Невидимки (ЛП) - Литтл Бентли. Страница 26

— Алло? — послышался женский голос. — Вы ещё там? Кто вы?

Я повесил трубку.

Вечером я снова увидел его возле своего дома. Человека с пронзительным взглядом. Он стоял в тени дерева, с левой стороны его подсвечивал уличный фонарь. Я заметил его, когда подошёл к окну, чтобы задёрнуть занавески и напугался до усрачки. Я пытался не думать о нём, так как не мог объяснить его постоянное присутствие, но глядя на него, стоявшего в темноте, смотрящего в окна моей квартиры, наблюдающего за мной, мне стало страшно. Мне стало ясно, что он шпионил за мной…

«Преследовал».

…хотя я не имел ни малейшего представления, зачем. Я подбежал к выходу, открыл дверь и храбро вышел на крыльцо, но он уже исчез. У дерева никого не было.

Я закрыл дверь и успокоился. Меня посетила мысль, что это был не человек. Я подумал, что он был похож на автостопщика, который преследовал женщину в одной из серий «Сумеречной зоны». Может, это Смерть? Или ангел-хранитель? Или призрак кого-нибудь из членов моей семьи, который теперь повсюду меня преследовал?

Нет, глупости всё это.

Но глупости ли? Если я согласился с мыслью, что я — Невидимка, почему я не могу принять тот факт, что этот мужчина не может быть каким-то сверхъестественным созданием?

Той ночью спал я плохо.

Мне снился мужчина с пронзительными глазами.

Я начал постоянно отлучаться с работы. Так как заполнять рабочие карточки нужно было только по пятницам, появляться на месте в другие дни смысла я не видел.

Возвращаться домой мне не хотелось, поэтому я гулял по торговым центрам. Я был в «Коста Меса Саут Кост Плаза», в «Санта-Ана Мэйн Плейс», торговом центре округа Оранж, в центральном универмаге Бреа. Но вскоре мне это наскучило и я просто катался по Ирвайну, кружа по его улочкам, словно мотылёк вокруг лампы.

Иногда я оставлял машину и гулял по торговым кварталам Ирвайна, прохаживаясь среди одинаковых магазинчиков, наслаждаясь единообразием строений, расслабляясь среди гармоничной идентичности. Я выработал некое подобие расписания, обедал каждый раз в одном и том же «Бургер Кинге», в одних и тех же магазинах покупал музыку, книги и одежду. Шли дни, я начал узнавать лица людей на улице. Они были похожи на меня, одетые для работы, но явно нигде не работающие и работу не ищущие. Однажды я стал свидетелем кражи из продовольственного магазина. Я стоял на пешеходном переходе на противоположной стороне улицы, ждал, когда загорится зелёный и наблюдал, как в магазин «7-11» зашёл высокий хорошо одетый мужчина, взял с полки две упаковки пива «Курс» и вышел, не заплатив. Наши пути пересеклись на пешеходной «зебре».

Я подумал, а вдруг он коснулся чего-то помимо пива и оставил в магазине отпечатки пальцев. Ему ведь пришлось открывать дверь. Если я зайду и сообщу администратору, сможет полиция по отпечаткам найти вора?

Я посмотрел на собственную правую ладонь. Рисунок отпечатков пальцев у каждого человека уникален. Но, глядя на тонкие линии на указательном пальце, я начал сомневаться, что это правда. У меня начало закрадываться подозрение, что мои отпечатки не были уникальными, что они вообще принадлежали не мне. Раз уж я весь был совершенно обыкновенным, во мне нельзя было найти ничего оригинального, то почему отпечатки должны чем-то отличаться? Я раньше встречал изображения отпечатков, в журналах, в новостях, различие между ними всегда казалось мне едва уловимым. Если предположить, что количество вариантов узоров папиллярных линий ограничено, насколько велика вероятность, что в мире есть два человека с совершенно одинаковыми отпечатками? Должны быть такие рисунки, которые повторяются у двух и более людей.

Без сомнений, мои были самыми распространенными.

Но это же глупости. Если бы так и было, кто-нибудь уже давно это заметил. Полиция бы обнаружила идентичные отпечатки, что автоматически исключило бы дактилоскопию из инструментов раскрытия преступлений.

А, что если полиция уже установила, что отпечатки пальцев не уникальны? И просто хранит это знание в тайне. В конце концов, полиция напрямую заинтересована, чтобы сохранять статус-кво. Отпечатки пальцев фигурируют в большинстве дел и если несколько человек смогут таким образом ускользнуть… что ж, такова цена поддержания порядка.

Я успокоился, но вместе с тем, вся правоохранительная система начала казаться мне более зловещей, чем несколько секунд назад. Я немедленно представил себе множество невинно осужденных, может быть, даже казнённых, потому что их отпечатки пальцев оказались идентичны отпечаткам настоящих убийц. Я представил, как компьютеры выдавали список людей с одинаковыми отпечатками пальцев, как полицейские выбирали козла отпущения с помощью детской считалки.

Вся западная цивилизация стояла на том, что каждый человек уникален. Это утверждение лежало в основе нашей философской мысли, нашей политической структуры, нашей религии.

Но ведь это не так, понял я.

Я заставил себя прекратить думать об этом, перестать проецировать свою жизнь на весь мир. Я заставил себя наслаждаться выходным среди недели.

Я развернулся в противоположную от «7-11» сторону, зашёл в музыкальный магазин, а затем пообедал в «Бургер Кинге».

18.

Наступило Рождество. А за ним Новый год.

Все праздники я просидел перед телевизором.

19.

Работа накапливалась и, хоть я и понимал, что моего отсутствия никто не заметит, не сданные в срок документы без внимания не останутся. Как минимум, со стороны Стюарта. Поэтому всю эту неделю я решил провести в офисе, занимаясь делами.

Была середина недели, когда я направлялся в столовую выпить колы, или «Шасты», и услышал, как Стюарт говорил:

— Он же голубой.

— Наверное. Я тоже так подумала, — ответил ему голос Стейси. — Он ни разу не пытался ко мне подкатить.

Я вошёл в столовую и Стюарт ухмыльнулся. Стейси, Билл и Пэм сразу же отвернулись, их случайно собравшаяся компания немедленно распалась.

Я понял, что они обсуждали меня.

Моё лицо покраснело. Их нетерпимость и гомофобия должны были разозлить меня. Я должен был разразиться гневной речью против их узкого мировоззрения. Но вместо этого мне стало стыдно, я был смущён тем фактом, что меня здесь считали геем.

— Я не голубой! — выкрикнул я.

Стюарт продолжал ухмыляться.

— Скучаешь по Дэвиду, да?

— Пошёл на хуй, — не выдержал я.

Он ухмыльнулся ещё шире.

— А тебе бы именно этого и хотелось, да?

Так обычно препирались школьники во время ссоры. Я это прекрасно понимал. Но вместе с тем, я снова ощутил себя ребенком на детской площадке, к которому пристали хулиганы.

Я глубоко вдохнул, стараясь сохранить спокойствие.

— Это домогательство, — сказал я. — Я доложу о вашем поведении мистеру Бэнксу.

— О, доложишь мистеру Бэнксу о моём поведении, — хныкающим голосом произнес Стюарт. Затем добавил, уже жёстко. — А я доложу о нарушении дисциплины, и ты вылетишь из компании вперёд собственного визга.

— Да мне похер, — ответил на это я.

Программисты старались на нас не смотреть. Они никуда не ушли — им интересно, что будет дальше — но они расползлись по углам комнаты, притворившись, будто изучают ассортимент автомата с газировкой, или листая женские журналы.

Стюарт улыбался мне, но это была злорадная улыбка, улыбка победителя.

— Ты уволен, Джонс.

Я проследил, как он вышел из комнаты и пошёл по коридору. Там находились другие люди, работники других отделов и я впервые заметил, что хоть он и кивал им, те не кивали ему в ответ, никто ему не улыбнулся, никто не поздоровался, никто его даже не заметил.

Я вспомнил его пустой, обезличенный кабинет и меня осенило.

Он тоже Невидимка!

Я проследил, как он скрылся у себя в кабинете. Совершенно точно. На него обращали внимание лишь потому, что был начальником. Затеряться среди других ему мешало лишь наличие определенной власти. Программисты и секретари замечали его, потому что должны были, потому что это их обязанность, так как в корпоративной иерархии он находился выше них. Бэнкс обращал на него внимание, потому что он отвечал за целое направление и должен был знать, чем занимались сотрудники, особенно, начальники отделов.