Дикий голод (ЛП) - Нейл Хлоя. Страница 46

— Они напали на вас? — спросил Юен.

— Они сделали первый шаг. Мы с Лулу защищались.

— С Лулу? — спросила моя мама.

— Вакидзаси, — произнесла я. — Катчер ее обучил.

— Кто бы сомневался. — Я поняла, что она хочет спросить больше — вероятно, о ее навыках, танце сражения, и как я справилась. Но ей удалось удержать язык за зубами.

— Мы боролись, — сказала я. — И мы были в меньшинстве. А потом появился Коннор.

— Вот так совпадение, — произнесла мама, глядя на него.

— Оказался в нужном месте в нужное время, — ответил Коннор.

Мама, кажется, в этом засомневалась, но не стала возражать.

— Вас могли убить.

Я посмотрела на папу.

— Со мной все нормально. Но Райли в клетке.

— Вам дали четкие указания не вмешиваться в это расследование.

Мы все посмотрели на Юена. Гнев или разочарование, которые он, по-видимому, сдерживал, перелились через край. Я считала его спокойным и собранным, по крайней мере, по сравнению с Дирборном. Но сейчас в его глазах не было спокойствия.

— Мы не вмешивались в ваше расследование, — сказала я. — Вы не рассматривали фейри, потому что уже решили, что виновен Райли. Мы нашли нового подозреваемого.

Юен шагнул вперед.

— Это не относится к делу. Вы нарушили договор Кадогана с городом. Мы определим размер финансового и юридического взыскания.

«Черт возьми. Нет никакого способа сейчас этого избежать, нет времени подготовить папу».

— Этот договор на меня не распространяется.

— Как на члена Дома Кадогана…

— Я не являюсь членом Дома Кадогана, — перебила я его и, собравшись с духом, заставила себя посмотреть на отца. — Я дочь его Мастера, но не Послушница. Я никогда не проходила Посвящение или Коммендацию. Я не являюсь членом какого-либо конкретного Дома. Это делает меня Бродягой. А на Бродяг договор не распространяется.

В помещении воцарилась полнейшая тишина. А выражение лица моего отца стало абсолютно пустым. И немного потерянным. Мое сердце тревожно сжалось.

Габриэль подошел к Юену и положил руку ему на плечо.

— Я собираюсь выпить кофе, а ты пойдешь со мной. — Он чуть ли не вытолкал Юена из комнаты. Коннор и Тео последовал за ними, Коннор в знак поддержки кивнул мне через плечо.

Они закрыли дверь и оставили нас в тишине.

Прошла целая минута, прежде чем папа заговорил.

— Ты такой же член этого Дом, как и все, кто когда-либо был или будет, — сказал он. И я ясно увидела боль в его глазах.

— Прости, — проговорила я. — Я хотела с тобой об этом поговорить до того, как что-нибудь скажу, но не было времени. Дома Кадогана — моя семья, — сказала я, желая шагнуть к нему, но неуверенная, стоит ли это делать. — Так было всегда. Я никогда не чувствовала себя чужой. — Это было бы невозможно в Доме, который по сути принял меня, как своего талисмана.

— Но ты не проходила Коммендацию, — сказал он. — Не официально. И ты считаешь себя Бродягой.

— Я никем себя не считаю, — ответила я, не осознавая этого, пока слова не вырвались из моего рта. «Может, именно поэтому я чувствую такое сильное родство с Домом Дюма. Потому что у меня нет такой связи с Кадоганом, по крайней мере, не такой, какая есть у моих родителей. И, может быть, это одна из причин, почему отъезд Сери и Марион причинил такую боль. Потому что Дюма был моим Домом не меньше, чем любой другой. Но когда пришло время бежать, они оставили меня здесь».

— Не уверен, что согласен с твоим доводом, — произнес папа. — Но нет никакого прецедента, который помог бы в этой ситуации. Ты первый ребенок. Канону нечего предложить. — Канон — это свод вампирских законов. — Но если ты права, — продолжил он, — то прости. Мне очень жаль, что мы не додумались сделать все официально.

Теперь его голос стал более холодным, контролируемым так, как это может делать только Мастер с опытом. Он стоял в стороне от нас, а мама с беспокойством смотрела на нас, стараясь не принимать ничью сторону.

— Я не чувствовала себя чужой, — снова сказала я. Это единственное, что я могла сказать. — И конкретно в этой ситуации это удобно.

Папа кивнул.

— Скажешь им, что мы закончили, ладно? И готовы обсудить все остальное.

Я кивнула, зная, что меня отстранили. И с холодным комом в животе оставила родителей одних.

* * *

— Она права, — сказал мой отец, когда остальные вернулись в комнату. Тео пришел с кофе и предложил стаканчик мне. Но мой аппетит — даже к кофеину — пропал. Коннор осторожно наблюдал за мной, словно пытаясь определить, как прошел разговор. Я не смотрела ему в глаза; я не была готова погрузиться в эти чувства.

— Она не была Посвящена в Дом и не проходила Коммендацию, а Канон не предусматривает членство, основанное исключительно на генетических или семейных узах.

— Это формальность, — ответил Юен.

— Нет, — возразил папа, — это договор. Если вы хотите обеспечить соблюдение сделки, где так тщательно были обговорены условия, тогда вы должны придерживаться этих условий.

Мне показалось, что в глазах Юена я увидела признательность.

— Это не ты Юен, — продолжил мой отец, теперь его голос звучал мягче. — Я уверен, что Дирборн зол, но ты ведь соображаешь, что к чему.

— У вас выпивки не найдется? — спустя мгновение спросил Юен, и мой папа улыбнулся.

— Все так плохо, да?

— Дирборн в бешенстве, — ответил Тео, когда папа подошел к бару, налил в стакан порцию чистого виски, а потом протянул его Юену. Юен сделал глоток и приподнял брови.

— Весьма хорош.

— Очень старый, — ответил папа. — И он делает свое дело.

Юен кивнул.

— Дирборн в ярости. Он убедил мэра в том, что мирные переговоры были его идеей, а не вашей, — сказал он, глядя на моих родителей. — Его заботит не их эффективность в уменьшении насилия, а политическая награда за проведение пользующегося спросом мероприятия в Чикаго.

— Он игрок, — сказал Габриэль. — Или воображает себя им.

— Да. Звонок Руадана сначала был направлен ему, и его… недовольство передалось всем нам, с приказом немедленно исправить ситуацию.

— По мановению волшебной палочки? — спросил Габриэль с глупой улыбкой.

— Что-то вроде того. Я подозреваю, что он хочет держать Райли под замком, в буквальном и переносном смысле, чтобы он мог заверить мэра и остальных делегатов, что смерть Томаса была досадным поступком одинокого волка — простите за каламбур — который не повлияет на ход переговоров.

Юен посмотрел на Габриэля.

— Он будет использовать Райли как козла отпущения, если сможет. Даже если это означает потопить всех вас.

— Жду — не дождусь Аляски, — пробормотал Габриэль, но ярость в его глазах опровергала его небрежный тон.

Я как-то выкинула их поездку из головы, и теперь, вспомнив о ней, расстроилась. Не только потому, что Коннор помог нам прошлой ночью, а потому, что мы, кажется, начали общаться как взрослые люди, оставляя в стороне нашу историю. Мы начали становиться друзьями или чем-то вроде того.

— У меня связаны руки, — произнес Юен, — как и у Дома Кадогана. — Он перевел взгляд на меня. — Но, возможно, у Элизы есть небольшая свобода действий. Если ты хочешь гарантировать освобождение Райли, тебе понадобятся доказательства — убедительные доказательства — что он к этому не причастен.

Я слегка улыбнулась.

— Тогда давайте займемся делом.

* * *

Мы отправили видеоматериалы с приема Келли и попросили ее проверить снимок фейри на записях камер наблюдения с вечеринки Кадогана.

Пока шла проверка, мы снова обсудили посещение замка, чтобы понять, не упустили ли что-нибудь. Мы не обнаружили ничего нового, но я задумалась о результате нашего визита.

Я посмотрела на Юена.

— Ты сказали, вам звонил Руадан? Почему не Клаудия?

Он моргнул.

— Я предположил, что она поручила эту задачу ему. Он моложе, более продвинут по части техники.