Льдинка (СИ) - "Awelina". Страница 3

Едва осознавая себя, девушка село в кресло, положила перед собой папку, открыла ее и только тогда подняла глаза на Ледянова, смотревшего на нее пристально, безэмоционально.

— Здравствуй, Стася. Очень рад видеть тебя. — Плоский, ничего не выражающий голос. Карие, орехового оттенка глаза мужчины прошлись по ее лицу, прическе, по темно-бордовому жакету, его вырезу, открывающему бледную нежную кожу шеи и горла, вернулись к холодным глазам девушки. — Ты совсем не изменилась.

Станиславе гигантских усилий стоило держать лицо, а вот голос совершенно пропал. Будь она в силах говорить да даже двигаться, то… Непременно прокляла бы его, выплеснула бы всю свою обиду, а потом бежала бы прочь из этого кабинета.

— Вы знакомы? — удивился Пятигорский, замерший возле кресла Вячеслава Ледянова, изумленно оглядывая своего клиента и работника. — Вот так сюрприз! Стася?

Под вопросительным взглядом Игоря Валентиновича Станислава еще больше напряглась, но зато голос нашелся, пусть слабый и подрагивающий:

— Это было слишком давно, — она пожала одеревеневшими плечами. — И мы быстро обнаружили, что друг для друга нам лучше оставаться незнакомцами.

— Это не так, не обманывай, — с жесткой ухмылкой опроверг Ледянов, однако распространяться далее на тему этого давнего знакомства не стал.

— Гм, — спустя несколько мгновений повисшей тишины задумчиво хмыкнул Игорь и умолк, почесал переносицу, затем рассеянно констатировал:

— Интересные дела творятся, — снова посмотрел на Ледянова, после — на свою родственницу.

Вячеслав Ледянов не сводил пронзительного, укоризненного взгляда со Станиславы, бледной, напряженной, будто бы отрешившейся от всего происходящего, уставившись в свои макеты. Все выглядело так, словно знакомство этих двоих не было поверхностным, постепенно сошедшим на нет со временем. Наоборот, все признаки того, что они были очень близки, что имела место ссора, какой-то острый конфликт… Что возможен романтический интерес, до сих пор не ослабевший. Со стороны Ледянова — так точно.

Станислава стала Пятигорскому родной еще семь лет назад, когда ее старший брат женился на Тоне. Тоненькую девятнадцатилетнюю девчушку с копной темных густых вьющихся волос и большими голубыми глазами, выдававшими ее ранимость, наивность и мечтательность, нельзя было не впустить в сердце. Это уже потом Игорь узнал о принципиальности Стаси, о том, какая несгибаемая у девушки воля в достижении своих целей. Что еще больше привязало мужчину к новой родственнице. Она стала для него вторым человеком, о благополучии которого следовало печься, которого следовало оберегать.

А теперь… Как поступить? Следует ли отстранить Станиславу от этого проекта? Конечно, она никогда не была откровенна с ним так, как с Тоней. Сестра, случалось, делилась с ним переживаниями девушки, но Пятигорский не припоминал, чтобы слышал о том, что Стасю кто-то обидел.

А Слава мог обидеть, да. Жесткий он. Как гвоздь, засевший в пятке. И такой же… садистки безжалостный.

Вячеслав Ледянов, сын Михаила Игнатьевича от первого брака, его старший ребенок, похоже, полностью пошел в отца, которого Игорь давно знал, лет десять как минимум. Ледянов-старший свинец разжует, проглотит и не подавится. Упрямый, волевой характер, целеустремленность и хватка как у питбуля. Сеть его магазинов спортивных товаров захватывала регион за регионом, все у старика по четко определенному плану всегда шло. Причем Михаил Игнатьевич не консерватор, идеи сына, присоединившегося к бизнесу года два назад, не отверг, а даже принял с радостью, что позволило им обоим еще больше укрепить свои позиции на рынке. Расширение и рост идут полным ходом, ну а часть ребрендинга они доверили его агентству. И будь же всё не ладно, оказывается, что Стася и Ледянов-младший на ножах…

— Давайте перейдем к делу, — произнес в наэлектризованной тишине звонкий голосок Станиславы, овладевшей собой, решившей, что здесь и сейчас она работник агентства, не имеющий никакого прошлого с клиентом. — Вячеслав Михайлович, прошу взглянуть на макеты. Ваш отец, с которым я обсуждала их, настаивал на естественности, отсюда выбор натуры, моделей и слогана.

Одно за другим Стася, давя дрожь в руках и волнение, раскладывала на столешнице фото, а также зарисовки. На Ледянова она не смотрела, приказав себе всячески избегать его пристального взгляда, который постоянно чувствовала, а также общения на темы, не касающиеся рекламного проекта. Сам же Вячеслав ни секунды не уделил макетам, разглядывая Стасю с зажегшимися в глубине глаз интересом и удивлением.

— Надо же, — насмешливо резюмировал он. — Кто бы мог подумать, что вчерашний филолог может стать сегодняшним дизайнером рекламы. Хороший такой набор талантов. Существующих ли?

Станислава дернулась, плечи опустились, а уверенность в себе слетела с девушки, как цвет слетает с яблонь, стоит только ветру подуть посильнее.

— Станислава Андреевна — настоящий профессионал, — веско придавил авторитетом Игорь Пятигорский. — Взгляни на ее работу, Слав.

Стася приободрилась, послав Игорю Валентиновичу мысленную благодарность. Патовая ситуация: не будь она родня ему, стал бы он ее защищать, разглядел бы полезного для себя специалиста в ней, закончившей лишь полугодичные курсы и еще два года потратившей на изучение азов производства рекламы и рекламного бизнеса? Ну а Ледянов? Ее карма. Ничем и никак не снимающееся проклятие, которое не прекращает свое действие ни на один день. Что же она сотворила такого, что каждый раз этот человек ломает ей жизнь, унижает ее, топчет в грязь, заставляет чувствовать себя жалкой и нелепой? А ведь когда-то… Когда-то он казался ей ее счастливой судьбой, тем самым, единственным… И до сих пор…

Бред. Бредовые то были фантазии.

— Что же, давайте посмотрим. — Вячеслав Ледянов неторопливо встал, подошел к бриффинг-приставке, остановившись напротив Станиславы.

Во всех его движениях ощущалась та пружинистая, дремлющая до поры до времени сила, свойственная физически развитым, тренированным людям. Стася невольно оценила его сложение. За пять лет, что они не виделись, Ледянов, кажется, еще раздался в плечах, возмужал. Ему сейчас сколько? Двадцать девять уже. Тёма рассказывал ей еще тогда, что старший брат увлекается акробатикой и борьбой, весьма уважает тренировки и отличную спортивную форму. Не удивительно это при отце-бывшем футболисте и владельце только развивающегося тогда бизнеса, связанного со спортивными товарами.

Взгляд его тоже не изменился. Карие глаза, вроде бы, должны быть теплыми, улыбчивыми. Но не в случае с Вячеславом Ледяновым, всегда смотрящим на всех хладнокровно, или свысока, или пристально, с каким-то опасным вниманием. Правда, тогда, будучи в возрасте двадцати одного года, наивной и романтически настроенной студенткой магистратуры, в этом взгляде Станислава почему-то видела другое: исключительность мужчины, его силу, непоколебимость. А еще ту уверенность, цельность, которой ей самой до сих пор не хватает.

Черты лица Вячеслава тоже как будто еще больше заледенели, стали более жесткими, выдавая в нем человека тяжелого, упрямого, несгибаемого. Человека, не признающего слабости окружающих потому, что своих никогда не имел.

— Вот эта мне нравится. — Перебрав макеты, Слава остановился на одной фотографии, пока не обработанной Стасей, решившей, что, возможно, она послужит неплохим фоном или же дополнительной картинкой к основной. — Какие будут предложения к ней? Стася.

Ледянов намеренно выделил имя девушки, мягко улыбнувшись, внимательно вглядываясь в опущенное лицо Станиславы, ожидая какой-то реакции. Но Осеева была занята только фотографией и, кажется, погружена в собственные мысли. Полуулыбка, чуть смягчившая лицо Вячеслава, исчезла, рот недовольно сжался. Пятигорский отметил все это, подумав: «Точно, дрянь дело. Все-таки придется выбирать: или Станиславу с проекта снимать, или Ледяновых за двери гнать. Хрен редьки не слаще».

— М-м, — сосредоточенная Стася не сводила глаз с фото. — Можно вот сюда добавить лагерь. Будто вдалеке. Яркие пятна палаток. На переднем плане может быть человек. Например, парень. В руке фотоаппарат…