Ксенофоб - Шенгальц Игорь Александрович. Страница 33

К памятному изгибу туннеля, где прежде толкались измененные, я подбежал во всеоружии. Револьвер в левой руке, «дырокол» — в правой. Что еще нужно старому солдату в критический момент, кроме надежного оружия и товарища, готового подставить плечо. Пусть со вторым пунктом не сложилось, я даже думать не хотел о судьбе Джо, но «дырокол» и револьвер меня прежде не подводили.

Я начал входить в раж и негромко забормотал себе под нос:

Десант идет первым.

Непобедимый десант

Всегда идет первым.

Неофициальный боевой гимн десант-риттеров, с которым я много раз шел в бой в прежние времена. Нескладный, неладный, но такой знакомый и родной. Давненько я не вспоминал эти слова:

Слышишь наш клич — беги!

Мы уже тут.

Не успел сбежать — умри!

В бою долго не живут.

Измененные. Двое. Они неспешно двигались в мою сторону и вдруг резко сорвались с места и побежали. Я выстрелил из револьвера в первого из измененных, попал точно в глаз. Пуля вышла из черепа, снеся половину затылка и разбрызгав мозги на ближайшую стену.

Жизнь конечна. Это я знал. Жизнь конечна внезапно. Это я тоже видел много раз. Тело живет после смерти мозга. Вот с таким явлением я, пожалуй, встречался всего во второй раз. Первый был с достославным Жориком, но там все понятно — подселенец внедрился в его организм и полностью подчинил себе. Здесь же, и мы с Джо уже проверяли этот факт, люди были просто изменены, но умирали без проволочек, стоило выстрелить им в грудь или в голову. Бедняга Кокер... Этот же конкретный чудак умирать ну никак не хотел. Он так и пер на меня, как взбунтовавшийся бык на скотобойне, и, признаться, я на мгновение струхнул, пока не вспомнил, что против «дырокола» нет приема.

Дыра в груди размером с кулак заставила измененного упасть на колени. Глаза его широко распахнулись, глаза серого цвета со стальным отливом. Одежда на теле тихонько тлела. Зрачки побелели, и глаза закрылись. Тело упало.

Десант идет первым.

Непобедимый десант

Всегда идет первым.

Во второго измененного я сразу выстрелил из «дырокола». Ему оторвало ногу, бедняга упал и покатился по полу, громко воя. Хоть что-то человеческое в нем осталось. Может, выживет? Без ноги — это не без головы.

Я не стал его добивать, напротив, перебежал через рельсы на другую сторону, надеясь, что непрекращающиеся крики привлекут внимание других измененных и от меня на время отстанут.

Брат-десантник, держись,

Даже если ранен.

Своих не бросим, крепись,

Пусть погибнем сами.

Моя затея сработала. На крики одноногого потянулись из туннеля и прочие измененные. Я же, пока все выходило по-моему, тихо прокрался вдоль стены и вышел прямиком на перроне.

«Станция имени Александра Пушкина-Дюма» — гласила уже знакомая табличка. Шикарный поезд был на месте, с виду целый и невредимый. И я на месте.

Между прочим, я очень любил творчество Александра Сергеевича в обеих его ипостасях. Это сейчас его называют «русским солнцем», а при жизни... Решение отказаться от родины и, главное, от русского языка стало для великого поэта крайне болезненным, но выбора у него на самом деле не было — иначе смерть. Там и несостоявшаяся пророческая заказная дуэль, и личная вражда с тогдашним императором, и много всего было перемешано в истории жизни этого великого человека. А то, что он нашел выход, став светочем франкской беллетристики, говорило лишь о том, что истинный гений — всегда космополит. Его искусство понятно и близко всему миру, на каком бы языке или в какой бы форме оно ни было изначально представлено. И как я зачитывался русской поэзией Пушкина, так не пропускал у букинистов ни одного тома творений Дюма.

Вот только любовь к автору мало чем могла мне помочь в нынешней ситуации, пусть даже станция и была названа его именем.

Десант идет первым.

Непобедимый десант

Всегда идет первым.

Текст гимна сочинил, конечно, не Александр Сергеевич, а некий безымянный автор. Был он прост и даже примитивен, но бодрил меня, заставлял мысли собраться вместе.

Первым делом отцепить остальной состав, иначе локомотив не успеет набрать нужную скорость.

С этой задачей я справился без труда. Поезд был новехонький, только с завода. Все детали блестели, пахло маслом, и зажимы открылись легко, а штыри-фиксаторы я вытащил одним движением.

На перроне было пустынно, пол слегка дрожал, а с потолка сыпалась штукатурка. По идеально ровной мраморной поверхности пола пробежала первая легкая трещина. Красный мрамор — дорогая вещь, заказчики будут недовольны.

Второй пункт программы — завести локомотив. Я слышал, что самые современные поезда, в том числе для унтербана, были построены по особым проектам — благодаря энерготанкам постоянная подача топлива не требовалась, кабина машиниста стала просторной, как бальный зал императорского дворца, а все управление сводилось к нажатию на нужные тумблеры и кнопки. Оставалось проверить на деле, так ли это.

Опыт вождения обычных поездов у меня тоже имелся, тут все оказалось существенно проще.

Три железные ступени привели меня к полуоткрытой двери кабины. Все как рассказывали — просторная кабина, широкое обзорное стекло, два удобных кресла для машиниста и его помощника и панель управления с многочисленными датчиками и рубильниками.

Прогресс не стоит на месте, мы семимильными шагами движемся в будущее! Вот только к чему это приведет, я не знал. Будет ли будущее добрым, или же, учитывая особенности характера человека обычного, любое изобретение будет в первую очередь использовано для умерщвления окружающих: врагов на войне, оппозиции — в политике, воров — в городах, но начнется все, как обычно, с еврейских погромов.

Человек обычный, обретая оружие, становится человеком жестким, даже жестоким, готовым ради великой цели жертвовать людьми... разумеется, не своими близкими и не собственной персоной, а людьми абстрактными, которых как бы нет...

Человек с оружием массового поражения может стать дьяволом.

Как я и думал, Джо здесь уже побывал. И динамит был на месте — деревянный ящик стоял в центре кабины машиниста. Джо знал про ящик, он специально отстал, чтобы вытащить его из тайника и поставить в кабину. План был прост: подорвать станцию в случае непредвиденных проблем, которые не решить. Вот только я остался последним, кто сможет привести его в исполнение. Симбирский не прогадал, поручив мне эту работу.

Я снял крышку с ящика. Динамит в брикетах, сверху в плотной бумаге завернут моток шнура. Отношения с динамитом тут предполагались самые простые. Берешь шашку, вставляешь кусок бикфордова шнура нужной длины, поджигаешь и бросаешь в цель. Но для того, чтобы подорвать ящик целиком — а именно это я и задумал, требовалось проделать все с первого раза — второй попытки не будет.

В идеале я должен был остаться и лично проконтролировать горение шнура. Но кончать жизнь самоубийством в темном туннеле не входило в мои планы на день.

Нет, ребята, мы поступим иначе. Я вставил один конец шнура в первый попавшийся брикет и размотал шнур на несколько метров до двери — достаточно, чтобы проследить начало горения и успеть спрыгнуть с поезда.

Благо спички в кармане имелись.

Десант идет первым.

Непобедимый десант

Всегда идет первым.

Что же, приступим к осмотру панели управления. Я сел в кресло машиниста и поцокал языком от удовольствия — все здесь было устроено по самому современному слову. Ходили слухи, что жалованье машиниста назначили равным жалованью полицейского низшего чина, а претендовать на место мог только специалист, окончивший особый обучающий курс. Это шокировало многих так же, как если бы в извозчики теперь брали только после университета.