У войны есть имя (СИ) - Верницкий Владислав. Страница 12

— А что здесь негативного ты видишь, брат!? У тебя, насколько я знаю, много интересных идей! Вполне можешь изменить как свою бродяжью судьбу, так и судьбы всего рязанского народа!

— Ага, или ускорить ход свинцовой пули из снайперской винтовки! Лотахам в политике не место и без моего голоса как-нибудь справятся дармоеды, слишком много людей обмануто, да городов раздарено! Хочу жить спокойно, чтоб ни Инквизиции ни беспредела не видеть! В общем, как любой крестьянин Российской Федерации! Ещё б зарплату рабочему классу платили по достоинству, вообще бы за политику никак не говорил! Альберт, мы с тобой простые продавцы на данный момент! Ну, зачем говорить о том, о чём на верхах всё всем известно! — улыбнулся Максим Зорген.

— Нет, где-то я с тобой согласен, но вот этот пессимизм в тебе меня не устраивает! Сейчас я открываю дверь, мы раздеваемся, проходим в зал и ты нам с Маринкой поёшь песни, чтоб за душу взяли, собственные! Идёт!?

— Идёт! Только у меня ж сопли по бумаге размазаны, а не песни!?

— Ага! Особенно на твоей странице в PROMODJ, где одна песня всего на всего — пятьдесят одно прослушивание за неделю и два положительных комментария!

— Да ну какая это песня, воспоминания моего отца, излитые на бумагу вот и всё!

— Хорошо, а твой сольный концерт у нас в МКЦ, что прошёл год назад! Я на нём был! Скажу честно, все выходили оттуда со слезами на глазах или задумчивыми! Это уже о многом говорит! Кстати, ты колоссально спел эту самую «Игра богов», с таким надрывом души! Я никогда не забуду этот концерт и даже не пожалею, что приходил на него! Слушай, а вот этот стол на сцене, на котором стояли горящие свечи и букет хризантем — кто так придумал сделать? Очень оригинально получилось! — подмигнул Альберт.

— Да, оригинально! Это я и придумал! Хотел просто создать обстановку тепла, уюта для зрителей! А что касается остального — ты мне просто льстишь! — войдя в распахнутую дверь квартиры, сказал Макс.

— Ничего подобного! Раньше я никогда такого голоса от тебя не слышал! Ты занимаешься вокалом у артистов?

— Брат, ну какие артисты!? Я просто долгое время вслушивался в голоса из аудио записей известных бардов и просто тренировался сам! Когда у меня получилось выйти с тенора на баритон, остановился на последнем! Иногда, в зависимости от песни, меняю голоса — где-то мягче, а где-то грубее! Ну, ты ж знаешь, что мне никогда не добиться тех же высот, что скажем у Стаса Михайлова?!

— Извините мальчики, но, насколько мне известно, Стас Михайлов сначала играл по кабакам, ему долгое время не удавалось пробиться!

— Она права! — заметил Альберт — Ему долгое время не удавалось продвинуться, пока не заметили из верхов шоу-бизнеса! Если б ты не глупил сейчас, а вернулся к своему призванию — станешь лучшим из лучших шансонье!

— И снова льстишь! Ну, что же, друзьям можно! — рассмеялся Максим.

— Смейся, смейся! Тебе только сцена принесёт хороший доход! Не для того, чтоб ты набивал деньгами карманы, а потом смотрел на них! Для того чтоб обновить гардероб, построить хороший дом-музей, жениться и воспитать детей, наконец!

— Альберт, я с тобой частично согласен — деньги, дом! Только кроме гитары я не нужен никому! Играю — да, но для близких кругов! На большее счастье я не способен! Я не способен содержать семью, а в воспитании детей полный профан! Вот они родятся да, вырастут, будут работать! Кем я для них стану потом!? Мразью, плохо воспитавшей их! Я ничтожество, Альберт, но каждый день своим богам говорю спасибо за то, что вы, друзья, не отворачиваетесь от меня! Кому я нужен такой?

— Мне! Ты нужен мне! — вдруг отрезала Марина.

— Что? Но мы ведь знаем друг друга каких-то пару часов!?

— В философских трактатах сказано, что порой одна минута вершит судьбой, а не вся жизнь и если ты что-то чувствуешь, то надо поддаться этому чувству! Тогда ты поймешь, что жить на земле проще и все ответы у тебя под носом! Ты нужен мне! Я чувствую это! Вот представляю, как завтра ты уедешь домой — мы с тобой не увидимся никогда! Я не хочу думать о плохом завтра, поэтому и живу хорошим сегодня! С детства мечтала о певце, романтике, просто человеке без всяких интригующих хитростей! — нежной ладонью она закрыла мою руку. — Вот я встретила его! Он сейчас сидит рядом со мной за одним столом и смотрит в мои уставшие от одиночества глаза! Я боюсь потерять тебя навсегда, Макс и сделаю всё возможное, чтобы продлить оставшиеся сутки! Ночь, короче дня! Может, ты останешься в Рязани на пару дней?! Я прошу тебя! Всего пару дней!

— Я даже не знаю! Для меня это всё так необычно! Я подумаю до завтрашнего утра, проснувшись, скажу ответ! — ошарашенный столь умным рассказом я начал подбирать слова.

— Хорошо! Я буду ждать! Я всегда буду ждать «Да» лишь от тебя, даже если ты ответишь «Нет»! Я не хочу принадлежать кому-то другому! Только тебе!

— Макс, она однолюбка! Если ты ей понравился, то это надолго!

— Я это учту!

— Давайте-ка накатим для связки слов, а потом Макс нам что-нибудь споёт! Да, Макс!?Ты ведь споёшь!?

— Ну, куда ж я денусь с подводной лодки! Альберт мой лучший друг, я нахожусь в его владениях, поэтому не смею отказывать! — улыбнулся Максим.

— Эх, дружище! Как же я рад тебя видеть!?

— Братка, конь стынет!

Альберт принёс из кухни бутылку с тёмно-коричневой жидкостью. Бутыль очень похожа на графин. На этикетке крупными буквами напечатано название коньяка «Ной». По правилам дворового этикета — кто открыл, тот и разливало. Макс подлил по пятьдесят грамм в каждый фужер, девушка пожелала другу всех наилучших событий, которые не забудутся никогда. Друзья поздравили с Днём рождения общего друга, стукнулись фужерами, и, слегка вдыхая аромат коньяка, выпили его из ёмкостей. Макс взял гитару в углу и начал петь:

Я иду по земле сырой,

Тропка узкая, ноги мокрые.

Я иду молодой и седой.

Жаль, что ночи такие короткие.

Ноги пляшут, вздымая росу,

В непогоду прохладного августа.

Мне мечтается, что унесу

Я тебя в мир прекрасный и радостный.

Я иду. Дождик вкрапит в лицо,

Омывая прохладными нитями.

Только звёзды совсем далеко

И тучи мешают светиться им.

Я пришёл, а вокруг пустота.

Нет деревьев и нет даже брёвнышка.

Замолчала дворов суета,

Где не встретить мне даже подсолнушка.

Вот опять всё по кругу пошло.

Я иду, чтобы встретить любимую.

Только время моё утекло.

Я не смог одолеть тропу длинную.

Друзья похлопали в ладоши и поблагодарили Макса за песню. Парень поставил гитару на диван, струнами к спинке, одарил Марину тёплым взглядом и принялся кушать уже принесённые на стол запеченную в духовке курицу, мятую картошку, салат «Оливье», пирог из печёнки. Всё это, как выяснилось позже, мама Альберта оставила отпраздновать, как подобает. Умяв пол-тарелки, маэстро положил вилку, наполнил всем по пятьдесят грамм коньяка и сказал новый тост.

Тост прозвучал не так, как обычно говор. Тост прозвучал о том, чтоб не случилось, друзья всегда должны помнить друг о друге, как о важном социальном институте. То есть, друзья не должны бросать друзей в беде и всегда должны приходить на помощь друг к другу. Одним словом за преданных друзей и крепкий дружеский союз. Макс выпил до дна, после чего попросил друга проводить его на балкон.

Балконом оказалась застеклённая лоджия, по периметру шесть квадратных метров. Здесь стояла софа. Макс открыл окно балкона, зажал сигарету в зубах, прикурил автогенной зажигалкой и втянул горький дым в лёгкие. С наслаждением выдохнул его и глубже вдохнул свежий осенний вечерний воздух. Руки облокотил на раму окна и стал наблюдать за пейзажем.

Смеркалось. Огненный диск Солнца уже вот-вот скроется за горизонтом, уступая место всегда вечной красавице Луне. На небе ни облачка, ни даже ветерка-бродяжки. Начали проявлять свой холодный, далёкий от планеты, свет первые звёзды. Беспризорные вороны сидели на проводах, возле песочницы или перелетали с места на место. Собаки с громким лаем то и дело норовили прыгнуть под колёса проезжающих мимо дворика автомобилей. Маленькие воробышки-воришки, гонимые резвой детворой, клевали рассыпанные семечки. Юноши качались на качелях, пили пиво и бурно что-то обсуждали между собой. Мамаши, следящие за своими детьми, наверняка пересказывали друг другу серию какой-нибудь мыльной оперы. Когда они закончили обсуждать одну мелодраму, сразу же перейшли на обсуждение другой — одним словом классика жанра.