Закон Жизни (СИ) - Георгиевич Ярослав. Страница 18

Все неудачи и накопившееся раздражение — и от того, что ничего не помню, и от окружающего враждебного мира — выплеснулось наконец в этой короткой ожесточённой драке. Короткой, потому что я и сам не заметил, как незадачливые агрессоры начали в панике разбегаться — конечно, только те, которые не остались кататься по земле и выть от боли.

Сердце ещё бешено стучалось о рёбра, грудь тяжело вздымалась, а я уже сполна осознал, насколько серьёзно влип. Ведь здесь нет кузнеца, чей авторитет помог бы избежать возмездия. Гурт. Только сейчас понял, как не хватает его…

Выйти из деревни мне ожидаемо не дали, как я ни старался спешить. Дорогу перегородили селяне, и те, кого я незадолго до этого гонял палкой, и другие, взрослые. Кто с вилами наперевес, кто с косой, кто с дубиной… Конечно, против всего этого мне противопоставить было нечего. А самое гнусное, что, учитывая моё «варварское» происхождение, эти люди в своём праве. Местные суды, судя по тому, что рассказывал когда-то Гурт, а потом неоднократно в течении наших бесед подтвердила Валерия, обычно не считают подобных мне за людей. Только тех, кто на службе — а ко мне это, понятно, не относится. Наверное…

Было очень противно осознавать, что меня сейчас будут забивать, возможно до смерти, и никому ничего за это не будет. Злость вновь начала переполнять, руки крепче сжали палку… И тут я услышал сзади знакомый гортанный голос.

— Эй, люди. Не трогайте мальчишку, он защищался.

Глава 15

Я вернулся из неудачного похода «на заработки» в сумерках, перед самым восходом Кровавой. Мы так и остались ночевать там же, в овраге, чтобы не ломиться впотьмах неизвестно куда, да и лучше места, чтобы скрыться от чужих глаз, поблизости от деревни всё равно не было. Рядом проходила тропа, но по ней ночью ходить некому, да и лезть в густой кустарник вряд ли кому-то придёт в голову, разве только по нужде — но даже для этого вокруг было полно мест и получше.

Я всеми силами старался не показывать всю ту безысходность, которая поглотила мою душу, шутил и делал оптимистично-радостный вид. Но внутри чувствовал себя погано. Вариантов, как жить дальше, виделось немного. Выживать в лесу, или… Или попробовать скользкую дорожку, причём совсем скользкую. Как далеко в таком случае я зайду, что реально смогу, и как долго смогу оставаться «в деле», не попадаясь? Ответов на эти вопросы у меня не было.

А среди ночи я резко проснулся от ворчания пса. Лежал какое-то время, пока не услышал тихие, приглушённые голоса и топот множества ног со стороны тропы. Сердце бешено забилось, внутри всё похолодело, а досада на собственную лень заставила скрипеть зубами. Наше укрытие сразу показалось не таким и надёжным…

Одной рукой придерживая пса за холку, другую я положил на рот Валерии. Последнее оказалось ненужной предосторожностью, она уже тоже проснулась, и всё слышала. Затаив дыхание и боясь пошевелиться, мы напряжённо замерли, стараясь слиться с окружающим миром и стать возможно более незаметными.

Затрещали кусты, совсем рядом с нами начала устраиваться большая компания людей. Пользуясь шумом, я тихонько вынырнул из шкуры и осторожно, стараясь не шуметь, подхватил вещи. Валерия, без слов поняв меня, быстро свернула наше спальное место. После этого мы тихонечко улизнули, сначала ползком, а потом уже и о двух ногах.

Мы отошли достаточно далеко и нашли новое место, пусть не такое укромное, но всё же вполне подходящее под определение ночлега. Походив вокруг, убедившись, что рядом никого нет, и не забывая поглядывать на настороженного пса, я достал из мешка меч, всё так же завёрнутый в тряпку.

В ответ на молчаливый вопрос спутницы, объяснил:

— Прослежу за ними. Если не вернусь до завтрашнего вечера — собирайся и уходи.

И, не обращая внимания на бурные протесты, отправился обратно. Сознавая всю опасность мероприятия, я свято верил: обязательно надо выяснить, кто это, и не по нашу ли они явились душу.

К потревожившим наш покой приближался очень долго, со всеми предосторожностями, под конец — буквально вжимаясь в землю, и очень-очень медленно, чтобы стороннему взгляду было сложнее заметить движение. Вроде, почему-то казалось, так надо действовать, если не хочу быть замеченным. Но, к моему счастью, все предосторожности оказались излишними: по сторонам никто специально не смотрел, и меня не заметили. А я приблизился настолько, что удалось даже расслышать тихий, приглушённый разговор, еле различимый из-за целой симфонии мужского храпа.

В основном это была пустая трепотня о том, о сём, в исполнении двух скучающих и почему-то не спящих людей. Только спустя долгие минуты напряжённого вслушивания, даже, наверное, десятки их, удалось узнать что-то любопытное.

— Эй! Лысый, а, Лысый? Слушай, а нас тут не заметят?

— Нет, это лучшее место на всю округу. Тут можно когорту спрятать, никто не найдёт.

— Хорошо… — и после небольшого перерыва: — Слушай, Лысый. Как думаешь, эти гномы действительно везут что-то ценное?

— Конечно, они же на ярмарку, в Северную Столицу. Нам на всех хватит, к Рогатому не ходи!

— Да… Но, Лысый, послушай. А вдруг не сможем утащить всё?

— Ну что ты пристал-то ко мне? Братья подогнали плоты. Быстренько сплавим по реке, вниз по течению, там никто и искать не станет. А как всё подутихнет, вернёмся и достанем.

— Долго…

— Ну а ты что хотел. Иначе сразу раскусят. С коротышками договор, их работники и железо нужны Империи. Ищейки тут всё перероют.

— Ой… Лысый..

— Да что ты всё «Лысый» да «Лысый»! Достал нудеть! Всё, либо завались, либо в зубы получишь…

Дальше задерживаться в опасном овраге я посчитал нецелесообразным, и тихонько пополз прочь.

Валерия встретила моё возвращение с неподдельной радостью, едва ли не с визгом, бросилась на шею и даже разревелась. Мол, бросил, негодяй, а я тут одна извелась… И я, если честно, понимал состояние бедняжки прекрасно. Но добытая информация стоила того. Ведь, во-первых, я убедился, что странные ночные гости не за нами. А, во-вторых, появилось нечто такое, что давало мне в этом мире хоть какой-то вес. Наконец-то. Шанс, который не использовать было бы глупо.

Глава 16

В деревню я вошёл незадолго до рассвета, под ожесточённый лай собак. На этот раз со мной был замотанный в тряпки меч, привязанный за спиной, а руки сжимали здоровенную лесину, якобы посох. Было подозрение, что местные вряд ли будут ждать меня с распростёртыми объятиями.

Телеги гномов нашлись у того самого «заведения», с невежливым тощим хозяином, и стояли прямо на улице. Видимо, это заодно и местный постоялый двор. Когда подошёл, разглядел торчащие из одной из повозок ноги. Видать, коротышки не шибко-то доверяют окружающим — оставили своего, охранять добро.

Я подошёл и хотел было тихонечко устроиться рядом, подождать, пока все проснутся, но кто-то из разбуженных лаем соседей распахнул створки массивных ворот и высунулся наружу:

— Эй, кого там носит? А ну вали отсюда, бродяга, пока псов не спустил!

Я вскочил, не зная даже, что и ответить. Но тут рядом блеснуло сталью, и из повозки выпрыгнул гном. Опять поразившись прыти, с которой эти неуклюжие на первый взгляд здоровяки двигаются, я вдруг осознал, что рядом со мной злобно сопит вооружённый топором… не человек.

— Вор? Да я тебе сейчас, растудыть тебя через дальние отроги!..

Рыжая борода коротышки, казалось, аж встопорщилась от гнева. Я бросил свою жердину на землю и поднял руки, спешно пытаясь поправить положение:

— Не вор! Не вор я! Хочу передать вам кое-что важное!..

— Я тебе устрою сейчас, важное, тудыть в твоё потрескавшееся ущелье… Да папашиной большой киркой!

Гном надвигался на меня, злобно щерясь, и, наверное, порубил бы на куски. Но раздался окрик: «Что здесь происходит, Барин?», и мы оба замерли. На улицу выскочил тот самый представитель подгорного племени, благодаря которому мне удалось в прошлый раз покинуть деревню целым и невредимым.