У войны есть имя (СИ) - Верницкий Владислав. Страница 4

Вечером Пётр напился здешнего вина и не заметил, как уснул за столом. Пельсо посоветовала не трогать друга и поманила за собой в хлев. Керсан, имея романтические взгляды, сорвал за хижиной десяток красных, синих и жёлтых цветочков и подарил неслучайной знакомой. Здесь девушка хранила солому, где молодые и утонули. Пара впервые коснулась друг друга нежными и тёплыми губами. Языки сплелись в единый узел. Мужская рука коснулась её левой груди, на которой смачно встал сосок. Увлекшись запрещённым церковью действием, Керсан не заметил, как вошёл в неё. Поток блаженства, нежности и желаний спустился с плеч парня и прокатился до самых пят по позвоночнику.

Утро Керсан встретил рядом с обнажённой девушкой. Приподнялся на локти и нежно поцеловал её в губы. Кое-как умудрился встать с соломы и выйти из хлева. Пётр ещё спал. В углу комнаты нашёл деревянный бочонок с водой, набрал её в рот и выплюнул в лицо друга. Брызги воды помогли Петру проснуться. Парень поманил его из дома.

Ребята вышли из посёлка, изучая местность свежим взглядом. Где-то недалеко, в стороне, юноша заметил двух бродяг. На их макушках красовались аксельбанты, а тела покрывали серые халаты. В руках они держади коней за подпруги. Шли не спеша. Вот к ним подбежал малыш лет десяти и зовёт их за собой. Бедняки скрылись за кустами. Юноши решили проследить. У ребят на виду они появились только в тот момент, когда «добрые люди» пролазили в хорошо замаскированную пещеру. Когда бедняки скрылись внутри, ребята тоже протиснулись в узкую щель и стали держаться вдали от общества, чтобы шпионить. Судя по их разговору можно сделать вывод, что этот мальчишка пригласил братьев Отье для успокоения души умирающего человека. Одна краткая исповедь катаров заменяла цепь христианских проповедей, паломничеств и молитв. До прихода братьев, родственники морили голодом того, кто являлся при смерти — претерпение. Как только катары начали прощаться с «добрыми людьми», Керсан с Петром пролезли на улицу и отбежали как можно дальше. Через полчаса ребята подошли к дому.

Девушка уже не спала. Увидев, что ребята испачкались грязью, повела к бочкам, которые находились за домом. Она помогла раздеться. Керсан влез в бочку. Ладонями начал черпать оттуда воду, проливая её на плечи. Пельсо слегка ударила юношу по запястью и сама начала его растирать. Затем струйка чего-то нежного и прохладного покатилась вдоль позвоночника. Божественно. Пётр мылся в другой бочке. Девушка ушла в дом и через миг вернулась вновь. Она подала молодым людям чистую одежду. Одевшись в широкие штаны и просторные рубахи, все трое вошли в дом.

В деревянные кубки девушка разлила местного вина. Все трое сделали по глотку. Позже выяснилось, что сегодня праздник святых — Рождение Девы Марии. До вечера кутили, смеялись, рассказывали с другом красочные псевдо-истории об Испании, её гостях и дамских шляпках.

Испить бутыль вина до дна так и не дали. Пришла невысокая женщина сорока лет — высокая шляпа, платье с приподнятым подолом, серые колготы и зелёные туфли, обшитые овечьей шкурой. Она сообщила, что Инквизиторы уже у порога и если хотим жить, необходимо бежать и бежать как можно дальше прямо сейчас. Иначе суд и пытки, а за пытками следует смерть. Она ушла, а троица осталась недоумённо смотреть на дверь.

— Здесь нам житья не дадут! По сему мы забираем тебя в свой мир. Только там ты будешь в безопасности. Ведь от ныне твоя жизнь в моих руках. — произнёс решение, подобно приговору, Зорген.

Пельсо встала с места и ушла в светёлку. Девушка собрала всё самое необходимое и вышла на улицу. Перекинув сумки через плечо, ребята пошли по её следу. Троица зашла в помещение, чем-то похожее на сарай, запрягла коней, оседлала их и поскакала прочь от посёлка. Пельсо любила разводить коней, ухаживать за ними и выводить на прогулки в поле. Для Керсана эта женщина становится не просто находкой, а начатым кроссвордом, который необходимо разгадать до конца.

* * * *

— Вперёд! Вперёд! Ребята скорее! Проверяйте каждый дом! Торговка говорит, что видела вчера иноземцев! На них была одежда, которую не шьёт ни один портной Аксетании!

— Приказ ясен! Ребята, жгите! Жгите всё, что горит или тлеет! — сказал второй инквизитор.

— Что ты делаешь? Я же не это имел в виду?!

— Когда дом начнёт гореть, жильцы станут выбегать во имя спасения своих жалких душонок, а мы тут как тут с плетью поджидаем!

— Хорошая идея! Действуй! — одобрил первый инквизитор.

— Спасибо за доверие!

— Чудесный денёк! — признался третий инквизитор.

— Жаркий! — поддержал первый.

— Смотри! Бабка в одних башмаках бежит!

— Точно! Ха-ха! — поддержал второй инквизитор.

— Вам молодых не хватает?! За работу!

— Ну, ладно тебе! Чего ты взъелся?! Дай посмеёмся!

— Посмеёмся, когда тебя будут растягивать так же, как юродивых! За работу, бездари! — закричал третий инквизитор.

Дома горят. Люди выбегают на улицы. Инквизиторы бьют спасающихся граждан плетью. Всюду кровь, крики женщин и плачь детей. Приговорены все жители деревни. Приговорённые когда-то инквизицией люди должны носить жёлтый крест, нашитый на груди, означающий знак позора.

Пьер Марина, священника и пастуха в одном лице, предали катары. Инквизиторы его арестовали, а что с ним дальше было — не известно. Для каждого, кто отрекался от церкви, звучали сухие, но грозные слова коварного инквизитора «Обернись или умри», которые веками будут вселять в мирных граждан страх.

* * * *

За трое суток кони изрядно устали. Поблизости путникам не встретился ни источник воды, ни дуб возле какого-нибудь жилого дома. Неделя выдалась тяжёлой, особенно для путников из двадцать первого века. Виной всему — магическая книга заклинаний. Чтобы раз и навсегда закрыть дверь в прошлое, необходимо придать книгу земле, но сейчас это не возможно. Иначе временной перекрёсток захлопнет ребят в ловушке навсегда. Пельсо пропела заклинание, после чего яркая солнечная погода сменилась дождливой и пасмурной.

Вдалеке путники заметили движение. В их сторону приближалось семь всадников. Пост. Когда они подошли ближе ребята спрыгнули с коней и опустились на колени. Позже это оказалась дружина замка, находящегося всего в двух милях отсюда. Воины представились дозором и повели путников к принцу Фердинанду Арагонских на допрос.

Оставшийся путь дозор с путниками вместе ехал рысью. Пельсо поглаживала гриву коня. Пётр наблюдал за местностью. Керсан же тем временем обдумывал визит к принцу. Холмы, поля и вновь холмы. Вдруг на расстоянии одного километра, чуть внизу, все трое заметили сторожевые башни. Дозор погнал коней в галоп. Пыль поднялась столбом под копытами десяти коней. Возле замка опустился перекидной мост и поднялась решётка, впуская иноземных гостей в людный двор.

Дежурившая охрана отдала поводья коней лакеям, дождалась ребят и повела по узким коридорам замка в плоть до тронного зала. Зал оказался довольно пустым. Слева и справа ребят окружают громадные окна. По углам комнаты были расставлены рыцарские доспехи. В конце пустого зала стояли два высоких трона, на которых восседают Фердинанд и Изабелла Арагонских. Их короны облизывали солнечные лучи. Резные и острые концы корон сами напоминают лучи яркого светила.

Допрос длился двадцать минут. Странников расспрашивали — откуда прибыли и почему уехали из своих земель. Пельсо за всех отвечала, что трое друзей решили отдохнуть и посмотреть мир. Принц постоянно улыбался. Керсан в голове сразу сымпровизировал образ всегда счастливого американца двадцать первого века. Пельсо заикнулась про Инквизитора, но ей никто не поверил. Сказали, что эта церковная система была в малых частях мира и недолго. Но благодаря местному календарю, ребята неожиданно для себя узнали, что попали в тысяча четыреста семьдесят восьмой год. Теперь понятно, почему стали встречаться замки вместо сараев.

Путники вышли из дверей тронного зала, дождались дозорного и пошли по комнатам, где по средине стояла трёхместная кровать. Керсан и Пельсо отделились от общего друга. Над кроватью возвышался балдахин. У стены стоял комод из красного дерева с широким зеркалом, а рядом с ним шкаф. Напротив окна стоял дубовый стол со стулом. На стенах висели подсвечники с горящими свечами. Молодые люди упали в кровать, сбросили на пол одежду и утонули в лоне любви.