Император Вечерних Звезд (ЛП) - Таласса Лаура. Страница 7

Но ее тоже нет.

Я спотыкаюсь, падая подле нее на колени, и беру ее к себе, качая тело мамы в руках. Ее красивые, фиолетовые глаза слепо смотрят сквозь меня, а шея широко раскрыта раной.

— Нет, мам…, — обрывается мой голос.

В считанные секунды кровь покрывает руки и впитывается в одежду.

Это не может быть реальностью.

Взгляд падает на ее рану. Я прижимаю к ней дрожащую руку, заставляя магию исцелить ее. Ничего не происходит. Я пытаюсь снова и получаю те же результаты. Может, вся сила уже израсходовалась ранее, а, может, я — не целитель.

Или, вероятно, уже слишком поздно.

Некий странный, бессловесный звук раздувается в горле. Потому что слишком поздно.

Ни пульса, ни дыхания, ни жизни.

Мама умерла. Ее больше нет.

Надо мной мерцают звезды.

Ее нет, а они все еще горят.

Я издаю мучительный крик, потом еще, и еще. Затем крики переходят в плач. Я склоняю голову над ее сломленным телом, прижимая к себе еще ближе. Если бы мог, то вырвал бы голой рукой свое сердце, потому что оно так чертовски болит.

Я зарываюсь лицом в ее шею и чувствую, как уже холодная кровь пятнает мне щеку и волосы.

Не знаю, как долго прижимаю ее к себе. Должно быть, прошли минуты или часы. Горе не видит времени. В какой момент слезы прекращаются, и на место им приходит тяжелая, отдающаяся болью бесчувственность.

И затем кожу начинает покалывать.

Плечи напрягаются, когда ощущаю прожигающие взгляды за спиной. Знаю без оглядывания, что городские фейри пришли на взрыв. Крылья все еще на виду. Мама все еще в моих объятиях. Все еще мертвая.

Это уже не имеет значения. Больше ничего из этого. У меня нет ни матери, ни дома, ни судьбы, ни будущего.

Народ начинает шептаться за мной, и я практически чувствую их любопытство и страх. Всю жизнь они считали меня бастардом. Теперь они видят мою истинную силу и родословную.

Еще день назад это не чувствовалось бы так оправданно. Теперь же их глаза кажутся навязчивыми.

Один из них рассказал все королю. Рассказал о моем существовании. Один из них виноват во всем. Неважно, была ли это девочка или ее отец, или кто-то другой, который видел то, что не должен был. Они сказали королю обо мне, и, конечно же, знали, что он придет за мной, знали, на что их слова обрекут нас.

Я медленно встаю с матерью на руках, затем поворачиваюсь к ним лицом.

— Кто сделал это? — произношу я не торопясь, пока глаза переходят с одного лица на другое в собравшейся толпе. — Кто написал королю обо мне и матери?

Все молчат, хотя многие из них начинают беспокойно дергаться, а глаза прыгать с одного на другого.

— Кто это сделал? — кричу я снова уже с силой, которая изливается наружу. Фейри кричат, когда она сбивает их с ног.

Мои не похожие ни на чьи крылья расправляются. Раньше я намеренно держал их убранными. Те, кто не видел их раньше, теперь могут хорошенько рассмотреть. Я вижу, как глаза их расширяются от страха.

Никто не выходит вперед. Я всматриваюсь в каждое лицо, и в тот момент я осознаю, что мальчик, которым, как они думали, я был, оказался миражом. Все это время они были полевыми мышами, а я — гадюкой, выжидающей в траве.

— Клянусь могилой матери, — мой голос, словно гром в глубокой ночи, — я найду того, кто сделал это, и он заплатит. — Земля содрогается от моих слов, и снова люди охают от страха.

Я смотрю вверх на звезды. Есть еще одна фейри, которая должна заплатить. Та, что заслуживает всю мою ярость.

Без дальнейших обдумываний я сгибаю колени и взмываю в небо вместе с мамой. Крылья ударяются о спину, и впервые в жизни я использовал их, чтобы полететь.

Я сжимаю зубы, когда поднимаюсь в воздух, и поначалу сила воли и немного магии позволяют мне не упасть. Но затем инстинкт берет верх, и крылья начинают двигаться, будто делали взмахи сотни раз.

И вот я уже направляюсь к звездам, что светят надо мной, и не оглядываюсь назад на маленький город с его маленькими людьми и их ничтожными мечтами.

Ошибки стоит исправить. Король должен заплатить.

И королевства падут под мою месть.

Глава 3

Ангелы Тихой Смерти

254 года назад

Один день занял похоронить маму, другой — чтобы покинуть ее.

Она покоится среди останков Лиры, одного из древнейших храмов, посвященного богине новой жизни; ее тело укрыто среди бессмертных цветов. История об это древней богине была одной из маминых любимых.

Я смотрю на свежую перекопанную землю, моя челюсть сильно сжата.

Она не должна быть закопана здесь, в безымянной могиле в землях Флоры. Но я не могу вернуться в Арестис, а то был единственный дом, который я разделял с матерью. Поэтому предал ее последнему сну в месте, о котором лишь читал.

Когда улетаю прочь от могилы, и, пока расстояние между нами становится все больше и больше, злость с болью тлеет глубоко внутри.

Я чувствую, как мое существо разрывается на части, заменяясь чем-то более жестким и хладнокровным. В моем сердце больше нет места для нежности. У меня только одна причина существовать в этом мире и только одна: убить короля.

Мама хотела, чтобы я нашел убежище в Царстве Дня, но это было прежде, когда она скопила для меня сокровища, чтобы отдать их королю. Каковы теперь шансы на то, что он примет меня нищим?

Я уже знаю ответ. Мама бы не сберегла мне деньги, если бы я в них не нуждался.

Это означает, что последние четырнадцать лет накопления денег, пока мы жили на тушеной свекле и спали в пещерах Арестиса, были напрасны. Просто. Были. Напрасны.

Несправедливость сжигает меня изнутри. Меня разыскивают, и мне больше некуда пойти…

Крылья на мгновение замирают, когда эта мысль пронзает меня.

Конечно же. Есть место, где, возможно, принимают нищих, запятнанных кровью фейри. Место, где рождаются жестокость и вендетта.

Город Воров. Барбос.

254 года назад

Я сижу в каком-то похабном пабе Барбоса, приканчивая отбросы оставшегося эля, который только и могу себе позволить. У меня нет достаточно денег в кармане на иную пищу. И мне придется спать на крыше сегодня ночью, и, надеюсь, никто не заметит меня к рассвету.

Я оглядываюсь на разноцветные волшебные огоньки, которые тянутся вдоль стен помещения, в котором сижу, и далее в переполненную комнату. Друзья собираются вокруг столов, их глаза немного безумны, поглощая все вокруг, а улыбки слишком лукавы.

Сижу среди воров.

Когда-то я мечтал посетить такое место! Хотел расти, видя мир и живя жизнями, о которых так долго читал. Теперь все чувствуется, будто я купил себе одно из проклятых желаний Мемноса — то, что дает тебе все, чего ты хотел, но искажает желание, чтобы оно являлось бременем, а не благом.

Я чуть не давлюсь на следующем глотке эля, когда женщина-фея в полупрозрачном топе завиливает в паб. Она скорее вышагивает, чем просто идет, ее глаза горят сильнее, чем звезды снаружи. Я не могу отвести от нее взгляда, хотя знаю, что должен.

Она плавно гуляет серди столов, проводя пальцами по липким поверхностям. Женщина, должно быть, почувствовала мой взгляд, потому что ее глаза находят мои. Она одаривает меня улыбкой, которая выглядит так потрясно, отчего смотрю на нее еще дольше. На Арестисе, несмотря на мою внешность и склонность к тому, чтобы получать от народа, что хочу, я не стоял среди мужчин в первых рядах. Никто не хотел открыто увлекаться самым слабым фейри на острове. Я всегда был ошибкой деревенской девчонки, когда те чувствовали себя смелее.

Прежде чем женщина подходит к столу, смазливый фейри, несущий две глиняных кружки с элем, садится напротив меня, вытаскивая меня из мечтаний.

Он наклоняется вперед.

— Поверь мне, ты не хочешь себе такой компании, — говорит фейри, кивая головой в сторону женщины. И затем через плечо говорит ей: