Вокруг Теция вспыхнули золотые огоньки, напоминающие о принесенных клятвах, и принц замолчал. Он не должен был забывать о том, какие слова принес пришедшим во Запретный Город посланникам.
И, пусть этих слов была лишь половина от тех, которые когда-то произнес на своей крови его отец, как Император, но и их было вполне достаточно.
Впрочем, Великие Герои и сами понимали, о чем идет речь. Как и Теций, приняв титул и привилегии, они так же принесли необходимые клятвы.
Но не Императору, как думало большинство населения.
Населения, которые понятия не имели о Рубиновом Дворце.
– У Дархана нет ни единого шанса…
Таков был вердикт.
Вердикт, который ему вынесли еще до тог, как он родился в теле, способном ходить.
“У него нет ни единого шанса” – Хаджар, Боря, Борей, Дархан, так к этому привык, что уже не мог представить себе той ситуации, когда жизнь давала бы ему этот самый шанс.
Но если шанс не дается свыше, то… Хаджар заберет его сам. Вырвет из цепких лап судьбы, смерти, богов, демонов – не важно.
Глава 1124
Пока все смотрели на то, как на одинокую фигуру мечника в синих одеждах падает кровавые океан, сам мечник видел иное. Он вдруг оказался посреди поля.
Такого же, как поля Херменса. Золотое поле ржи и пшеницы.
А на нем молодой юноша, увлеченно что-то насвистывающей и косящий урожай в числе сотен таких же счастливых ребят, как и он сам.
Две, три, четыре сотни… двадцать сотен.
Две тысячи. Столько людей собирали урожай в его поселке.
Затем сцена сменилась.
Юноша утешал плачущую старушку. Их урожай забрали. Не военные, на нужды армии, ни губернатор, чтобы набить свою мошну или казну.
Нет, это были простые бандиты.
И юноша был уверен — кто-то придет. Обязательно кто-то придет, чтобы помочь.
Но никто не пришел ни на второй раз, ни на третий, ни на четвертый. И юноша понял, что если не они сами, то – никто.
Две тысячи крестьян защищали свой урожай как могли.
Горящее село.
Мертвые люди.
Уничтоженные поля.
Бегущий вдаль, раненный юноша.
Кровь и трава – все, что он видел перед собой.
Хаджар вновь стоял перед лицом неминуемой гибели. Поля сменились на степь. А слабый юноша-смертный, на сильнейшего воина Семи Империй.
И теперь Хаджар знал, почему Тан так стремился отнять жизнь Тирисфаля. Он знал, почему Тирисфаль никогда не заканчивал их битвы с юношей.
Они с Хаджаром действительно были похожи…
Так же сильно, как непохож Тан на Дерека.
Последний решил использовать чужую силу, чтобы отомстить тому, кто у него все отнял. А Тан – свою собственную.
Те, кто отнял урожай у Тана, действительно ставшего лишь наследником и учеником Алого Мечника, переняв у того титул… среди них Хаджар увидел знакомое лицо.
Лицо молодого воина — Тирисфаля.
Как бы ни был велик и безграничен этот мир, но судьбы людей всегда сплетались в единый узор. Жуткий, но прекрасный в своем ужасе.
– Прощай, Великий Мечник, — прошептал Тан. — я не смог уничтожить твоего учителя, но когда умрешь ты… души моих людей смогут успокоится.
Хаджар смотрел на своего противника.
Путь, который провел его сквозь Лидус, Балиум, Море Песка, горы Грэвэн’Дора, джунгли Кар… сквозь огромные просторы Дарнаса и Ласкана.
Этот путь был ложным.
Столь же ложным, как и тот, которым шел Тан.
Этот путь давал силу. Огромную силу, о которой не могли мечтать иные. Но он же и забирал. Больше, чем человек мог отдать.