Я возвращаю долг (СИ) - Шварц Екатерина. Страница 17

Хотя, нет! Не надо уничтожать все прошлое! Эй, там, наверху, оставьте пару моментов: мое детство, рождение моих мальчишек, встречу с Вэлом... моим спасителем. Он меня спас, не от Олега, а от самой себя — моей дурости, страхов, рабской покорности и безучастности к миру. Все это напоминает бред — не может жизнь измениться буквально за пару дней. Но оказывается, может.

И не надо от этого бежать, не надо пытаться вернуть все на круги своя — все, что не делает Бог, — все к лучшему! От этих мыслей мои губы растягиваются в улыбке. Счастье есть, его не может не быть!

Вчера, когда появился Олег, когда он стоял и оскорблял меня, я думала, что умру прямо там во дворе от стыда, от унижения, от горя и боли, но я выжила. Вэл мне помог. Если бы его не было рядом, не знаю, что стало бы со мной.

Я всегда чувствовала ненависть мужа к себе, только он ее умело прятал, либо переводил в другое русло, вуалируя иными эмоциями и поступками. Но вчера, видимо, отвращение ко мне достигло своего апогея — он больше не смог себя сдерживать и попытался уничтожить меня раз и навсегда. Каждое его слово, каждая фраза напоминали разрывные пули: они входили в мое тело, как нож в растаявшее масло, и рвали его на сотни ошметков, причиняя нестерпимые мучения. Я должна была сломаться после первых же признаний Олега, а я выдержала все до конца. Муж планомерно обрубал ветви моего дерева, оставляя голый ствол…  Ничего — я выращу новые!

Страшно вчера было только один раз — когда Олег бросился на Петю. Но Вэл не позволил совершить несправедливость. Дико признаваться, но мне ужасно хотелось, чтобы Вэл избил Олега посильнее. Внутри меня в тот момент проснулась какая-то дикая злость, хотелось с пеной у рта кричать:

— Бей! Бей его сильнее!

Воспитание и страх за Вэла не позволили мне так себя вести. Мне совершенно не жаль Олега — он заслужил.

Ночью, когда все уже спали, а ко мне сон не шел совершенно, и я сидела на кухне, ко мне пришел Петя. Сын сел рядом, крепко обнял меня и уткнулся носом в плечо, а потом... заплакал. В детстве он всегда так делал: когда ему было больно, когда его ругал отец, Петя приходил ко мне, прятал свое лицо у меня на плече и плакал, а я тихонько гладила его по голове и обещала, что все наладится.

Но если тогда обиды и проблемы сына были маленькими и незначительными, то теперь ему пришлось намного тяжелее. В один день он обрел надежду и потерял веру — это невыносимо больно и жестоко. Взрослый не всегда с этим справляется, а как справиться ребенку, как ему понять, что родной отец просто предал его, отказался, как от ненужной вещи, которая, как выяснилось к тому же, тяготила его вообще своим наличием.

Я плакала вместе с сыном, а Петю сотрясало от рыданий. Мальчишка, который стремился казаться сильным и мужественным, снова стал моим маленьким мальчиком. Успокаивая и уговаривая его, как в детстве, я рассказала сыну всю свою жизнь: как выросла, как встретила его отца, как мы поженились... Я никогда не говорила детям про то, как мы с Олегом стали семьей — не хотела ворошить прошлое. А сегодняшний «день откровений» помог мне открыть правду.

— Мама, — проговорил мой сын, когда я закончила рассказ, — зачем ты вышла за него замуж? Ты же могла вырастить меня одна?

— Могла, — ответила я сыну, улыбаясь, — но тогда у тебя не было бы братьев, а у меня таких прекрасных сыновей!

— Но ты бы не заболела, и мы жили бы с тобой хорошо.

— Да, Петя, — мне было понятно, куда клонит сын, — ты прав, но запомни: я совершенно ни о чем не жалею. Все произошло так, как должно быть. У меня замечательные дети, ради которых я готова на все.

— Ты точно примешь помощь Вэла?

— Приму, он обещал позвонить отцу и договориться о моем лечении.

— Он тебе нравится? Вэл?

Вопрос Пети с подвохом. Как правильно на него ответить? Сыну еще больно из-за отца, ему нужны моя поддержка и любовь. Если я сейчас отвлекусь на чужого мужчину, если отвернусь от детей, чем я буду лучше Олега?

— Нравится, — призналась я Пете, — но как друг, как близкий и родной человек, на которого можно опереться, которому можно довериться. Мне это очень нужно, Петя.

— Мы поможем тебе! Я и братья!

Сыну страшно. Предательство отца заставило Петю разувериться в людях — он не готов впускать в свою жизнь кого-то нового, пусть и после откровенного признания Вэла. Потрепав Петьку за волосы на макушке, с улыбкой проговорила:

— Знаю, мой хороший, но так нужно. Поверь мне, пожалуйста. Он просто хочет помочь, а нам одним не справиться. Вэл поможет и уедет, а мы с вами будем жить дальше.

— Правда? — спросил сын с надеждой в голосе.

— Правда, иди спать.

Петька ушел, а я осталась, раздумывая обо всем. Появление Олега, признание Вэла, кардинальное изменение моих жизненных ориентиров — очень много в один день и слишком тяжело для восприятия, но нужно все «переварить» и жить дальше!

Господи, какие же мы люди дураки! Чтобы понять свои ошибки, нам нужно попасть в самое горнило страданий. Я бы никогда и ни за что не изменила свою жизнь, и если бы не болезнь и встреча с Вэлом — так бы и «влачила жалкое существование» рядом с мужем. А теперь у меня есть силы жить дальше, есть силы бороться даже со своим смертельным недугом, потому что есть ради кого — дети... Вэл. Раздумывая все утро над разговором с Петей, я не могу до конца правдиво признаться — уедет ли Вэл? ... Скорее даже не так — смогу ли я отпустить его от себя?

Он нравится мне... и уже не как друг, а как мужчина. За годы жизни с Олегом я перестала чувствовать себя женщиной. До женитьбы не умела, а после нее и подавно — принимать комплименты, слышать признания и получать подарки. Олег такого почти не делал, а если и случались «озарения», то они казались снисхождением с его стороны.

А Вэл... он будит во мне женщину одной своей улыбкой, нежным словом... это очень приятно... это заставляет радоваться, поднимает настроение.

Я не знаю, что он чувствует ко мне... могу только догадываться: по фразам, поведению, взглядам... Вчера он назвал меня «любимой» ... А можно ли полюбить меня? Зачем ему — молодому, красивому, успешному — нужна старая, больная, да еще с тремя детьми? Что я могу ему дать? Даже если случится сказочное чудо, и мы будем вместе, как мы будем жить?

Эти печальные мысли все больше пускают корни в моей голове — у меня и Вэла нет будущего, не только потому, что я с детьми для него обуза, а больше даже из-за того, что он достоин лучшей жизни. Да и дети мои вряд ли его примут, например, Петя.

От былого чудесного настроения, с которым я проснулась утром, не осталось и следа. Уже ничего не радует — внутри меня снова готова поселиться хандра. Яркое солнце за окном, веселые крики детей, воюющих с Вэлом, приготовление любимого пирога, даже новое платье, которая я надела с утра — все кажется лишенным красок. И у меня никак не получается взять себя в руки.

Раздается звонок в дверь — неужели Олег? Набрался наглости и решил прийти снова. Ох, сегодня воскресенье. Дождусь вторника и — в ЗАГС. Хватит, нужно развестись с ним. Но за дверью не Олег, а Тамара Николаевна, староста нашего дома.

— Верочка, здравствуй, — говорит женщина немного натянуто.

— Здравствуйте, Тамара Николаевна, — если честно, я удивлена: соседи меня редко навещают.

— Ты не можешь выйти ко мне? — интересуется она.

— Конечно, — мое удивление растет в геометрической прогрессии.

Беру куртку и выхожу на лестничную площадку. Тамара Николаевна ждет меня молча. Но когда за мной закрывается дверь, начинает говорить с волнением в голосе:

— Вера, ты уж прости меня, но после вчерашних событий... Так уж вышло, что свидетелями произошедшего были многие жильцы нашего дома. Понимаю, что это не мое дело, но может, тебе помощь нужна? Я слышала, что ты больна.

Тамара Николаевна в прошлом педагог с большим стажем, а сейчас — ярый сторонник справедливости и порядка, выглядит немного растерянно. Приди она ко мне с такими словами пару дней назад, я бы просто ее прогнала, сказав, что это все ложь. Но все изменилось и мне больше не страшно говорить о своей болезни или о предательстве Олега.