Дикий голод (ЛП) - Нейл Хлоя. Страница 34

— В смысле?

— В смысле, Миранда — неоспоримый член Стаи. Ты не из Стаи. И как у многих оборотней и вампиров, у нас весьма специфические представления о преданности. — Коннор пристально смотрел на закрытую дверь. — А еще она переживает за Райли.

— Они встречались?

— Нет, — ответил он.

Он оглянулся на меня, нахмурив брови, темные штрихи над голубыми глазами. Как человек, которому есть что сказать, но он не готов это говорить. Нетрудно было догадаться, о чем он думает.

— Нам не нужно участие вампира там, где дело касается Райли.

— А как же дружба?

Он одарил меня невыразительным взглядом.

— Его арестовали в Доме Кадогана.

— Не вампиры. Ты же знаешь, почему им пришлось его арестовать. Были доказательства, Коннор.

— Он в клетке.

— Я знаю. Я ходила повидаться с ним.

Коннор не из тех, кто выказывает удивление. Обычно он плывет по течению, каким бы оно ни было. Думаю, это плюс того, что ты не слишком сосредоточен на правилах. Но сейчас он определенно выглядел удивленным.

— Ты ходила повидаться с ним?

— Я тебе не враг, и ему не враг. Я не знаю, как так получилось, что нож оказался у него в руках, но знаю, что он не убивал Томаса. Поэтому я пошла поговорить с ним и выяснить, знает ли он что-нибудь еще.

— А как же сделка с мэрией? Запрет на участие Кадогана? Я думал, ты придерживаешься правил.

— Придерживаюсь. Но я не вампир Кадогана.

Он моргнул. Чего бы он ни ожидал от меня услышать, это было явно не то.

— Что это значит?

Я выдвинула свою теорию, наблюдая, как замешательство сменилось неверием, а потом пониманием.

— Думаешь, Омбудсмен на это купится? Или твой отец?

— Пятьдесят на пятьдесят на Омбудсмена. И если мне придется этим воспользоваться, то это навредит моему отцу. Но моего отца не обвиняют в преступлении, которого он не совершал.

Коннор долго смотрел на меня, а затем кивнул.

— Ладно. Что ты выяснила из разговора с ним?

— Что он ничего не помнит. Что он отключился или у него провал во времени, и у него чертовски болит голова, когда он пытается вспомнить.

Брови Коннора нахмурились.

— Он говорил мне о головных болях — ему явно было больно, и я спросил его об этом. Но я не увидел связи с его памятью.

Я кивнула.

— Кто-то очень постарался скрыть свои следы. К сожалению, это означает, что Райли не может нам рассказать, что на самом деле произошло. И я не узнала ничего конкретного — ничего о Томасе или о чем-нибудь странном, что произошло на вечеринке и что могло бы спровоцировать кого-то подставить его. Ты узнал что-нибудь еще?

— Нет.

— Есть кто-нибудь, кто бы хотел навредить именно ему? Не враги Стаи, а личные?

Он подошел к Тельме и смахнул с ее кожаного сидения невидимые пылинки.

— Не то, чтобы я знал. Ты знаешь Райли, Лиз. Он располагающий. Большой и немного грубоватый, но — и я буду отрицать, если ты скажешь ему, что я такое говорил — плюшевый мишка. Он бы отгрыз свою собственную руку и отдал бы ее тебе, если бы было нужно. Вот почему он один из нас.

— Что насчет Томаса?

Коннор насмешливо улыбнулся, и все же его лицо при этом оставалось сексуальным. По-видимому, нет такого выражения, которое не смотрелось бы хорошо на лице принца. И это просто раздражает.

— Я знаю его только по его выходкам в театре и на вечеринке. Он не тот человек, с которым я бы хотел когда-нибудь познакомиться или о котором побольше узнать.

С этим я поспорить не могла.

— Ладно, — произнесла я и, достав из кармана платок, показала ему брошь.

— Ты знаешь, что это такое?

Он взглянул на нее и приподнял брови.

— Нет. А должен?

— Не знаю. Я нашла ее на патио в Доме Кадогана.

— Кто-то обронил ее на вечеринке?

— Не знаю, — ответила я. И на этот раз посмотрев на брошь, у меня всплыло какое-то смутное воспоминание. Но прежде чем я в него углубилась, открылась дверь, и за крупным мужчиной, который вошел внутрь, последовало еще больше волн музыки.

Это был Эли Киин, дядя Коннора. Он высокий, с загорелой кожей, широкими плечами и темными волнистыми волосами, которые едва касались плеч его рубашки. У него в волосах и бороде, покрывающей челюсть, седые прядки, и они заставляют его выглядеть более опытным, более влиятельным.

Эли посмотрел на Коннора, а потом на меня. Если он и подумал, что есть что-то странное в вампире, находящемся в гараже Стаи, то ничего по этому поводу не сказал.

Он кивнул мне.

— Элиза. Слышал, что ты вернулась.

Я кивнула в ответ и засунула платок обратно в карман.

— Привет, Эли. Здание выглядит классно.

— Да, — согласился он. В его глазах была гордость, но выражение лица оставалось угрюмым. — Ты нужен, — сказал он Коннору.

— Буду через минуту.

Эли посмотрел на него, как будто обдумывая, стоит ли повторить приказ, а потом скользнул по мне взглядом, прежде чем снова посмотреть на своего племянника.

— Давай быстрее.

Он ушел, оставив после себя визг гитары.

— Шоу должно продолжаться, — сказала я, когда закрылась дверь.

— Вот именно. У меня есть обязательства.

— Аляска?

— Аляска, — ответил он, но его глаза были омрачены. — Он должен был поехать с нами.

— Райли?

Коннор кивнул.

— Мне жаль. И что кто-то использует для этого Стаю.

— Почему тебя это волнует?

Эти слова насторожили меня, но его тон был спокойным и казался искренним.

— Потому что как бы ты ни сводил меня с ума, я тебя знаю. И знаю Райли. И это несправедливо.

Он с минуту смотрел на меня.

— Это часть причины, но не вся.

Мне не понравилось, что он увидел то, о чем я не была готова говорить. Но однажды я уже пересекла этот порог вместе с ним.

— Из-за Эйфелевой Башни.

Он нахмурился.

— Из-за атаки?

Я кивнула.

— Это было ужасно, Коннор. Вампиры прошлись по парку, где люди просто гуляли и веселились. И они убили их, потому что злились на кого-то другого. Вампиры воюют как проклятые дети, и при этом причиняют боль другим людям.

— Ты думаешь, за этим стоят вампиры?

— Необязательно. Но я думаю, что это подорвало мирные переговоры, и это большая, грязная кучка сверхъестественных. Я знаю, что Райли не стал бы этого делать. И мне не нравится, что кто-то использует моего отца или его Дом для убийства.

В его глазах было что-то глубоко задумчивое, и я чуть было не отвела взгляд от интимности его оценки.

— Ты меня поразила, негодница.

Я прищурилась.

— Не уверена, что это комплимент.

— Это комплимент. — Он указал на дверь. — Как бы увлекательно ни было лицезреть эту другую сторону тебя, мне нужно возвращаться к работе. Но ты дашь мне знать, если что-нибудь выяснишь?

— Конечно, — ответила я и оставила его готовиться к путешествию.

* * *

Лулу выросла в доме в Уикер-Парке недалеко от «Красной Шапочки». Когда пришло время обзаводиться собственной квартирой, она сменила район, переехав в лофт в Ниэр-Норд-Сайде. Поскольку я провалилась на сувенирном фронте, то по дороге заехала за кофе.

Я вылезла из Авто и увидела невзрачное кирпичное здание с длинными рядами окон. Оно было похоже на склад, что является архитектурной визитной карточкой этого района.

Рядом со звонками в квартиры были указаны имена других жильцов. Я предположила, что звонок в ее квартиру там, где не указано имя, а вместо него мазок красной краски. Я нажала на кнопку локтем.

— Чего? Я работаю. — Ее голос был раздраженным.

— Это я, — ответила я, и замок со щелчком открылся. Я переложила стаканчики с кофе и дернула дверь, прежде чем та успела закрыться, а потом зашла внутрь и поднялась по широкой и разбитой лестнице в невзрачный коридор.

Она живет на четвертом этаже, и одна из двух дверей в длинном коридоре ее. Я подошла к ее двери и, поскольку у меня были заняты руки, постучала локтем.

— Открыто! — крикнула она.