Следствие сквозь века - Голубев Глеб Николаевич. Страница 3

Микроорганизмы — самые живучие существа из всех порожденных природой. Они могут жить даже в космическом пространстве и внутри атомных котлов. Совсем недавно удалось в Антарктиде, пробурив глубокую скважину, найти под тридцатиметровой толщей льда скопление микробов. Судя по толщине ледяного слоя, они пробыли в этом природном холодильнике не менее трех тысяч лет, но прекрасно ожили и начали бурно размножаться, когда их поместили в термостат с питательной средой!

Поэтому есть все основания надеяться, доказывал Андрей, что в могилах древних майя, умерших много веков назад, до сих пор сохраняются погубившие их микробы.

«Особенно перспективны для исследования захоронения жрецов или знатных вождей, — писал он в своей статье тем суховато-канцелярским стилем, который, как ему казалось, больше приличествует для солидного научного журнала. — Их тела не всегда кремировали, как считалось раньше со слов епископа Ланды. Такой обычай был принесен тольтеками. А в более давние времена, в эпоху „покинутых городов“, тела покойных помещали в специальные камеры, которые устраивались под фундаментами храмов. Примером такого захоронения может служить знаменитая „царская гробница“, обнаруженная и вскрытая несколько лет назад в Паленке известным мексиканским археологом Альберто Русом.

Раскопки этой гробницы доказали, что после похорон камеры тщательно заделывались. Это гарантировало длительную сохранность всей находящейся в такой погребальной камере микрофауны.

Если удастся обнаружить еще нетронутую древнюю гробницу среди развалин одного из покинутых городов, то вскрытие ее должно быть со всеми предосторожностями произведено специалистом-микробиологом, чтобы не занести в погребальную камеру современные микроорганизмы… «

Разумеется, в статье ничего не говорилось о том, что самым подходящим человеком для таких исследований был, конечно, кандидат медицинских наук А. М. Буланов, но подобный вывод напрашивался как-то невольно сам собой…

Чтобы интерес к микробам, возможно погубившим древних майя, не выглядел слишком отвлеченно-академическим, Андрей специально остановился в статье и на том, какое значение могли бы иметь эти исследования для современной медицины.

Возможно, обнаруженные в погребальных камерах микроорганизмы будут чем-то отличаться от существующих теперь видов или даже окажутся совсем иными, сейчас уже на земном шаре не встречающимися.

Буланов напоминал о том, как успешно и быстро эволюционируют микробы и приспосабливаются к меняющимся условиям. За последние годы многие антибиотики, еще недавно казавшиеся чудодейственным спасительным средством, перестали вдруг служить защитой от некоторых опасных болезней: микробы «привыкли» к ним. Пенициллин, например, спас в свое время миллионы жизней. Но вот недавно опубликованы точные данные, что теперь от воспаления легких умирает в Америке детей даже больше, чем в тридцатые годы — до открытия этого антибиотика. Пенициллин уже бессилен их защитить от коварно изменившихся микробов.

Эти сложные и таинственные изменения в мире микробов стали одной из интереснейших и важнейших проблем, над ней бьются сейчас медики всего мира. (Занимались этим и в институте, где работал Андрей. ) И не исключено, что микроорганизмы, добытые из захоронений древних майя, помогут лучше разобраться в законах изменчивости возбудителей некоторых болезней и найти новые средства борьбы с ними.

Возможно и другое: в пробах, привезенных из тропических лесов, посчастливится найти какие-нибудь формы, которые послужат материалом для создания новых антибиотиков, способных защитить людей от современных болезней. В поисках таких материалов сейчас отправляют специальные экспедиции в самые различные уголки планеты. А тропические леса Центральной Америки еще мало изучены в этом отношении…

Одним словом, наступление было развернуто сразу по нескольким фронтам.

И вот теперь, как-то даже совсем неожиданно для самого Андрея, возникала реальная возможность проверить все эти предположения! Радость и опасения, бушевавшие в душе нашего героя, попеременно бросали его то в жар, то в холод.

Теперь перед ним вдруг совершенно реально и вплотную встала труднейшая задача, о грандиозности которой ему раньше всерьез даже не думалось: как убедить начальство в том, что кандидату медицинских наук А. М. Буланову в самом деле совершенно необходимо бросить важную и срочную работу в институте и на несколько месяцев отправиться в дремучие леса на берегах какой-то реки Усумасинты для того, чтобы копаться там в древних гробницах с целью проверки весьма шаткой гипотезы…

ОКАМЕНЕВШАЯ УЛЫБКА

Вопреки распространенному мнению и среди начальства иногда встречаются романтики, особенно в таких местах, как Ученый городок.

Андрей не только получил командировку на три месяца, но и разрешение захватить с собой различное лабораторное оборудование, — разумеется, под его строжайшую материальную ответственность.

Так заветная мечта сразу приобрела уже совершенно неожиданный буднично-деловой вид служебной командировки. Андрею даже некогда было удивляться и радоваться этому. Целыми днями он бегал по складам, лабораториям и разным учреждениям, а вечерами, словно студент-первокурсник, зубрил, схватившись за голову, симптомы всяких экзотических тропических болезней, роясь в толстенных справочниках и делая пространные выписки, весьма подозрительно смахивающие на шпаргалки. Ведь ему придется выполнять обязанности экспедиционного врача. А кто знает, какие сюрпризы готовит для микробиолога, никогда не занимавшегося врачебной практикой, коварный Великий Лес?

Сборы отнимали уйму времени. Но все-таки иногда, пробегая с поднятым заиндевевшим воротником по дороге с одного склада в другой по Морскому проспекту, вдоль которого неистово дул, словно в трубу, ледяной ветер, Андрей вдруг словно спотыкался и начинал с некоторым изумлением озираться вокруг.

Мороз лютует. Загораются веселые огни в огромных окнах Дома ученых. Ребятишки с веселым визгом летят с горки, подложив под себя школьные ранцы и портфели. Рассевшись на ветках заснеженных сосен, за ними с интересом наблюдают белки и, обмениваясь впечатлениями, забавно цокают, распушив пышные хвосты.

Да полно, существуют ли на свете эта самая река Усумасинта и затерянные в тропическом лесу города? Может, Альварес просто подшутил над ним?..

Постояв так, Андрей встряхивал головой и бежал дальше по своим делам. И так вот — с разбегу — очутился он в один прекрасный морозный день на аэродроме, поеживаясь в легком летнем плаще. Пальто взять с собой он решительно отказался — значит, все-таки верил в существование «солнца Мексики, палящего, как опал»…

С трудом шевеля посиневшими губами, он отвечал на шуточные напутствия друзей, а сам с тревогой посматривал на солидную гору всяких ящичков и свертков, которые предстояло в целости доставить на другой конец земли. Багажа у него получилось много, и, главное, все это был груз хрупкий, громоздкий и деликатный, требующий осторожного обращения, — пробирки, инструменты, стекло.

— В Мексике согреюсь, — успокаивал он друзей.

Но когда самолет приземлился в аэропорту Мехико и Андрей в своем легком плаще вылез на трап, его восторженное лицо резанул такой ледяной ветер, словно он и не улетал никуда из Сибири.

Нет, пожалуй, тут согреться не удастся. Ветер гулял по пустынному бетонному полю аэродрома, громыхая рифленым железом крыш. И снег сверкал на вершине горы, маячившей на горизонте.

«Вот тебе и тропики… Вот тебе и солнце Мексики, палящее, как опал», — подумал Андрей, поднимая воротник плаща и высматривая в толпе встречающих профессора Альвареса.

Как он выглядит, Андрей не знал. Никогда не видел даже его фотографии. Знал только, что профессору пятьдесят два года, и теперь с высоты трапа пытался высмотреть кого-нибудь в этом возрасте с наиболее ученой внешностью.

Может, вот этот — в золотых очках, с почтенной сединой, выглядывающей из-под черной шляпы?