Принцы Пограничья (ЛП) - Абнетт Дэн. Страница 25

— Приятель?

Мужчина сделал шаг, остановился, снова огляделся по сторонам и встретился взглядом с инспектором.

— Что вы сказали? — спросил мужчина.

— Вы в порядке? Вы выглядите немного растерянным.

— Протокол оповещения, — сказал мужчина, как будто это всё объясняло. — Угроза Властелину. Опасность. Осада начинается, но сигнал ложный. Сигнал ложный.

— Ла-адно. Как скажешь, приятель. Только смотри, куда идёшь.

Мужчина проигнорировал его и зашагал по тротуару. Он врезался в пожилую женщину с клетчатой корзинкой для покупок, а потом зацепил бедром детскую прогулочную коляску.

Мать возмутилась. Мужчина проигнорировал и её тоже и продолжил идти, то останавливаясь, то снова шагая вперёд — несколько быстрых шагов, а затем очередной полный замешательства взгляд по сторонам. Несколько раз он менял направление движения.

Это точно наркотики, подумал инспектор дорожного движения, качая головой. Мужчина метался взад-вперёд, словно Джерри Льюис [57], изображающий растерянность — с той лишь разницей, что его движениям была свойственна удивительная плавность и грация.

Дизайнерские наркотики, решил инспектор. Он читал об этом.

На Сити-роуд царила суета. Вторник, обеденное время. Букмекеры, чьи двери были завешены занавесками из разноцветных шариков; магазины излишков военного имущества, торгующие камуфляжными брюками и оружием для страйкбола [58]; засаленные закусочные «Dragon Burger»; ряды тележек возле супермаркета «Happy Shopper»; спокойная очередь у здания почты; украшенная флажками площадка, где стояли подержанные автомобили на продажу с наклейками на окнах; лотки с хот-догами, распространяющие запах лука; доносящаяся из окон такси-малолитражки бангра [59]; автомобильные гудки и вой сигнализации; мойка машин, благоухающая ароматом сосны; наёмный рабочий в ярком комбинезоне, собирающий мусор специальными щипцами и бросающий его в жёлтую тележку; дети со сладостями у «Паундленда» [60], смеющиеся над мужчиной, стоящим у пешеходного перехода и восхваляющим бесконечную любовь Иисуса перед толпой равнодушных людей; мужчины, несущие кейсы с киями в снукерный клуб; двойная парковка; моргающая аварийная световая сигнализация; двое сомалийцев, ругающихся, стоя в дверном проёме; «чаггеры» [61] с планшетами, просящие всего минутку внимания; запах соломы и сухого корма для животных, доносящийся из зоомагазина; две женщины в парандже; связисты, разворачивающие оранжевую ограничительную ленту вокруг люка, который они собираются открыть; кто-то, пытающийся криком привлечь внимание Ронни; пиликанье на пропускных пунктах; гудок гоночной машины, играющий мелодию «La Cucaracha»; карентанские дыни, похожие на лысые головы на покрытых искусственной травой лотках, где продавались фрукты и овощи; люди, люди, люди.

Слишком много шума, слишком много запахов, слишком много движения. Слишком много информации на входе. Сигнал оказался ложным. Сигнал ложный. Он не мог ничего сделать по этому сигналу. Местоположение? Каково местоположение? Как он может ответить, не зная точного местоположения? Загрузка пульсировала в нём, но данные были обрывочными и противоречивыми. Его направляли то в одну сторону, то в другую, как будто оно было не уверено, как будто оно не могло привести свои мысли в порядок.

— Где? Где это? — громко вопросил он. Люди в толпе оборачивались на него, растерянно, с любопытством, встревоженно, но это были всего лишь лица, и ему было всё равно, что они думают. Некоторые из них говорили с ним, но ему было всё равно, что они говорят.

Что ему нужно? Где Властелин? Как он мог потерять связь с Властелином? Почему он не может сосредоточиться? Почему загрузка такая несвязная? Неужели что-то мешает ей?

— Властелин, — пробормотал мистер Дайн. — Ваше Величество. Где вы?

Он почувствовал, как ускорился его метаболизм, когда протоколы оповещения полностью овладели им. Его структура изменилась. Он ощутил подъём, когда началась осада и власть была передана ему, освобождаясь из глубоко запрятанных в его генах и костном мозге тайников и освещая его чувства. Однако связи по-прежнему не было. Сигнал по-прежнему казался ложным. Неокончательным.

Неистово вертясь из стороны в сторону, он врезался в газетный киоск, и на тротуар посыпались журналы. Продавец начал ругаться.

— Я с тобой разговариваю, задница! Эй!

На перебранку не было времени. Мистер Дайн поднял руку. Продавец отшатнулся, попятился обратно в свой киоск и в конце концов остался сидеть на куче рассыпавшихся таблоидов.

Некоторые лица неожиданно начали орать на него. Что он вытворяет? Кем он себя возомнил? Долбаным Джеки Чаном?

Мистер Дайн не обращал на них внимания. Он повернул налево, затем подумал и пошёл направо, сойдя с края тротуара.

Раздался скрежет и звук удара. Закричала женщина.

Фургону «Autospares», старому «Эскорту», пришлось резко затормозить, и его задняя часть покачнулась. Боковая водительская дверь распахнулась, из машины вылез круглолицый водитель в бежевой рубашке с короткими рукавами и пятнами пота и уставился на мистера Дайна; его рот образовывал почти идеальной формы букву «О».

— Я не… — начал водитель. — Я вас не видел. Вы?..

Вокруг начали собираться люди. Мистер Дайн по-прежнему стоял, бросая тревожный, панический взгляд то в одну сторону, то в другую. Он внезапно понял, что стал центром внимания, и посмотрел вниз.

Его ноги остановили фургон. Пытаться наехать на него было всё равно что пытаться наехать на глубоко вкопанный столб или на стойку ворот. Бампер, номерной знак и решётка радиатора согнулись вокруг его бёдер. Передняя кромка капота смялась, словно простыня. Грязная жидкость, булькая, лилась из расколотого радиатора под передние колёса.

— Господи Иисусе! — заикаясь, выдавил водитель. — Как…

Мистер Дайн отошёл от разбитой машины. Согнутый кузов завыл, когда он убрал ноги. Бампер отвалился и упал.

Никакой связи. До сих пор никакой связи. Сигнал был ложным. По-прежнему никакой конкретики в загрузке, несмотря на то, что его тело приходило в полную боевую готовность.

Через десять секунд оно автоматически переключится в режим походной формы. Нельзя было, чтобы это произошло у всех на глазах.

— Извините, — сказал он круглолицему водителю.

— Но вы не можете… вам нужно поехать в больницу и…

— У меня больше нет времени на отклонения.

Мистер Дайн начал двигаться. К тому времени, как собравшиеся люди поняли, что мужчина в чёрном костюме проталкивается мимо них, он каким-то образом — необъяснимо, по мнению большинства — успел исчезнуть.

— Аппарат абонента, которому вы звоните, находится вне зоны действия сети или выключен. Пожалуйста, перезвоните позже, — произнёс механический голос.

Гвен отменила вызов. Её голова так сильно болела, что тяжело было выполнять даже самые простые задачи. Она чувствовала себя так, словно ей в макушку пытались забить шестидюймовый гвоздь. Хотелось плакать. Хотелось лечь. Хотелось заплакать и лечь.

Возясь с пультом управления, Джеймс издал глухой стон. Его руки заметно тряслись.

— Гвен, я не могу сделать это. Я не могу работать. У меня мысли путаются.

— Я знаю.

— Гвен, ты видишь синие огни?

— Нет, — соврала она. — Попробуй ещё.

Он поднял на неё взгляд. Его глаза ужасно налились кровью. Капли пота текли по лбу, влажные волосы казались прилизанными.

— Я не могу. Не могу. Я не могу выставить локус.

— Локус?

— Фокус, фокус.

— Всё в порядке. Просто попробуй ещё раз.

— Ещё час? Какой ещё час?

— Я сказала «ещё раз».

— Нет, ты сказала…

— Джеймс! Пожалуйста!

Он склонился над пультом управления.