Академия Полуночи (СИ) - Риа Юлия. Страница 33

Раздавшийся грохот вырвал меня из раздумий. Посмотрев в сторону шума, я не сдержала улыбки. Судя по всему, Киган умудрился заснуть слишком крепко и, расслабившись, завалился назад. Халцедоны хихикали. Но не зло, а скорее забавляясь незадачливостью одного из своих. Киган и сам криво ухмылялся, потирая ушибленную голову.

Колокольный звон, ознаменовавший начало обеда, спас Кигана от нотаций Лей-Дари. Пробормотав спешные извинения и что-то про глубоко захватившую его медитацию, он торопливо выскочил в коридор.

Мы нагнали его по дороге к трапезной. Ллоса и Морриган не могли перестать хохотать, вспоминая растерянное лицо друга в первые секунды после резкого пробуждения. Киган лениво от них отмахивался и иногда хихикал на особо удачные передразнивания Ллосы.

Я вновь почти не участвовала в разговоре; слушала и наслаждалась непосредственностью мэлов. Их манеры были далеки от допустимых в высшем обществе, но меня это не смущало. Напротив — мне нравились их настоящие, не отработанные годами эмоции. В мире артиэллов таких почти не увидишь.

Мы повернули в предпоследнюю переходную галерею, смешались с потоками лернатов других цветов. И вдруг среди толпы нефритов я заметила Ардена. Сердце забилось быстрее. Взгляд устремился вниз, к кольцу, но мельтешение тел и нарядов не давало рассмотреть его камень.

Бросив мэлам короткое: «Идите без меня», я попыталась пробиться ближе к Ардену, но замерла, завидев подходящую к нему Мойру.

Наследница рода Мак-Мора держалась безупречно: горделивая осанка, приподнятый подбородок, мягкая полуулыбка, замершая в уголках губ. Каждый шаг — сама грация, каждый жест полон достоинства. Мойра, словно живое воплощение Полуночной Матери, привлекала взгляды. Юноши всех колец смотрели на нее с восхищением. Девушки поглядывали кто с завистью, кто с восторгом, наверняка втайне мечтая стать такими же.

Вместе с Арденом сестра обретала флер желанности. Я видела его, читала в глазах каждого лерната. Точнее, почти каждого. Лишь один колдун остался равнодушным. Он даже не повернул головы в сторону своей невесты. Так и шел, безупречный в манерах, но бесконечно отстраненный.

В какой-то момент Мойра, наплевав на приличия, заскользила ладонью вдоль предплечья Ардена, явно намереваясь коснуться его пальцев, но он остановился и с поклоном, выверенным до миллиметра, пропустил невесту вперед.

Если не уметь подмечать эти едва уловимые движения, напряжения мышц под черными одеждами, тени эмоций во взорах, то увидеть стену отчужденности между Арденом и Мойрой почти невозможно. Но я видела. Как видела и полный немого отчаяния взгляд сестры, брошенный украдкой.

Сердце кольнуло.

Почему Полуночная Матерь так несправедлива? Почему, разведя наши с Арденом нити, она не даровала ему забвение, как мне? Зачем выткала ему будущее с Мойрой, если не добавила в их узор любви?

Будто что-то почувствовав, Арден обернулся. Обвел быстрым взглядом толпу стекающихся к трапезной лернатов, заметил меня и замер, будто дух, пойманный в ловушку ритуала. Я отвернулась. Глядя перед собой, протолкалась обратно к халцедонам и следом за ними вошла в трапезную. В душе царила смута.

Моя жизнь, раньше пустая, но понятная, перевернулась с ног на голову. Все запуталось, словно клубок божественных ниток угодил в лапы к коту. Интерес Ардена обрел причину, вот только я не знаю, имею ли право принимать его. Смею ли дарить надежду, отбирая ее у собственной сестры? Хэйден же, напротив, обрастает все новыми тайнами. Я понимаю его все меньше, а опасаюсь — все больше.

Получив обед — тыквенный суп, рагу из кролика и ягодный морс, — я уже привычно села за стол к Ллосе, Кигану и Морригану. Все трое смотрели на меня с подозрением.

— И куда ты успела потеряться? Если сейчас снова поползут слухи о твоей любвеобильности, прости, но я обзавидуюсь, — Ллоса мечтательно вздохнула.

— Никуда, — я покачала головой. — Показалось, что увидела старую знакомую.

— Старая знакомая… можно я тоже буду так звать шикарных колдунов?

— Зови! — тут же откликнулся Киган, выпячивая грудь и запуская пятерню в волосы.

— Как увижу, обязательно это сделаю, — проникновенно заверила Ллоса.

Я улыбнулась и придвинула к себе обед. Суп оказался густым, от жаркого поднимался ароматный пар.

— А выглядит хорошо, — заметила удивленно.

До этого еда халцедонов, хоть и была всегда сытной, особого аппетита не вызывала.

Морриган фыркнул.

— Не радуйся раньше времени. Кролик если и имел какое-то отношение к рагу, то только как поставщик морковки. Мяса мы у себя не обнаружили.

Я пожала плечами, не видя в случившемся особой трагедии, и уже потянулась ложкой к супу, как Киган протяжно застонал.

— То есть ты даже не проверишь? Вдруг они только мэлов кормят овощами?

В его взгляде было столько надежды, что я не смогла отказать. Послушно проверила собственную порцию и с удивлением обнаружила в ней кусочек мяса.

— Хочешь, забирай, — предложила я Кигану.

— Лэйни лучше всех! — радостно выкрикнул он, а в следующий миг его восторг сменился возмущенным воплем: — А ну отдал! Нет, не смей… Это мой… Морриган!

Мы с Ллосой рассмеялись. Как и почти всегда в присутствии неугомонной троицы, на душе было легко. Однако уже через секунду от легкости не осталось и следа. Тяжелый взгляд окутал меня, точно метель, налетевшая на спящий город. Смеяться расхотелось, тело сковало напряжением. Я знала этот взгляд, чувствовала его кожей, словно колючий мороз. И я не хотела отвечать на него. Не хотела… но почему-то ответила.

Хэйден хмурился.

Против воли перед мысленным взором замелькали картинки, рожденные рассказом Мойры. В них я видела Хэйдена, склоняющегося над телом халцедоновой ведьмы. Видела ее разметавшиеся по полу волосы, приоткрытые губы, будто еще пытающиеся сделать желанный вдох. И я видела белое кольцо на тонких безжизненных пальцах.

Картинки мелькали все быстрее, сменяя одна другую, как срываемые злым ветром листья. С каждым разом что-то неуловимо менялось в облике жертвы. Сначала ее волосы из русых стали каштановыми, как у меня. Потом светло-карие глаза сменили цвет на голубой. Даже платье начинало все больше походить на одно из тех, что я нашла на дне дорожного сундука. Серое, строгое, с широким поясом и высоким воротником. С рядами пуговиц на манжетах.

Та ведьма — или уже я? — выглядела растерянной. Она смотрела застывшим взглядом на своего убийцу, и на лице ее читался лишь один вопрос: «За что?» А Хэйден… даже в моем воображении он казался все таким же бесстрастным и холодным, словно северные горы.

В какой-то момент я не выдержала. Не смогла больше смотреть на мертвую халцедоновую ведьму у ног Морроубрана и отвернулась.

Шум крови в ушах перекрывал гомон трапезной. Помня об утреннем проколе, я поспешно приклеила к лицу вежливую полуулыбку и, поглядывая на мэлов, принялась за обед. Нельзя показать им мое смятение. Нельзя! Я и так допустила слишком много промахов за последние дни.

После обеда нас ждали два часа самостоятельных занятий. И как приличные лернаты, рвущиеся к знаниям, все халцедоны-первогодки решили… выбраться в парк. Потому что библиотека, как уверял Киган, в отличие от последних теплых деньков, точно никуда не денется.

Я отказалась присоединиться к общему безделью, уверив, что действительно хочу позаниматься. Меня попытались отговорить от «этой глупой затеи», но стоило мне выразительно посмотреть на собственное кольцо, как попытки прекратились.

Дождавшись, когда звон колокола разгонит лернатов по занятиям, я отдала мысленный приказ Путеводному свету и зашагала к северному хранилищу. Кончики пальцев покалывало от желания коснуться метлы, попробовать воплотить в жизнь родившуюся на сангрологии идею. Расположение ниши я помню хорошо, да и углубляться в лабиринт не придется, так что трудностей возникнуть не должно. Бегать за Эвис, а потом возвращать ее обратно в комнату времени нет.

Я миновала три перехода, одну галерею и два больших зала, как вдруг будто из ниоткуда возник Хэйден. Дернув в сторону, он прижал меня к стене.