Тата и медведь (СИ) - Маш Диана. Страница 28

— Я вампир, Тата. Вампир, который может навсегда остаться в этой личине, если ты мне не поможешь, — выдохнул Олег и опустил голову.

— Вампир? — мои глаза сейчас напоминали два огромных блюдца, я даже о страхе забыла, так сильно удивилась, — но этого не может быть. Вы совсем не похожи на вампира.

Да, я их ни разу не видела, но каждая, уважающая себя ведьма знает, что вампиры

— это те же люди, и единственное их отличие в том, что кровь заменяет им пищу. Употребление человеческой крови строго запрещено, поэтому все они что-то вроде «вегетарианцев», питающихся кровью животных. А то, что сидело сейчас передо мной и за километр на вампира не потянет.

— Да… мне двести тридцать лет… Мое настоящее имя… Олегиз. А по поводу внешнего вида… у меня вампирская горячка… поэтому мне и нужна твоя помощь.

Со словами «вампирская горячка» Балокин так взглянул на меня своими, слишком большими для этого лица, глазищами, как будто я сразу же должна понять в чем дело, но в том-то и проблема, я в жизни не слышала подобного определения.

Затем до меня дошло, что он назвал свой возраст — двести тридцать лет. Но этого не может быть! Вампиры, как и ведьмы и оборотни, так долго не живут. Наш век короток, как и у людей. Он что, думает, я совсем тупая и книжек про их вид не читала?

Похоже, Олег заметил мой скептический взгляд.

— Когда мне было тридцать лет, я познакомился с черной ведьмой, предложившей мне долголетие с помощью обмена с ней кровью. Мою кровь она использовала для различных заклятий и ритуалов, а ее кровь давала мне долгую жизнь, и кое-что еще… о чем я тогда не знал. Зависимость, — мумия Олега с трудом говорила, чаще переходя на хрип, но я старалась ловить каждое слово, — такое мало в каких книгах пишут, но оказывается, кровь ведьм на нас, вампиров, действует подобно наркотику. Мы можем пристраститься к ней и, если нас оторвать от источника, начинаем мутировать в то, что сейчас сидит перед тобой. И лекарства от этого нет, человеческая кровь тоже не помогает. Мне повезло, мутация пока проявляется лишь по вечерам и длиться до утра, но чем дольше я в горячке, тем больше шанс, что вернуться к своему истинному облику я не смогу.

— Но чем я вам могу помочь? — спросила я, не сдержав любопытства.

— Та ведьма давно умерла, и после нее у меня было еще несколько. Кто-то добровольно делился кровью, кто-то не очень. Но вот уже три месяца я не могу найти себе донора и тут появляешься ты. Я по одному запаху понял, что ты решение всех моих проблем и старался все время остаться с тобой наедине, чтобы объяснить свою ситуацию и попросить твоей крови.

До меня начало доходить, что Олегу я нужна в виде донора крови, но такой расклад меня совершенно не устраивал. Не было печали, а становись-ка ты, Таточка, перекусом вампира-наркомана.

— Но я не хочу, — пошатываясь, я приподнялась на ноги и начала пятиться от Олега, понимая, что так просто меня не отпустят.

— Прости, Тата, но у меня нет другого выбора, — как-то грустно прохрипела мумия и резко вскочив с места бросилась в мою сторону.

Убежать от этого создания и речи быть не могло. Выглядел он как последний доходяга, но скоростью обладал отменной. Схватив меня за руку, Олег притянул меня к себе и открыв ужасный рот с огромными клыками, начал склоняться к моей шее.

Даже понимая, что ничего мне сейчас не поможет, я, как-то неосознанно, мысленно потянулась к Миру умоляя его о помощи.

И вот когда эти мерзкие клыки скользнули по моей коже на шее, царящую вокруг тишину разорвал громкий рев.

Он пришел. Я поняла это, даже еще не видя его, а только слыша этот громкий звук. А затем из ночной мглы ворвался прямо на залитую лунным светом поляну, где находилась мы с Олегом, силуэт огромного мужчины, в котором, даже сквозь медвежьи черты, я узнала Мирослава.

Настоящий зверь во плоти. От его, походившего на рык шумного дыхания, заставлявшего то подниматься, то опускаться массивные плечи, у меня по телу пробежали мурашки, а в горле сразу пересохло.

В залитых кровью глазах, отчетливо читалась ярость, направленная на Олега, который с недоумением уставился на возвышавшегося над ним вербера.

— Это что еще за… — договорить ему не дали, Мир схватил его за шкирку и со всей силы отбросил куда-то в сторону. Затем подошел ко мне, дотронувшись покрытой мелкой шерсткой рукой с когтями до моей щеки.

— Ударил… тебя? — прохрипел он знакомым басом, и на смену панике пришло такое сильное облегчение, что я не сдержала громкого выдоха.

Я покачала головой, давая понять Загородскому, что со мной все в порядке. Вслух сказать все это я не решалась, боясь, что голос может меня подвести.

Удостоверившись, с помощью внешнего осмотра, что ран и других отметин на мне нет, Мир развернулся в ту сторону, куда ранее улетел Олег. Тот уже поднялся и ощерившись смотрел в нашу сторону.

— Ну, здравствуй… Олег Иванович, — злобно оскалился вербер и рванул в его сторону.

Послышались звуки ударов, и я тут же закрыла глаза не желая смотреть на весь этот ужас, но сознание вопило остановить кровопролитие пока не стало слишком поздно.

Пусть Олег и походил внешне на чудовище Франкенштейна, но убивать меня он не хотел, я точно это знала. Ему нужна была лишь моя кровь, чтобы остановить обращение, иначе он не стал бы все так подробно мне рассказывать о своей жизни.

Я открыла глаза. Балокин, с ног до головы покрытый каплями крови, хотя, казалось бы, откуда ей взяться в этом иссушенном теле, был припечатан к росшему неподалеку дереву. Мир крепко, одной рукой, держал его за шею, а вторую занес для смертельного удара. В лунном свете блеснули черные когти, и я, не зная, что еще предпринять, пронзительно закричала и направила весь сконцентрированный в ладонях свет в сторону этой парочки.

Оборотень отлетел на расстояние метров в пять от дерева, а его громкий рык больно ударил по барабанным перепонкам. Олега же прижало к дереву так сильно, что он упал на колени.

Когда я перевела взгляд обратно на Мира, то увидела, что ничего от второй сущности в нем уже не осталось. Тело и мышцы немного уменьшили в размерах, пропала шерстка на торсе и руках, исчезли медвежьи черты, клыки и когти. Теперь он стал тем же парнем, что так горячо целовал, и так страстно ласкал меня вчера.

— Тата, что это было? — вставая на ноги и отряхивая джинсы, но при этом, не отрывая пристального взгляда от Олега, пробасил оборотень.

— Я не знаю, как-то само вырвалось, — затараторила я, подбегая к нему и прячась за могучую спину, — Мир, пожалуйста, не убивай его.

— С чего это? — яростно рыкнул медведь, от чего сильно побелел шрам на его щеке,

— эта мразь посмела дотронуться до тебя. Он хотел убить…

— Не хотел, — перебила я шепотом, повиснув у него на руке, — у него вампирская горячка, Мир.

— Какая еще к черту вампирская горячка? — зло оскалился оборотень, но сбросить меня с руки не пытался, — его, похоже, упырь цапнул, или умертвие, или оба сразу. Вон уже разлагаться начал.

— Нет, все не так. У него зависимость от крови ведьмы, его одна из нашего рода подсадила. Если пить перестанет, то навсегда в такой личине останется. А пока она только с вечера до утра держится. Он лишь крови моей хотел, не убить. — Олег все это время не сводил с нас усталого, замученного взгляда, сидя на земле и привалившись головой к дереву.

— Она правду говорит, — наконец промолвил он, — не собирался я ее убивать.

Мира, его слова, казалось, нисколько не убедили. Он схватил меня за талию и прижал к себе.

— Мне плевать, что ты собирался сделать, — не сводя с вампира угрожающего взгляда пробасил он — но, если бы я не успел, и пролилась хоть капля ее крови, я бы не думая разорвал тебя на куски, упырь.

— Но что нам теперь делать? — обратилась я к верберу, все еще крепко прижимающему меня к себе, — как нам ему помочь?

— Тата, ты ведьма или мать Тереза? — устало вздохнул Мир и, подхватив меня на руки, уселся на лежащий недалеко от нас камень, — не будем мы ему помогать.