Мекленбургская принцесса (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 9
В последнее время ее особенно привлекали события в Чехии. После того, как представители чешских сословий выкинули из окна Пражского града королевских чиновников, ситуация там все более накалялась. Император Матвей был уже совсем дряхл и предпочитал бездействовать, а его преемник Фердинанд пока еще не накопил достаточно сил для наступления на протестантов. С другой стороны, чешские протестанты тоже не горели желанием развязать межрелигиозную войну и надеялись решить все разногласия с Габсбургами в ходе переговоров. Мир, казавшийся таким незыблемым, висел на тоненькой ниточке, готовой оборваться в любую минуту.
В тот день герцогиня почувствовала себя лучше и захотела выйти в сад. Присев на свою любимую скамеечку, она с легкой грустью посмотрела на сопровождающую ее Марту и тихонько спросила:
– Трудно тебе, наверное, со мной?
– Вовсе нет, ваше высочество!
– Не лги мне. Это я разлучила вас с Иоганном, я увезла тебя подальше от него, я…
– Я не лгу… матушка.
– Ты раньше никогда не называла меня так.
– Я знаю свое место и никогда не претендовала на что-то иное. Но ведь именно вы приняли меня в своем доме и заменили мне родителей. Даже они не сделали бы для меня больше.
– Это самое малое, что я могла для тебя сделать. Однако время идет, я старею и тебе необходимо подумать о будущем, ведь я скоро умру.
– Не говорите так.
– Не успокаивай меня, моя девочка. Смерть – такая же естественная вещь, как и рождение, и я готова уйти. Хочу лишь не оставлять незаконченных дел. Скажи мне, отчего ты не захотела больше выходить замуж?
– Зачем? Репутацию мне бы это не вернуло, а вот дочери могло повредить. Кроме того…
– Ты до сих пор его любишь?
– Что?!
– Бедная девочка, влюбившаяся в заезжего принца, да так и не сумевшая забыть это чувство.
– Не просто в принца…
– Вот как?
– Да, ваше высочество. Когда я узнала вашего сына получше, я полюбила его еще больше. О, он оказался совсем не тем блестящим аристократом, поразившим воображение неопытной девушки, какой была я. Нет, он оказался смелым, ловким и хитрым парнем!
– Хитрым?
– Да. Не было ситуации, которую бы он не смог бы повернуть в свою пользу, ловушки, из какой не нашел бы выход. Я думаю, если бы Иоганну Альбрехту это понадобилось, он сумел бы обвести вокруг пальца любого менялу, победить в диспуте профессора риторики, и донага обобрать разбойника.
– Лестная характеристика, ничего не скажешь.
– Прошу прощения, но я говорю о том, что видела своими глазами. Он находил общий язык с аристократами, наемниками, уличными комедиантами…
– Даже так?
– Именно. И есть еще одна вещь, в которой я совершенно уверена.
– В какой же?
– Тот принц, в которого я влюбилась, забыл бы о своей любовнице и ее ребенке на другой день, но тот человек, с которым я сбежала из родного дома, никогда бы так не поступил.
Герцогиня с удивлением взглянула на свою камеристку, но затем кивнула, будто соглашаясь с ее словами. Затем, немного помолчав, спросила:
– Как чувствует себя моя внучка?
– С ней все хорошо, ваше высочество.
– Усердна ли она в науках?
– Ей не всё одинаково дается, – дипломатично ответила мать. – Однако учителя хвалят её.
– Вероятно, не все?
– Не все, – не стала запираться камеристка.
– Это не страшно, – скупо улыбнулась Клара Мария. – Девочка еще очень юна. Ей, наверняка, трудно придется в жизни, так пусть хоть сейчас немного побудет беззаботна.
– Почему вы так говорите? – насторожилась Марта.
– Ты прекрасно знаешь почему, моя милая. Даже принцессы иногда орошают свои подушки горькими слезами, а ведь им все достается по праву рождения.
– У моей дочери, вашей милостью, есть всё что необходимо…
– Увы, далеко не всё…
Неизвестно, что хотела добавить старая герцогиня, но тут ее самым бесцеремонным образом прервали бегущие по аллее мальчишки, внезапно оказавшиеся перед повелительницей здешних земель.
– Что вы себе позволяете! – прикрикнула на них Марта, но Клара Мария мягко остановила ее.
– Просим прощения у вашего высочества и вашей милости, – начал Гюнтер, язык у которого был подвешен лучше других, – мы вовсе не хотели никого оскорбить!
– Я не сержусь на вас, дети, – скупо улыбнулась герцогиня, – однако от какой ужасной напасти вы так поспешно бежали?
Тут выяснился пикантный момент: напастью, от которой спасались молодые люди, была дочь Марты. Дело в том, что они имели неосторожность принять ее в свою компанию и играли теперь вместе. Игра, судя по всему, называлась «догонялки» и именно от Клары Марии младшей сейчас и улепетывали Руфус с Гюнтером, а та, растрепанная как фурия, неслась за ними, обещая расправиться, как только мальчишки попадутся ей в руки. Прятаться было поздно, и девочка предстала перед лицом матери и бабушки.
– Что это значит? – ахнула Марта и опасливо обернулась на герцогиню.
– Мы играли, – вздохнула Шурка.
– Какой ужас!
– Не ругай ее, – зашлась от смеха ее высочество. – Право, я давно не видела ничего более забавного!
– Как прикажете, – присела в книксене камеристка, бросив многообещающий взгляд на дочку.
– Что-то стало прохладно, – поежилась герцогиня. – Давайте вернемся в замок. Кстати, молодую фройляйн приглашение тоже касается.
Александра, бросив напоследок уничтожающий взгляд на мальчишек, покорно поплелась вслед за матерью и бабушкой. Девочка никогда прежде не бывала в кабинете герцогини и потому осматривалась с большим любопытством. В отличие от других покоев, обставленных с несколько холодной роскошью, в нем было уютно. Мебель была проста, но добротна, стены покрывали ковры и гобелены, а на столе лежали бумаги. Еще отчетливо пахло валерианой и мятой от снадобий, которые принимала хозяйка. Но главным украшением комнаты было висящее на стене зеркало в массивной золоченой раме.
Шурка с любопытством уставилась на свое отражение, пытаясь хорошенько разглядеть тело, в которое занесло ее разум и душу. До сих пор ей удавалось полюбоваться на себя лишь в маленькое зеркальце матери, что было не слишком удобно. Надо сказать, вид у нее был еще тот. Чепец сбился набок, волосы растрепаны, подол платья подран, а физиономия испачкана землей. Но, тем не менее, оценить себя можно было и так. Что же, руки-ноги не кривые, худа, конечно, до неприличия, но это дело наживное. Лицо чистое, а черты его правильны и, пожалуй, даже приятны. Прическа в ее времени называлась – «я у мамы дурочка», но это легко исправить. Тем паче, что волосы были густыми и здоровыми, темно-каштанового цвета, как у матери.
– Видишь теперь, на кого ты похожа? – не преминула укорить ее мать.
– Чучело! – охотно согласилась с ней дочь, вызвав признанием еще одну улыбку у бабушки.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – мягко заметила она, устроившись поудобнее в большом кресле. – Видишь ли, голубушка, твой вид не слишком приличен даже для дворовой девчонки, что уж тут говорить о маленькой принцессе!
– А разве я принцесса?
– Пока нет, но будешь ею. Во всяком случае, я не собираюсь оставлять этот мир, пока не добьюсь соблюдения твоих прав.
– Зачем вам вообще его оставлять? – удивилась Шурка. – Вы еще совсем не старая!
– Подумать только, ты еще такая маленькая, но уже умеешь столь бессовестно льстить. Видит бог, из тебя получится прекрасная принцесса!
– Но, ваше высочество, – попыталась возразить ей Марта, – маленькая Клара-Мария права, вам еще рано думать о смерти!
– Увы, мои дорогие, о ней думать никогда не рано. Впрочем, речь сейчас не об этом. Я бы хотела поговорить с вами об очень важных вещах и именно поэтому позвала сюда. Слушайте меня внимательно и постарайтесь запомнить, особенно ты, малышка. Пока я жива, я могу защитить вас от любой напасти, но это может скоро измениться. Если со мной что-то случится, вы должны будете немедленно уехать из Брауншвейга.
– Но куда?
– Лучше всего – в Москву, но туда вы вряд ли доберетесь без посторонней помощи. К тому же, насколько я сумела узнать тамошние обычаи, в тех краях не слишком жалуют незаконнорожденных детей, как впрочем, и везде.