Следствие сквозь века - Голубев Глеб Николаевич. Страница 19

Это, пожалуй, вполне понятно: слишком много в истории древних майя темных мест и «белых пятен», слишком много еще загадок не дает покоя исследователям.

Андрей Буланов выписывал в свои тетрадочки особенно курьезные гипотезы и «доказательства»:

«За тысячу лет до рождества Христова царь Соломон продал египтянам лошадей. До этого лошадей и свиней в Египет не ввозили. Отсюда напрашивается вывод, что обитатели Юкатана (у которых лошадей нет) ушли из Египта до того, как там появилась лошадь. Следовательно, Америка была заселена более чем за тридцать веков до христианской эры».

«Уайз утверждает, будто в 66 году н. э. флотилия судов, „несомненно, греко-римского типа“ появилась у берегов Юкатана. Он совершенно серьезно объясняет, что с этим визитом связаны названия американских нынешних городков: Афины, Рим, Августа и Атланта в штате Джорджия!»

Андрей посмеивался, зачитывая друзьям эти нелепицы. Однако была у него и другая тетрадочка, которую он никому не показывал… В нее он старательно выписывал сведения, которые казались ему заслуживающими внимания:

«Есть сведения, что до прихода испанских завоевателей в одном из храмов хранилась полная история майя выгравированная на пятидесяти двух золотых досках. Когда пришли конкистадоры, жрецам удалось спрятать это сокровище. Потомки жрецов, возможно, до сих пор хранят эти золотые доски в каком-то укромном месте».

«Священная книга индейцев „Пополь-Вух“ повествует о четырех „праотцах народа“, которые, увидев в небе „нечто“ (космический корабль?!), стали торопливо прощаться со своими родичами и женами и поднялись на вершину горы. Эти люди «немедленно после этого исчезли там, на вершине горы Хакавиц. Они не были похоронены их женами или их детьми, потому что не было видно, когда они исчезли… «

«Кто был легендарный Кецалькоатль (Кукулькан), которому поклонялись майя Юкатана? Откуда у него такое необычное имя — Пернатый Змей? Легенды утверждают, будто он прибыл „из страны восходящего солнца“. На нем было длинное белое одеяние, и он носил бороду, что весьма удивляло местных жителей. Пернатый Змей научил народ наукам и установил мудрые законы. Он основал государство, на полях которого початки кукурузы были в рост человека, а хлопок рос уже окрашенным (!! — наши селекционеры только теперь научились выводить цветной хлопок).

В силу каких-то загадочных причин Кецалькоатль, однако, был вынужден покинуть страну майя. Он отправился к морю, принялся там плакать и сжег сам себя. Его сердце превратилось в утреннюю звезду…

Другие легенды утверждают, что он сел на свой корабль и отправился в ту страну, из которой когда-то приехал.

Но все легенды сходятся в том, что Пернатый Змей обещал вернуться…

Эти предания, кстати, оказались весьма на руку испанским завоевателям — во многих местах индейцы не оказывали им сопротивления, принимая за бородатых посланцев доброго Кецалькоатля».

Такое сочетание научной трезвости и романтической доверчивости встречается не столь уж редко. И оказывается, эти противоположные качества могут порой прекрасно уживаться, не давая людям спать по ночам…

Не удивительно, что наутро Андрей проснулся позже всех. Альваресу пришлось его даже расталкивать. Джонни уже успел приготовить завтрак и поджидал их, сидя у костра, — очень похожий на древнее каменное изваяние.

Завтракали торопливо и молча. Андрей, конечно, ожидал, что они отправятся к пирамиде, но Альварес решительно объявил:

— Нет, нет, пирамида от нас никуда не уйдет. С ней все ясно. Надо привозить инструменты, рабочих и вскрывать камеру. А вот с колодцем еще надо разобраться…

В общем-то он был, конечно, прав, но Андрей все-таки расстроился и всю дорогу до сенота мрачно молчал.

Колодец оказался совсем близко, метрах в шестидесяти от пирамиды. Он был невелик, всего метров шесть в диаметре, почти правильной круглой формы, с крутыми, отвесными стенками. Белый известняк их красиво отражался в темно-зеленоватой воде.

Это был просто карстовый провал в толще известняка. Маленькое озеро в белых каменных берегах посреди дикого леса, надежно укрывшего его кронами своих деревьев, — никаких признаков, что возле него когда-то собирались толпы людей для священных жертвоприношений.

«Видать, Альварес ошибся», — подумал Андрей.

Но экспансивный профессор, словно угадав его сомнения, несколько раз притопнул ногой и торжествующе воскликнул:

— Конечно, тут была ритуальная площадка! А вот и тропинка к ней, которую я вчера нащупал даже в темноте. Она тоже выложена камнем.

Андрей подошел к нему, присел рядом с профессором на корточки и увидел под густым слоем травы и мха в самом деле каменные плиты, явно обтесанные человеческими руками. Площадка была довольно большой, и едва заметная в густой траве дорожка, выложенная такими же каменными плитами, тянулась от нее в лес, в сторону пирамиды, даже отсюда, совсем близко, опять казавшейся просто холмом, поросшим деревьями и кустами.

— Чтобы просто брать воду из колодца, такую дорогу и площадку делать бы не стали, — продолжал ликовать Альварес, подходя к обрыву и заглядывая в колодец. — Слишком большая роскошь, верно? Конечно, это был священный сенот, вроде того, что Томпсон исследовал в Чичен-Ице. Этого, впрочем, и следовало ожидать. Судя по всему, обычай приносить жертву у таких колодцев был распространен у майя издавна довольно широко. Помните, что писал Фигэроа? И Ланда об этом упоминает.

Конечно, Андрей Буланов помнил красочный рассказ королевского чиновника — алькальда Диего Сармиенто де Фигэроа, посетившего города майя вскоре после захвата их испанцами. В свое время этот лаконичный и в то же время весьма выразительный рассказ так поразил его, что он не преминул сделать длинную выписку в свою тетрадочку:

«Знать и сановники этой страны имели обычай после шестидневного воздержания и поста приходить на рассвете к сеноту и бросать в него женщин, которыми они владели. Они приказывали этим женщинам вымаливать у богов удачный и счастливый год для своего господина. Женщин бросали несвязанными, и они падали в воду с большим шумом. До полудня слышались крики тех, кто был еще в состоянии кричать, и тогда им спускали веревки. После того как полумертвых женщин вытаскивали наверх, вокруг них разводили костры и окуривали их душистыми смолами. Когда они приходили в себя, то рассказывали, что внизу много их соплеменников — мужчин и женщин — и что они их там принимали. Но когда женщины пытались приподнять голову, чтобы взглянуть на них, то получали тяжелые удары, когда же они опускали головы вниз, то как будто видели под водой глубины и пропасти, и люди отвечали на их вопросы о том, какой будет год у их господина — хороший или плохой…»

О подобном жестоком обычае сообщал и епископ Диего де Ланда. По его словам, во время засухи, мора или другого бедствия к священному колодцу направлялась торжественная процессия, чтобы задобрить разгневавшихся богов очистительными жертвами. Под монотонный рокот больших барабанов — тункулей и плачущие звуки флейт в сенот бросали самых красивых девушек и знатных воинов, захваченных в плен, а вместе с ними и различные богатые украшения.

Помнил Андрей и старинное предание о хитром Хунак Кееле, который однажды сам добровольно бросился во время торжественной церемонии в священный колодец. Он знал какой-то секрет сенота и не утонул, — возможно, некоторое время просто прятался за выступом неровной известковой стены.

А потом вода вспенилась, и перед изумленной толпой появился невредимый Хунак Кеель! Когда его подняли наверх, он торжественно объявил, будто лично разговаривал так долго с богами в глубинах священного колодца. И боги повелели ему стать правителем народа майя…

Все было рассчитано тонко. Конечно, никто из жрецов не осмелился оспаривать волю богов. И Хунак Кеель стал правителем.

Американский исследователь Эдвард Томпсон заинтересовался этими преданиями и, облачившись в водолазный костюм, стал нырять в темные воды большого «Колодца жертв» в окрестностях древнего города Чичен-Ицы на севере Юкатана. Он добыл оттуда несколько тысяч интереснейших предметов древнего обихода. Но, как справедливо сетовал профессор Альварес, вся эта богатейшая коллекция была вывезена в Соединенные Штаты.