О любви, дружбе и плюшевых мишках (СИ) - Качим Марк. Страница 15

— Я не могу, — прошептал обречённо. — Не могу, понимаешь…

— Понимаю, — сказала Вивиан мягко. — И не надо этого вовсе. Я тоже хочу быть счастливой, знаешь ли. Ну вот что… — тут она встала и взяла его за руку. — Пошли в душ. Тебе надо успокоиться, а это самое верное средство. А потом пойдешь к Ларсу и вправишь ему мозги. Судя по тому, что я видела, ему без тебя так же херово, как и тебе без него.

— Я люблю тебя, знаешь? — спросил Максимус, послушно поднимаясь с дивана. — Ты — лучшее, что есть в моей жизни.

— Да, после Ларса, — фыркнула Вивиан и нежно добавила: — Знаю. И я тебя тоже. А теперь марш в ванную!

* * *

Ларри совершенно не помнил свои эмоции в детстве. Когда был рабом обезумевших сектантов. Услужливая память поспешила от них избавиться, заперев в самом отдалённом уголочке души в первые же годы свободы. Но несмотря на это, он почему-то был уверен, что такой щемящей боли он тогда не испытывал. Беспросветную тоску — да, горькую тошнотворную грусть — тоже да, страх — наверняка. Боль. Но это?..

Он некоторое время перебирал в памяти те крупицы счастливых воспоминаний, что выпало на его долю за эти несколько дней, всё отчётливее понимая, что никто и никогда не заменит ему Нимоя. Даже если судьба когда-нибудь сжалится и снова даст ему шанс завести отношения, они будут пресным суррогатом тех настоящих чувств и эмоций, которые давал ему Максимус.

Он сжал кулаки и зарылся лицом в подушку, вдруг поняв, что даже сейчас подсознательно ждёт присутствия Нимоя, стремится к нему, что душевная боль, раздирающая на части, уже не только от собственных эмоций, но и от того, что Максимуса нет рядом. И дальше будет только хуже. Если надо отпустить, то нужно сделать это сейчас, пока это ещё возможно…

Боль отступила так же быстро, как и навалилась. Чужое душевное тепло вытеснило её со скоростью света от зажёгшейся лампочки, разгоняющего тьму в подвале.

«Максимус!» — вспыхнула в мозгу радостная мысль, и Ларри поспешно скатился с кровати, отчаянно пытаясь обмануть себя. Вот только обмануть не получалось — он был до одури, до радужной пелены перед глазами рад снова оказаться не в одиночестве. — «Ты где?» — спросил он осторожно и вдруг подумал, что… Чёрт возьми, а если Максимус пришёл попрощаться?..

«Я на крыльце. Курю», — незамедлительно последовал ответ. Ларри показалось, что Максимус усмехается. — «Конечно, усмехаюсь. Ты подумал, что я пришёл прощаться — это действительно смешно, знаешь ли».

«И вовсе не смешно», — мрачно подумал Ларри и бегом сбежал по лестнице. Как и в первый раз Максимус сидел на верхней ступеньке, но на этот раз ещё только забивал трубку табаком.

— Держи, это тебе, — он протянул Ларсу пачку сигарет. — Я знаю, ты курил раньше. Покурим вместе?

— Курил, — вздохнул Ларри, забирая сигареты. — И с большим трудом бросил.

Подумав, он сел рядом с Максимусом, прислоняясь к нему боком, достал сигарету и прикурил, без труда заставив сигарету воспламениться. Для стихийного мага огня это было совсем не сложно. Очень скоро Нимой тоже задымил трубкой. Он молчал и внешне казался расслабленным, но эмоции от него исходили дёргано-нервозные. Ларри очень хотелось его обнять, но он не решался, боясь, что только усугубит ситуацию, и от этого, казалось, Максимус дёргался ещё сильнее.

Нужно было что-то решать, и решать быстро, вот только самое верное, самое правильное решение никак не давалось, ускользало, а Ларри малодушно не пытался его ловить. И всё же одна сигарета кончалась, сменяясь другой, третьей, и в лёгких уже закололо с непривычки, а голову повело — надо было решаться. Собственной рукой наживую разрезать плоть и постараться сделать это с хирургической точностью.

— Максимус…

— Не надо! — вскинулся Максимус и сжал в руке трубку так, что та жалобно хрустнула обломанным кончиком. Он развернулся к нему, отчаянно заглядывая в глаза, и Ларри почувствовал его стыд за навернувшиеся слёзы. — Прошу тебя! Пожалуйста… Не делай этого. Мы что-нибудь придумаем! Не знаю — сбежим, подкупим врачей — да что угодно! Я не буду с ней спать, клянусь!

Ларри пришлось на секунду закрыть глаза — так больно сжалось сердце.

— Дело не в этом, — прошептал он еле слышно. — Не только в этом. Я обуза для тебя. Будет лучше, если…

— Лучше?! — Максимус отбросил сломанную трубку и с неожиданной силой схватил его за грудки, притягивая к себе. — Кто дал тебе право решать, что для меня будет лучше?!

— А обо мне ты подумал?! — прорычал Ларри раненым зверем. — Что мне делать, когда я уже не смогу без тебя? — «И когда я стану тебе не нужен…» — добавил он мысленно, чувствуя, как глаза начинает жечь — также как и у Нимоя.

Максимус некоторое время вглядывался в его лицо, но Ларри окончательно потерялся в мыслях и чувствах, а потому не знал, что именно он испытывает.

— Что ж, ладно, — еле слышно сказал наконец Максимус, разжимая пальцы. — Тогда иди. Иди, если сможешь! — заорал он вдруг во всю глотку и отвернулся, вздрагивая.

Чужие слёзы опалили глаза, потекли по щекам. Ларри машинально попытался их вытереть, и только коснувшись сухой кожи, понял, что плачет не он сам. Жгучая обида запоздало заклокотала в сердце, забилась, заметалась раненой птицей. Только тогда он понял, как сильно обидел Нимоя. Недоверием. Нежеланием дать хотя бы шанс.

Это оказалось уже слишком.

— Прости! — выдохнул он, вставая на колени и обхватывая руками вздрагивающие худые плечи. — Прости меня, Максимус, я такой идиот… — прошептал во влажные, не иначе, как после душа, волосы. — Никуда не уйду! Никуда не пущу… Слышишь?

Максимус отреагировал не сразу — некоторое время он ещё вздрагивал, а потом украдкой вытер рукавом лицо, и Ларри наконец почувствовал, как отступают обида и боль.

— Ты не минутная прихоть, Ларри, — сказал он хрипло. — И я не ребёнок, чтобы разбрасываться словами и желаниями. Мы с тобой чувствуем одинаково, поэтому и слились уже почти в одно целое, понимаешь ты это или нет. Этот союз куда крепче, чем запись в регистрационной книге, тебе не кажется?

Простая логика его слов вдруг встала перед Ларри со всей ослепляющей ясностью. Пусть прошло так мало времени, пусть так много впереди препятствий, но чёрт подери! Не в его, Ларри, власти рвать не им сотканную связь.

— Да, — просто ответил он и закрыл глаза. — Да…

* * *

— Ну как? — Вивиан покрутилась перед зеркалом и в сотый раз расправила и без того идеально выглаженную юбку.

— Ничего красивее я в жизни не видел, — честно признался Ларри и подал ей фату.

Он чувствовал себя немного неуютно, потому что о том, чтобы быть на месте подружки невесты, не мог даже помыслить. Однако Вивиан настояла, не приняв ни единого возражения. Настоящих подруг у неё не было, и всю подготовку к свадьбе они вели втроём, вместе с Ларри, а под конец она огорошила его новостью о том, что он будет помогать ей и в день торжества.

— Ну не Максимусу же, — фыркнула она тогда. — Тебя в поместье не пустят.

— А как же твоя мама? — растеряно спросил Ларри.

— Никаких мам, — категорично и отчего-то немного зло отрезала Вивиан. Насколько успел понять Ларс, у неё с семьёй вообще не ладилось, пару раз даже прозвучала фраза, что она считает своей семьёй только Максимуса. — Ну пожалуйста, Ларри, я не смогу сама!

Разумеется, отказать было невозможно, и вот он стоял с фатой в руках и с ужасом думал о том, что они забыли надеть подвязку. Видимо, сейчас придётся лезть под кринолин и натягивать её на стройную ножку в белом чулке. К счастью, тут раздался хлопок телепортации, и в комнате появился улыбающийся Максимус.

— А я сбежал! — объявил он весело, обнимая Ларри со спины. — Ну как у вас дела?

— Подвязку надень, пожалуйста, — быстро сказал Ларри и сунул ему злополучный предмет одежды.

— Куда? — изумился Максимус. — Под брюки?

— Мне на ногу, идиот! — фыркнула Вивиан и приподняла юбку.

— А зачем она вообще нужна? — недовольно протянул Максимус, но просьбу исполнил. — Слушай, а у нас, кстати, проблема, — протянул, вынырнув из-под множества нижних юбок. — Они же нас целоваться заставят!