Тогда умирает футбол - Голубев Анатолий. Страница 43
Докладывал Мейсл:
– Мы собрались сегодня, господа, чтобы обменяться мнениями и выработать общую точку зрения по одной финансовой проблеме.
Вы прекрасно помните: когда президент клуба «Бернслей» мистер Джон Ричардс был избран президентом футбольной лиги, он призвал пересмотреть устаревший закон, который предусматривает ограничения прав дирекции клуба в оплате труда лучших футболистов. Призыв такого крупного специалиста к нашему футбольному парламенту, увы, только сейчас начинает обсуждаться всерьез.
Принятое недавно решение об увеличении максимума на два фунта в неделю было не чем иным, как подачкой. Я склонен считать, что увеличение понедельной максимальной платы отражает желание уйти от главного вопроса: не пора ли профессиональный футбол, наконец, и в законном порядке приравнять к другим производственным сферам?
Пока же футбол остается единственной профессией, где мы не можем обеспечить выдающимся игрокам уровень оплаты, соответствующий их талантам.
Мейсл поставил локти на стол и сложил ладони перед лицом, будто готовясь к молитве.
– Врач, юрист, журналист могут зарабатывать ту сумму, которая полагается им как вознаграждение за услуги, оказанные их клиентам.
Чем выше репутация специалиста, тем выше его доход. Почему же в наших футбольных делах мы не можем платить столько, сколько считаем нужным? Почему демагоги из футбольной ассоциации, прикрываясь заботой о благе футбола, мешают вести дела нам, людям, которые делают футбол?!
Получить прибыль, соответствующую вкладываемому труду, капиталу и инициативности, – основной закон всякого бизнеса, – почему-то многие годы попирается в футболе.
Думаю, мне нет нужды объяснять господам, что современный футбольный клуб живет по всем законам большого делового предприятия.
Поскольку нынешним законом мы ограничены в своих возможностях оплачивать игру знаменитости так, как мы хотим, это приводит к появлению в командах «посредственностей» и закрывает дверь предприимчивости. Почему клуб «Блэкпул» должен платить Стенли Мэтьюзу столько же, сколько он платит двадцатилетнему новичку?! Это смехотворно. Это все равно, что приме балета «Ковент гарден» платить не больше и не меньше, чем танцовщице из кордебалета.
Речь Мейсла совершенно не походила на речь человека, просившего совета. Она была безапелляционна и содержала лишь неопровержимые истины. Члены совета сидели и молча кивали головами.
Справа от Мейсла поддакивал Хью Стремптон, владелец двух крупнейших универсальных магазинов Манчестера. Он не особенно активно вмешивался в дела клуба, вполне довольствуясь теми дивидендами, которые получал как держатель акций. Он с трудом мог запомнить имена даже первых одиннадцати игроков.
Слева от Мейсла сидел симпатичный мужчина средних лет, в изрядно поношенном костюме, с внешностью заштатного школьного учителя. Это мистер Криталл, хозяин большой фирмы, выпускающей металлические оконные рамы для большинства современных зданий, строящихся в Англии, да и не только в Англии. Филиалы фирмы Криталла разбросаны в нескольких странах: Канаде, Австралии и еще где-то. Мистер Криталл почти никогда не ходил на стадион, но как крупный держатель акций клуба регулярно посещал все заседания совета директоров.
Рядом с ним Дуг Линден, директор городского отделения «Барклайс банк лимитед», грузный человек с тяжелым лицом, но быстрыми глазками – единственным, что оживляет эту груду мяса. Глазки часто мигают, словно сортируют речь Мейсла. Он сразу же отбрасывает непонятную для него шелуху специфических футбольных проблем и ловит все слова с корнем «финанс».
Далее – Кларенс Хьюджис, финансист, владелец конюшен. Приятель Джека Сатинофа, крупного торговца, погибшего вместе с командой под Мюнхеном. Спортсмен до мозга костей. Не стареющий человек, показавший свои способности в политике, бизнесе и спорте. Его бурная жизнь позволила ему занять четыре дюйма текста в книге «Кто есть кто?» – этом собрании биографий знаменитых людей Англии.
Когда-то он бегал сто ярдов, играл за сборную страны по крикету в двадцатые годы. Сейчас катается на водных лыжах по озеру Индермер, на берегу которого стоит его дом в Кендале. И это в шестьдесят один год. На пятьдесят четвертом выиграл свой последний спортивный трофей. Хьюис является директором более чем двенадцати компаний и, кроме совета директоров клуба, заседает в комитете национальной ассоциации игровых полей.
Время от времени он вставляет в речь Мейсла многозначительное «м-да!».
Заседает совет директоров.
Мейсл продолжает свою речь:
– Я имел беседы на эту тему со многими коллегами. Общего мнения нет. Все противники отмены максимума в качестве основного аргумента приводили только один довод: если не будет максимума, всех лучших игроков скупит кучка крупнейших клубов, которые могут платить больше других. Это все чепуха! Большие клубы покупали и будут покупать выдающихся игроков, несмотря ни на какое законодательство.
Задача в том, чтобы узаконить право справедливой оплаты и тем самым легализовать то, что сегодня делается из-под полы. Неограниченная инициатива, по-моему, единственно разумная основа любого бизнеса. Я кончил, господа.
На сдержанные аплодисменты Мейсл ответил благодарным кивком головы.
Первым взял слово Кларенс Хьюджис. Он отличался тем, что всегда, о чем бы ни шла речь на совете директоров, громил любительский футбол. Это был его «ораторский конек».
– Я думаю, мы согласны с нашим уважаемым президентом. Тут и обсуждать нечего. Хотелось только еще раз подчеркнуть один момент. Доколе мы будем терпеть эту несуразицу с любительским футболом?! Английский любительский футбол? Это смешно!
Я, конечно, понимаю, что его руководитель сэр Стенли Роуз большой специалист в области спорта. Но не экономической политики. Его усилия всячески поддерживать мистификацию любительства беспомощны. Любому младенцу ясно, что спортивная сторона деятельности – это только одна сторона. Футбол целиком зависит от финансирования. Если у младенца есть что-то в голове, он найдет возможность заглянуть за яркую витрину и посмотреть, чем питается настоящий, большой спорт. А питается он деньгами. Комедия олимпийского футбола, кажется, начинает уже всем порядочно надоедать. Англия встречается с командами, которые по нашим стандартам не могут быть расценены иначе, как профессиональные. А руководители международной ассоциации и всякие там газетные щелкоперы без умолку трещат о чистоте олимпийских нравов!
– Но ведь и мы тоже иногда «путаем» любителей с профессионалами, – смеясь, вставил Мейсл.
– К сожалению, только иногда! Мы, увы, скорее предпочитаем пачкать грязью неудач наш британский флаг, чем не показываться вообще на некоторых соревнованиях. Каждые четыре года на очередной Олимпиаде Британия демонстрирует футбол клерков, футбол гастрономщиков, футбол шахтеров. Я думаю, пока мы не откажемся от смехотворной идеи любительства, Англии никогда не будет грозить опасность выиграть олимпийскую футбольную корону.
Не могу согласиться, что Англия имеет право выступать так безответственно на международной арене. Не так ли, мистер Марфи?
Марфи от неожиданности даже привстал со своего места, начиная объяснение.
– Да, но в этом виноваты сами клубы. Проблема национального престижа их мало волнует. Они никогда не дадут игрока в сборную, если могут потерять на этом хотя бы фунт стерлингов. Я не рискну говорить в таком осведомленном обществе о финансовых делах. Но все-таки должен заметить, что наш клуб ведет себя гораздо разумнее. Мы никогда не отказываемся от международных встреч, хотя они, может быть, и не так доходны. Но мы учитываем другое. Международные матчи – это непременно рост авторитета клуба, его популярности, популярности игроков и их ценности. Проигрывая ничтожно мало на одном, мы выигрываем на другом.
Что касается вопроса отмены существующего максимума заработка, то есть еще одно небольшое осложнение. Выплата повышенной зарплаты «звездам» мешает сплочению команды, ведет к зазнайству и зависти…