Черный Ключ (СИ) - Эвинг Эми. Страница 50

Усталость снова бьет меня, и вдруг все, чего я хочу, это быть с сестрой.

— Пойдем, — говорю я. Но когда мы поворачиваемся, чтобы уйти, мой взгляд падает на что-то блестящее. Медная пружина, с которым играл Люсьен, когда говорил со мной о своей стене часов, которую он размотал и отбросил на стол. Я поднимаю ее и кладу в карман.

Затем я выхожу за дверь, и мы с Эшем возвращаемся, чтобы присоединиться к нашим друзьям и моей семье.

Глава 29

Мы хороним наших погибших на следующий день.

Королевский дворец стал новой штаб-квартирой общества Черного ключа. Вчера на закате начали просачиваться люди — слуги, члены общества, дружественные ратники, Паладины. Сил пришла со своей группой после того, как «расправились с этой треклятой стеной», как она выразилась. Сиенна последовала за ней позже, и я была так рад ее видеть, что крепко обняла ее, и она на самом деле обняла меня.

Охра приходит утром с группой мальчиков его возраста, и мы с Хэзел хватаем его, падая на землю в беспорядке объятий, смеха и слез.

— Почему ты не рассказал мне об обществе? — спрашивает Хэзел, ударяя его по руке.

— Я сказал! — протестует Охра, поднимая руки, чтобы заблокировать ее. — Ты мне не поверила.

— Подожди, пока не увидишь, что я могу сделать, — хвастается Хэзел.

— Это похоже на то, что Вайолет умеет делать с водой и прочим?

— Когда ты успел это увидеть?

— Я был частью общества целую вечность, Хэзел, — говорит он важно.

— Прекратите, вы двое, — говорю я с широкой улыбкой, обнимая их обоих за плечи. — Я просто счастлива, что мы снова вместе.

В тот вечер состоялось совещание о том, что делать с оставшимися членами королевской семьи. Многие, как говорил Люсьен, хотят казней по всем направлениям. Другие, как Сил, настаивают на том, что королевская семья должна платить тяжелым трудом.

Наконец, достигнута договоренность. Будет создан трибунал, в котором будут присутствовать представители каждого округа, а членов королевской семьи будут судить за их преступления.

Я сижу в стороне от основной толпы с Эшем, Рейвен, Гарнетом, Охрой и Хэзел, и мой мозг никак не может выкинуть из головы одну идею.

Я встаю и предлагаю Сил следовать за мной. Без вопросов, и я провожаю ее в мастерскую Люсьена.

— Что же, — говорит она после нескольких долгих мгновений молчания. Она качает головой. — Если бы у кого-то и было такое место, так это у него.

— Я думаю, что здесь есть вещи, которые могут помочь обществу. Или новому правительству, как бы оно ни называлось. — Я провожу пальцами по прототипу доски Аннабель. Когда я поднимаю взгляд, Сил странно смотрит на меня.

— Знаешь, — говорит она, подходя к книжным полкам и вглядываясь в названия книг. — Я знаю Люсьена почти пять лет. В первый день, когда я встретила его, я сдула его с крыльца воздухом.

— Что ты сделала? — говорю я.

— Что бы ты сделала, если бы у твоей двери появилась фрейлина? В месте, которое никто не мог найти? — говорит Сил, но ее насмешки ласковы. — После этого я ему не очень понравилась. Конечно, мы должны были поладить, ради Азалии.

— Я знаю, — говорю я.

— Но Азалия никогда не сводила нас так, как ты, — говорит Сил. Я смотрю на нее, ошарашенная, но она отказывается смотреть на меня, листая старый том в кожаном переплете. — Я видела перемены в Люсьене еще до того, как встретила тебя. То, как он говорил о тебе… если бы я услышала еще одну проклятую историю про Вайолет, в которой он гордился, волновался или просто беспокоил меня этим арканом, чтобы пожаловаться на тебя… — Она хихикает над книгой. У меня проблемы с дыханием. — Он так долго жил в этом округе. Я не думаю, что он понимал, как сильно это повлияло на него, даже если он никогда этого не хотел. Но и ты повлияла. Ты словно поднесла ему зеркало и напомнила ему, что он так же достоин спасения, как и суррогаты.

— Конечно, он был… — шепчу я.

— Ты так говоришь, будто в это легко поверить, — фыркает она. — А потом он снова появился у моей двери, не с одним, а с двумя суррогатами, компаньоном и королевским мальчиком. — Сил раздраженно вздыхает. — Я была так зла. Ну, ты знаешь, ты была там. Это не входило в план. Спасти этих людей, беременную суррогатную мать, компаньона — это был такой риск. Мы с Люсьеном были так поглощены тем, что должны были делать, что забыли, зачем мы это делаем. Я думала, что это просто месть — это все, чего я хотела сначала, и я думаю, что он тоже. Месть за Азалию. Кровь за кровь.

Наконец она встретила мой взгляд. Ее глаза красные и стеклянные. — Мы ошибались. Ты показала нам, что действительно важно. Ты изменила нас обоих. Хотела бы я, чтобы ты это поняла, Вайолет. — Она отворачивается, вытирая нос рукавом. — Конечно, он был дураком. Но нельзя сказать, что он тебя не любил.

Я опускаюсь в кресло. Сил быстро осматривает бумаги, смотрит на колбы и говорит вещи, которые для меня не имеют смысла, например, «аптекарь будет очень заинтересован в этом» или «должен убедиться, что Феронер посмотрит на них.»

Люсьен ушел. Революция закончилась. Пришло время мне воспользоваться свободой, за которую мы так боролись.

— Сил? — говорю я нерешительно.

— Что? — она отвечает, не отрывая взгляда от стакана, наполненного кипящей голубой жидкостью.

— Я… я хочу уйти. Я хочу сделать кое-что. Я знаю, здесь так много работы, и есть над чем подумать, но …

Она бросает на меня свой проницательный взгляд.

— Выкладывай, — говорит она.

— Я хочу увидеть океан. — Это тянуло мое сердце, желание увидеть что за Великой Стеной, увидеть, что там. Чтобы добраться до края этого маленького кусочка моего мира и взобраться на стену, построенную королевской семьей. Увидеть то, чего не видели веками.

Бледные глаза Сил смягчаются от понимания. — Делай, что должна, — говорит она, похлопывая меня по плечу, прежде чем вернуться к столу Люсьена.

Мы хороним падших на лужайках, окружающих Аукционный Дом; Паладины хоронят своих отдельно у небольшой рощицы.

Всего двадцать пять. Инди, Оливия, малышка Рози Кетлинг… Джинджер тоже мертва. Пока мы закапываем их, из могил растет несметное число цветов; цветы каждой девушки прорастают из земли в последний раз. Я вижу, как лимонно-желтые цветы Инди переплетаются с темно-зелеными, принадлежавшими Оливии.

— Я хочу увидеть океан, — говорю я Рейвен.

Она мне улыбается. — Я тоже. Мы все идем с тобой.

— Мы? — пораженно спрашиваю я. Она оглядывается туда, где стоят Эш и Гарнет, на уважительном расстоянии наблюдая за этими уединенными похоронами.

Рейвен драматично вздыхает. — Если мы уйдем без них, они все равно пойдут за нами. — Она забрасывает руку мне на плечо. — Когда ты хочешь отправляться?

Мы готовы выдвигаться на следующий день.

Я представляю, что Хэзел и Охра тоже пойдут, что они так хотят домой в Болото, но, к моему удивлению, они оба твердо отказываются.

— Я не могу вернуться, — говорит Хэзел. — Теперь все по-другому. Я… Я что-то значу. Я нужна здесь. Я не могу вернуться в Болото как ни в чем ни бывало. Все изменилось. Я изменилась.

— Ага, — соглашается Охра. — Кроме того, я нужен Обществу.

«Упрямый», шепчет голос Люсьена.

Прямо как я.

— Хорошо, — говорю я. Я не буду с ними спорить. Они должны сделать свой выбор сейчас.

— Береги себя, — говорит Сиенна.

— Не делай глупостей, — добавляет Сил. — Там по-прежнему опасно. В низших округах идет борьба.

— Я бы не волновался за нас, Сил, — весело говорит Гарнет, хлопая ее по спине. — Разве ты не знаешь, что наш гид — самый могущественный Паладин в новейшей истории?

— Второй самый сильный, — ворчит Сил, и мы все смеемся.

Мы выходим через разрушенную южную часть стены, ту, что у Аукционного дома. Нам требуется большая часть дня, чтобы пересечь Банк, который довольно быстро сдался падению королевской власти, хотя вокруг нас огромное количество разрушений. Многие магазины были разграблены или сожжены.