Наши тени (СИ) - Хайруллин Миша. Страница 23

Когда всё было собрано, я принялся пришивать динамик к правой лямке рюкзака. Как ни странно, я долго мучался. Нитки же нашёл без труда — уж слишком много их было собрано на пустующих от органики улицах. К моему удивлению, на динамике уже была предусмотрена функция крепежа — небольшой ремешок, которым я зацепил корпус за лямку без особых усилий.

Наконец всё готово. 17:35. Я сел на свою кровать и всё думал о тех объятиях, в которые был так тепло принят. Но больше всего я думал о Харли. Об этой невысокой золотоволосой девушке-загадке, что наблюдала за мной сейчас со своего тёмно-синего дивана. Она смотрела и улыбалась. Моргала, хлопая своими ресничками. Теплый закат ласкал её личико лучами алого солнца. Она ничуть не стеснялась ни солнца, ни меня. Тёмные глаза горели тёплыми тонами, волосы сверкали в лучах. Бледно-розовая майка спадала с её небольших плеч. Она ничего не говорила. Просто смотрела.

Чаровала меня взглядом. Манила к себе.

Мы наконец собрались вместе, остальные трое уже отдохнули. Что ж, пора двигаться в путь. Кто знает, может, я в последний раз вижу этот синий коридор, так ярко горевший даже после нашего ухода.

Глава 11- "Андерскай"

Город медленно тонул в надвигающейся тьме. На часах стоял поздний вечер. Небо, захлебнувшееся от туч со стороны «Зоны теней», постепенно чернело и гасло, распуская свои огоньки-звёзды на волю. Мы должны были добраться до самого края города, где располагалась таинственная группировка «Андерскай». Мы не могли выдвинуться завтра, не могли откладывать этот поход на несколько более благоприятное время суток — нам было откровенно всё равно на ближущуюся опасность, которая постоянно укутывала город своими коварными лапами. Ночь. Именно в это время мы

превращались в потенциальную жертву для всего того, что обитает за границей зоны.

Тщательно проверив снаряжение, я достал пистолет и сунул его в карман кофты. Он влез с трудом, но я был готов ко встрече с людьми. Вернее, с теми, кого раньше называли людьми.

Патронов было крайне мало. Пара обойм и горстка незаряженных пуль. Старый, наполовину сломанный нож, аптечка, упаковка чудопищи и бумажки, пухлые от воды.

Болди и Ева не были особо разговорчивы. Они просто шли впереди нас и иногда менялись парой-тройкой надуманных фраз. Мы с Харли молчали. Лишь один раз я кинул свой взгляд в сторону её шеи, но она сделала вид, будто не заметила. Её волосы легко поднимались на воздушных потоках и также легко опускались. Глаза сверкали огнём, я бы даже сказал — горели. Лёгкая улыбка застыла на её лице, будто она чего-то ждала.

Мы шли к границе. Там мы уточним цель нашего маршрута. Но сейчас мы шли не самым привычным путём — он лежал через узкие улочки, погружённые во тьму громадных теней. Луна, яркая, блестящая, горела в щели между крышами домов. Но её света не хватало, чтобы насытить голодные, почерневшие от теней улицы так важным для всего живого светом. Над нами иногда загорались разбитые фонари, говоря нам что-то на азбуке Морзе. К сожалению, я мог понять только примитивное «SOS». Свет фонарей сушил нам всем глаза, колол нас своей гнетущей волной, то исчезая, то вновь появляясь. Разбитые автомобили, словно обнажённые, валялись на краях улочек, сверкая отражающими свет элементами.

18:53. Солнце продолжает бежать от наших взглядов, так возлюбивших непросветную тьму. Наконец, мы упёрлись в высокий забор из сетки, за которым виднелась широкая улица. Так просто нам не перелезть. Я решил спросить у проводника, коим выступил

Болди, не сбились ли мы с пути:

— А ты уверен, что мы идём туда, куда нужно?

— Нет, — ответил он спокойно, — мы зайдём кое-куда. Восполним запасы патронов. Там автосалон есть один, в нём засело приличное количество людей.

— И нам обязательно идти к ним?

— Видишь ли, — как будто защищая парня, вступилась Ева, — в последний раз мы умудрились потратить даже больше, чем предполагали. У нас осталось четыре магазина…

Четыре магазина?! Да это же по 10 патронов на каждого! Чёрт, чем они думали, когда в бой лезли?! Такими темпами мы скорее в гробы скатимся, чем до торгового центра доберёмся! Ещё и ночь надвигается.

— Вашу ж… — более смягчённо выругался я. — И как мы с ними тягаться будем?

— Ну, — Болди почесал затылок, — мы можем предложить им обмен, но, как видишь, менять нам нечего. Зато у них есть много моделей оружия…

— Ты-то откуда знаешь?

— Я видел, когда с Евой гулял.

— Это правда, — подтвердила она.

— Ах вы сволочи… — вмешалась Харли. — Без меня гуляете?

— Ага, сама-то одна на улицу ходит…

— Зато вы пьянствуете, выпивая всякую дрянь на пару — хоть бы поделились!

— Да уж, мы, может, тебе же лучше делаем!

— Самый умный тут, что ли?

Я видел, как конфликт появился между подростками из неоткуда. Словно злой фокусник вытащил из своей тёмной шляпы чёрную, как грязь, змею, которая начала душить дружбу между всеми троими.

Поразительно, а ведь всё началось с одного маленького вопроса… Который задал я. И чувствовал себя после этого виноватым. Яд, который впрыснула гадюка-ссора, уже тёк по венам молодых людей.

А балаган продолжался, жирнел.

— Да, да, Харли, мы знаем, что ты у нас самая строгая и умная. Именно поэтому тебе стоит следить за своей формой, а не бухать с нами! — Ева явно пыталась задеть чувства золотоволосой девушки.

— Да пошла ты! Подруга, блин, называется… Я решил вмешаться:

— Ребята, давайте уже остынем все, ладно?

— Не занималась бы эта малявка ерундой — мы бы, может, и не стояли бы тут, высматривая тех болванов. Даже Лион тебе сказал — не о том ты беспокоишься, Харли! — почти кричал Болди.

Лицо Харли изменилось. Словно молния, меня пробил насквозь её вмиг опечалившийся, раненый вид. Глаза потухли. На них заблестели слёзы, в которых отражался уличный фонарь, нависший над нами. Волосы словно потяжелели, опустились и больше не игрались с локонами, как пару минут назад. Губы искривились, побледнели, точно так же, как и кожа, изрисованная царапинами и ссадинами. Я сорвался, не выдержал.

— Болди, Ева, закройте, мать вашу, рты и успокойтесь!

Пара словно оцепенела, их пыл испарился.

Потекла первая слеза. Харли укутала себя руками и уронила взгляд на асфальт. А потом и вовсе повалилась на него, сев на колени. Она плачет. Девушка, которая даже ни разу не жаловалась на боль. Она плачет… я видел, когда плачут другие девушки, но никто из моих знакомых ни разу не пролил ни одной слёзы. Конкретно — Милли. Она даже не расстраивалась ни разу, в то время, когда я для неё казался слишком грустным. Потекла вторая слеза, я видел, как она, оторвавшись от лица, медленно летела в сторону земли и разбилась, будто хрупкий кристалл, оставив после себя тёмное пятно. Ситуация казалась безысходной.

Я решил поступить как друг. Подойдя к девушке, я присел на корточки и обнял её. Такая холодная… нет, дело даже не в кофте. Харли будто погасла, стала бледнее, слабее. Я крепко обнимал её, не знаю, что она думала, что чувствовала, но я определенно что-то чувствовал. И это гораздо больше, чем просто привязанность. Девушка не выдержала. Она бросилась мне в объятия, чуть не повалив меня на землю и громко зарыдала. Зарыдала. Нет, такое слово точно не подходит для описания её нынешнего состояния. Эти слёзы, горькие, горячие, падали одна за другой, разбиваясь об асфальт. И казалось, будто всё живое замерло от лицезрения такого состояния Харли.

— Ник, про… Прости меня…

За что простить? Я не понимал.

— Прости, что должен меня… Выслушивать… Сейчас… — она давилась словами, интонацией, слезами. — Я не могу… Не могу так больше…

— Т-щ-щ… — утешал её я, шипел, словно змея.

Пара обидчиков смотрела на меня так, словно просили о пощаде. Но я не собирался им ничего говорить. В конце концов — я сам виноват в том, что произошло.

Луна уже расцвела, она сияла ярким, жёлтым блеском и походила на дырявый, сплюснутый кусок сыра. И пока я смотрел на этот аппетитный круг — Харли успокоилась. Она по-ужьи извертелась и выскользнула из моих объятий. Затем заявила: