Никаких принцесс! - Сакрытина Мария. Страница 10

Заканчивается все, впрочем, как всегда, прозаично.

– Дорогу королю! Его Величество идет! Дорогу! – Меня сгребает за шкирку какой-то громила-стражник, Дамиан разворачивается и бросается меня спасать, я по инерции еще размахиваю лифчиком… Попадаю прямо по макушке Ромиону (а что, он же мелкий).

Ничтоже сумняшеся, Ромион вырывает у меня деталь суккубиного гардероба. Рассматривает, хмыкает. Делает стражнику знак меня отпустить, поворачивается к брату:

– Я же говорил, она узнает.

Дамиан заливается краской и бормочет: «Виола, это не то, что ты думаешь», – а Ромион тем временем снимает плащ, встав на цыпочки, укутывает им меня (плащ оказывается мне чуть ниже колен) и вежливо улыбается.

– Ваше Высочество, прошу в мою карету, – и уже Дамиану: – Брат, приведи себя в порядок. Я жду тебя не раньше чем через два часа.

Дамиан встречается со мной взглядом, я корчу рожицу и киваю, мол, все нормально, потом поговорим.

– Прошу, Ваше Высочество, – подталкивает меня к дверце Ромион. И уже внутри: – Здравствуй, Виола. Не могла бы ты в следующий раз появиться менее эффектно? – Карета трогается, меня вжимает в мягкое сиденье, а Ромион продолжает: – Мне пришлось отменить завтрак с эльфийским послом, потому что, цитирую капитана моей стражи: «Какая-то сумасшедшая фея носится по городу и зачаровывает честных жителей розовым медведем». – Он замолкает на мгновение, хмурится, глядя, как я усаживаю медведя на подушку рядом с собой. Вздыхает и тянется к нему. – Виола, у тебя совесть есть? Приносить магические артефакты из другого мира…

– Не тронь Самсона! – Я прижимаю медведя к себе. – Он невиновен! И вообще, никакой он не артефакт, а мой единственный плюшевый друг. И любит меня – в отличие от тебя, Твое Величество.

Ромион одаривает Самсона таким красноречивым взглядом, что я поскорее прижимаю голову медведя к своему боку.

– Самсон, никто нас здесь не любит!..

– О звезды, Виола, прекрати! – вздыхает Ромион. – Лучше расскажи, как так получилось, что ты разгуливаешь по улицам моей столицы в непотребном виде? Даже Дамиан после своих экспериментов на такое не способен.

Я вздыхаю еще горше.

– Нормальная у меня пижама. Тебе слоники не нравятся?.. Ромион, мне-то откуда знать? Спроси мою маму, почему она с утра пораньше портал прислала и не предупредила, что следует хотя бы нормально одеться? Я думала, окажусь в моей старой спальне… Кстати, а что там с моим домом? В смысле, с домом Роз?

Ромион хмуро глядит на меня. Недоволен, вечно он всем недоволен!

– Поскольку выяснилось, что король Кремании этот особняк никогда не покупал, а счет за его обслуживание приходит в мое казначейство благодаря моей дорогой и, к несчастью, все еще живой мачехе… Виола, дешевле будет тебе жить во дворце.

– То есть дешевле? А если… если я не хочу жить во дворце? Ромион, тебе что, для меня дом жалко? После всего, что я сделала?.. Ромион, ты знаешь, что жадность с людьми творит?

– Я знаю, что творит расточительство короля с его подданными. Особенно бедными подданными, – парирует Ромион, хмурясь еще сильнее. – Виола, ты не могла бы перестать это делать?

– А что я делаю?

– Зачаровываешь меня. И с каждой минутой все сильнее. – Ромион действительно выглядит так, будто ему приходится сейчас бежать вместо лошадей. Даже капелька пота по виску стекает. – Пожалуйста, прекрати. Это низко – выпрашивать у меня обратно тот особняк таким способом.

– Выпрашивать? – ахаю я. – Да я ничего не делаю! Ромион, думать обо мне так – вот это низко! Послушай, я не знаю, что происходит, но я тебя не зачаровываю, я и колдовать-то толком не умею!

– А… ясно, – выдыхает минуту спустя Ромион и с видимым усилием отрывает взгляд от меня. – Королева, твоя мать, не показала тебе, как держать свою магию под контролем?

– Нет… А зачем? Какая магия, Ромион, я же правда ничего не делаю!

– Я сегодня же выскажу официальную ноту протеста Садам, – бормочет Ромион. – Виола, умоляю, отвернись. Звезды, как мой брат это терпит?..

Так мы и едем до дворца в мертвой тишине, старательно глядя в разные стороны. И атмосфера в карете такая, что стоит не так вздохнуть, как между нами заискрит. Все-таки Ромион неисправим…

У парадного подъезда – того самого, где нас всего-то месяц назад встречали сиернские придворные, ужасаясь моему уродству и сочувствуя Ромиону, наша карета останавливается, Ромион приказывает (именно приказывает – королевский титул на него плохо влияет) мне оставаться в карете и громко требует к себе придворного мага.

Придворный маг еще молод – для мага, я имею в виду. Или я просто жертва стереотипа, что придворные маги все, как Мерлин, старики? Этому волшебнику на вид лет тридцать, и все равно очень забавно выглядит, когда он кланяется маленькому юному Ромиону и взволнованно интересуется, что происходит.

– Сделай с ней что-нибудь! – вместо ответа выдыхает Ромион, неприлично указывая на меня пальцем.

Маг встречается со мной взглядом и бледнеет, как будто я не девушка, а какой-то… волколак! И только что съела его бабушку.

– Ваше Величество, может быть, вы просто вывезете ее за пределы Сиерны…

Я давлюсь воздухом. Этот колдун что, только что вежливо предложил Ромиону выкинуть меня за границу его страны?

Ромион вздыхает еще горше.

– Я не могу, это наследница Зачарованных Садов, – «а то бы выкинул» невысказанное повисает в воздухе.

– Да я сама уйду! – обиженно восклицаю я и, подхватив мишку, пытаюсь выбраться из кареты, но Ромион с магом встают в проходе грудью.

– Виола, не смей!

– Ваше Высочество, подождите, прошу вас… Минутку… Еще немного. – Колдун чарует, я с подозрением за ним слежу… Но в лягушку вроде не превращаюсь. Зато Ромион вдруг выдыхает, как будто снял с себя всю тяжесть мира.

– Звезды…

– Я запечатал… Ее Высочество… – задыхаясь, как после пробежки, говорит придворный маг.

– Надолго? – с надеждой интересуется Ромион, но маг качает головой:

– Часа на три, не больше.

– Я сейчас же вызываю королеву Садов! – бледнеет Ромион.

– Эй, а может, мне кто-нибудь объяснит, что происходит?

Но Ромион себе не изменяет. Он торопливо отдает приказы, сдает меня с рук на руки армии горничных, которые несут меня в то, что здесь называется «гостевыми апартаментами», а по сути – дом в доме, в смысле, во дворце. Одна купальня чего стоит!

Где-то на периферии маячит придворный маг, но больше никаких мужчин – только горничные. Уносят моего Самсона, снимают с меня пижаму, облачают в утреннее платье, пытаются прибрать мои волосы… И когда терпеть это у меня сил больше нет, дурдом наконец прекращается – с приходом мамы.

Она вплывает в купальню, точно на облаке – из летних терпких ароматов. Розой всегда пахнет моя сестра, фиалкой, если верить Дамиану, – я, а вот мама – это всегда цветочная смесь, терпкая и требовательная. В детстве я представляла, что это золотая пыльца вокруг мамы – облако. И до сих пор мне так кажется – неудивительно, ведь мама теперь носит все золотое. Я не знаю названия ткани, из которой сшито ее платье, но это что-то цветочное. В смысле, если взять лепесток той же розы и приложить к маминому платью да покрасить в золотой, будет не отличить от той ткани.

Всегда красивая, моя миниатюрная мама теперь держит себя как истинная королева. Горничные перед ней расступаются, приседая в реверансах, словно заранее знали, что королева фей придет навестить дочь.

Я же смотрю на нее и вижу, что теперь, когда проклятие снято, я действительно очень на нее похожа. Волосы, фигура – возможно, у всех фей такие. Но вот черты лица – мы кажемся сестрами теперь, точно так же, как когда-то мама с бабушкой казались сестрами мне. Просто одна чуть-чуть старше – видно по взгляду. Мудрее, быть может?

Это было лет десять назад. Интересно посмотреть на бабушку сейчас… Ха. Сдается мне, скоро так и так ее увижу.

Мама прогоняет служанок и сама принимается за мной ухаживать… Дамиан как-то заметил, что я странно говорю о матери – о крестной ведьме и то теплее. Ему есть чему удивляться – у него, рассказывают, была нормальная, обычная мать. А я уже лет десять знаю: моя мама – наследница (а теперь и вовсе королева) и титул важнее, чем дочь. Дочери. Так или иначе, меня никогда это не удивляло: сложно удивляться обычаям фей, побывав в их Садах. Я и не удивляюсь – ни тому, что мама все-таки бросила папу, и даже ни тому, что отца Роз она точно так же бросила, как и саму Роз. Для фей это нормально: наследница обязана родить дочь… И забрать ее, когда та вырастет достаточно, чтобы ее магия пробудилась. Обычно это происходит в двенадцать, но я была проклята, а Роз так и осталась феей лишь наполовину. Это я тоже приняла как данность: хоть Роз и казалась мне истинной феей, до уровня мамы она никогда не дотягивала. Не такая красивая и без… всего этого. Флера. Пыльцы. Всего, что делает фею феей. Не знаю, мне пока сложно это объяснить, но я уже чувствую.