Идеальный мерзавец (СИ) - Майер Жасмин. Страница 25

Вера тяжело дышит, а глаза становятся почти черными из-за расширенных зрачков.

После, как ни в чем не бывало, опрокидываю в себя остатки вина в бокале, разворачиваюсь и бросаю, не глядя:

— А теперь раздевайся.

ГЛАВА 32

Марк

— А теперь раздевайся.

— Что?…

— А что тебе непонятно, Вера? Ты пришла сюда, чтобы заняться сексом. Раздевайся.

Я не буду повторять ничего из того, к чему она могла привыкнуть за шесть лет с Юрой. Это легко представить по тому, насколько Вера «искушена» в вопросах секса. Скорей всего, у них годами все происходило по одному шаблону: раздеть, уложить на кровать, поерзать сверху, потом отвернуться и захрапеть.

Вера знала, на что шла или, хотя бы, могла догадаться, что со мной все будет иначе.

— Ты можешь уйти, если передумала.

Я не буду давить на нее. Мой стояк — мои проблемы, а я взрослый мальчик, знаю, как справится с этим самостоятельно. А еще знаю, что теперь ни одна Марианна в целом свете не поможет справиться с этим напряжением.

Вместо того чтобы уйти, хлопнув дверью, Вера идет на меня. Темные глаза горят азартом, ненавистью и желанием. Адская смесь вкупе с ее невинным видом и обнаженной, подрагивающей от ходьбы грудью.

— Обязательно быть таким мерзавцем, Марк?

Замирает в каком-то миллиметре от меня, отчего при глубоком вдохе буквально царапает мою грудь своими сосками.

— Ты ведь пытаешься сделать так, чтобы я испугалась и сбежала?

Хрупкие плечи гордо расправлены, руки на талии. Подбородок вздернут кверху, чтобы она могла смотреть мне в глаза.

— Возможно. У меня получается?

Вместо ответа она резко дергает за пуговицу на своих джинсах, поворачивается ко мне спиной и, нагнувшись вперед, стягивает с себя штаны. При этом ее задница в стрингах упирается в мой пах.

Она выпрямляется, отшвыривая прочь джинсы, и в одних трусиках сама идет на кухню и делает глоток вина прямо из бутылки.

Кашляет, утирая губы тыльной стороной ладони, и смотрит на меня со смесью ненависти и страсти.

Ученик сделал учителя.

— Что дальше, Марк? Предложишь мне примерить одну из твоих пробок?

Вместо тысячи саркастических и едких замечаний почему-то говорю:

— Хочу сделать твою фотографию. Вот такую, какая ты сейчас.

Вера вскидывает одну бровь.

— Думаешь, я поведусь на это после того, что видела?

Вытаскиваю двумя пальцами из кармана телефон.

— Пожалуйста, Вера. Один кадр.

Смотрит на телефон и качает головой.

— Нет. И знаешь, что? Оставь его за дверью дома.

Без лишних вопросов, открыв дверь, оставляю телефон за порогом.

— Даже не будешь спорить, Марк?

Кажется, она удивлена.

— А если буду, то ты согласишься? — не остаются в долгу я.

— Нет.

— Я в тебе не ошибся, — улыбаюсь.

Подхожу ближе. Не могу удержаться на расстоянии от этой женщины, хотя, видит Бог, я пытался.

— Споры отнимут время, а я не хочу его тратить зря.

— Да? А по-моему, только этим ты и занимаешься, — говорит Вера, но как-то неуверенно.

Из-за моей близости у нее снова сбивается дыхание.

Веду рукой от ее шеи по острым ключицам, обрисовываю одну грудь, а потом вторую. Наклоняюсь и втягиваю в рот левый сосок. О боже. Наконец-то.

Перекатываю ее сосок на языке, такой же твердый и сладкий, как леденец. Вера стонет, а потом ахает, когда я подхватываю ее под ягодицы и сажаю на кухонную столешницу. Вот теперь целоваться, куда удобнее.

Вера вжимается в мой каменный член, обхватив за талию бедрами, и даже сквозь отделяющую нас ткань я чувствую исходящий от нее жар. Член мигом откликается, требуя свободы.

Э, нет. Стой, где стоишь. Я только начал.

Медленно веду языком по подбородку, губам и перехватываю нетерпеливый язычок, не позволяя проникнуть в мой рот. Она дрожит в моих руках от нетерпения, ерзает и пытается проникнуть руками под одежду.

Отрываюсь от ее губ и за секунду срываю с себя футболку. Я весь твой, Вера.

Когда ее ногти пробегают снизу вверх по моей спине, сразу хочется стать котом, чтобы мурчать и жмурится от удовольствия. Она царапается и стонет от глубоких страстных поцелуев и того, какими горячими и твердыми стали ее соски под моими пальцами.

Опускаю руку ниже, веду по подрагивающей коже живота и запускаю пальцы под трусики. Вера тут же натягивается словно струна, готовая лопнуть в любой момент.

От жаркой влаги под пальцами отказывают тормоза. Хочу ее. Хочу наконец-то оказаться в ней на этот раз, когда она будет кончать.

Подхватываю под бедра и несу, не прерывая поцелуя, на диван. Вера вцепилась в меня руками и ногами, как коала в ствол эвкалипта, пока я бережно и, не глядя, опускаюсь на диван. Тянусь к диванной ручке с левой стороны и откидываю деревянную крышку. На нее удобно ставить пиво, пока смотришь фильмы, а под ней — удобно хранить презервативы.

Этот привычный для меня жест, который я могу провернуть даже с закрытыми глазами, действует на Веру, как ведро с ледяной водой. Она выпрямляется и смотрит на запас резинок и квадратный пакетик в моих руках.

Веду этим самым пакетиком по ее голой коже, царапая острыми гранями.

— Самое время, чтобы передумать, — шепчу я. — Ты обещала мне три дня, но если сейчас оденешься и уйдешь, я пойму.

Конечно, пойму. Правда, сначала сотру руки в кровь, яростно изгоняя из головы воспоминания о тебе и твоей коже. Но не удерживать же ее силой. Не виновата в том, что увлеклась и забыла, кто я такой и что ничего у нас, кроме этих трех ни к чему не обязывающих дней, не будет. А она одна из тех, для кого секс это синоним отношений, верности и стабильности. И всё совсем иначе для меня.

Вместо ответа, сидя на моих коленях, взяла мое лицо в руки и мягко поцеловала в губы:

— Еще не надоело меня прогонять, Марк?

Мы снова целовались, пока я стягивал с себя оставшуюся одежду, и после Вера приподнялась с моих колен и осталась стоять, широко расставив ноги, чтобы я, наконец, избавился от джинс.

Она не смотрела вниз и не коснулась меня, когда я разделся. Скорее даже отвернулась, спрятав лицо у меня на плече, растворившись в ощущениях, пока мои руки скользили по ее обнаженному телу. Она на миг свела ноги вместе, и я помог избавиться ей от трусиков.

Если я сейчас коснусь ее языком, как хочу, то меня просто разорвет от эмоций. Поэтому пока отложим. Так что, может быть, даже хорошо, что и Вера не стала касаться меня своими пальцами.

Другую женщину я бы уже поставил на диван и взял бы сзади, сведя контакт на минимум. Никогда не был фанатом миссионерской позы, но теперь кое-что понимал: только так я буду видеть выражение ее лица и глаз, когда в самый первый раз буду входить в нее. Только так смогу целовать ее.

И даже не обязательно подниматься в спальню, учитывая удачную форму углового дивана, но Вера вдруг сама пресекла мои попытки уложить ее на спину.

Она облизала пересохшие губы и тряхнула головой, упираясь мне в грудь ладонью. Слов у нее, похоже, не нашлось, поэтому она решила без слов показать, что хочет остаться сверху.

Серьезно? Вера в позе наездницы? В первый же раз?

Я что, ошибся в просчетах ее скромности?

Впрочем, целовать ее в такой позе я тоже смогу, а после просто перехвачу инициативу на себя. Так что… Желание дамы — закон.

Зубами я разорвал упаковку и сам раскатал презерватив, Вера не сделала ни единой попытки коснуться меня. Стоило бы напрячься уже тогда, но я опять все списал на ее скоромность.

Одной рукой придержал ее бедра, а второй направил член в нее.

Она сильнее расставила ноги, сглотнула. Вот тут-то вся ее решимость и испарилась. Головка скользнула по входу, но дальше дело не пошло. Вера была слишком напряжена.

Погладил ее спину и притянул к себе, она с отчаянием набросилась на мои губы. Вот так, девочка, отвлекись. Я исследовал руками ее бедра, изгибы и вел кончиками пальцев по нежнейшей гладкой коже, отчего она каждый раз вздрагивала всем телом. Может быть, и правильнее было бы дать ей сначала кончить.