Стальной Аид (СИ) - Соболев Сергей. Страница 32

«Утром меня здесь не будет. Зарядки батареи в том виде, в котором она есть сейчас, хватит на оставшийся путь…»

Стоп! Последние остатки сна слетели с меня в одну секунду. Что это значит: «утром меня здесь не будет»?!

— Тоби! — я кубарем выкатился из кабины, и неловко вскарабкался через бортик в кузов.

Тоби был в кузове. Экран планшета подсветил его ссутуленную фигуру, в расстегнутом до пояса комбинезоне. От разреза на груди и шее тянулась целая путаница шлейфов и проводов. Я подскочил к нему, тронул его за плечо — и Тоби безжизненно повалился на бок.

— Тоби! — я ухватил друга за плечи и встряхнул его, насколько это возможно сделать с кем-то кто настолько тяжелее тебя. Никакой реакции. Дрожащими руками я принялся выдергивать из него провода и шлейфы.

— Саймон? Что ты делаешь? — тело Тоби оставалось неподвижным, но голос кое-как прорезался.

— Нет, это ты что делаешь?! — я почти сорвался на крик. — Какого хрена ты творишь?!

— Я нашел способ доставить тебя туда, куда ты стремишься, — без каких-либо модуляций в голосе ответил Тоби. — Выполняю то, для чего меня создали.

Я в отчаянье смотрел на друга. Было очевидно, что он разрядился почти до нуля, чтобы подзарядить дурацкую лодку.

— Ты же уже можешь не следовать своим законам!

— Могу не следовать, — негромко согласился Тоби. — Но я принял решение следовать им.

— Почему ты ничего не сказал мне?! Зачем все сделал в тихую?

— Знаешь, Саймон… — зрачки глаз андроида медленно повернулись в мою сторону, — у тебя серьезные проблемы с принятием решений. Ты хочешь быть для всех хорошим, но это не всегда возможно. Не всегда есть стопроцентно правильное и со всех сторон хорошее решение. Иногда приходится чем-то жертвовать. Разве ты принял бы такой вариант?

— Конечно, нет! Потому что этот вариант — говно! — я всплеснул руками, а потом остолбенел от внезапно пришедшей мне в голову мысли — Ты восстановишься после зарядки? Ты сможешь восстановить сознание после выключения?

— Саймон, успокойся. Садись в лодку, и отправляйся к станции, куда ты едешь. Не делай глупостей.

— Отвечай прямо!

— Не свора… — голос Тоби сбился и словно бы рассыпался на отдельные звуки.

Где-то в недрах лодки пискнул какой-то датчик.

— Тоби!

Под откинутой в сторону крышкой, ведущей к системам батареи лодки зажглись и замигали огоньки. Взгляд Тоби окончательно остановился.

Я остался один.

Глава 25

Несколько мгновений я в молчании смотрел на безжизненное тело Тоби. Как он это сказал? Проблемы с принятием решений? Неумение жертвовать. Перед глазами у меня всплыла мертвая Алиса и андроиды, разрывающие мистера Гиену на части. Из-за чего все случилось у меня во сне? Из-за того, что я не хотел никем жертвовать. И что в итоге? Я проиграл, во всем.

Я достал планшет. В инструкции, которую оставил мне Тоби, были простые указания — ехать прямо, держать крейсерскую скорость, никуда не сворачивать. Одним словом, не тратить попусту то, что он добыл мне ценой… своей жизни? Не совсем. Скорее, ценой своей личности и своей свободы. В записке не было ни слова о том, кто откроет глаза, когда я найду способ подзарядить андроида. Будет ли это мой друг Тоби, с которым мы прошли через огонь и воду, или это будет андроид с заводскими настройками? Или мне вообще не удастся больше включить его? Но я и так уже знал. Слишком уж грустным был Тоби этим вечером. Очевидно, уже принял решение, и знал, чем это может обернуться.

Я прицепил к комбинезону Тоби несколько страховочных карабинов, так, чтобы его по возможности не мотало в кузове, и вернулся в кабину. Лодка двинулась вперед, сквозь темноту, и я не мог отделаться от гадкого ощущения, что она движется на крови моего друга.

Каковы шансы на то, что все сложные структуры в электронном мозгу Тоби, его сознание и свобода воли, сохранятся после перезагрузки? Я попытался вспомнить примеры с Аида, но наши роботы были несравнимо примитивнее, чем даже просто андроид, не говоря уже о Тоби. Однако, внезапно мне вспомнились инструкции о том, что делать, если из-за какого-либо технического сбоя отключится Орфей. Конечно, это была почти невозможная ситуация, однако же инструкции существовали. Нужно было включить резервный блок питания в течение трех часов, это я помнил очень хорошо. Иначе сложные структуры сознания Орфея были бы необратимо повреждены. Точнее, еще больше повреждены. Итак, следует исходить из того, что у меня три часа. Я сжал кулак.

— Тупая железка! — я со злостью ударил по подлокотнику, едва не сломав его. Злость, обида, чувство беспомощности внезапно захватили меня. Три часа — это ничто. Даже если я разгонюсь до передельной скорости, полторы тысячи километров не преодолеть за три часа. Кроме того, на предельной скорости лодка и не протянет так долго — батареи не хватит. И что мне делать? Искать какую-нибудь станцию рядом, даже не зная, есть ли она? Я обессиленно разжал кулак. Оставалось только включить на планшете прием любых сигналов и надеяться на чудо. И действовать так, как сказал Тоби. По крайней мере, пока.

Минута за минутой, драгоценное время ускользало. Я словно чувствовал, как угасают связи и сложные структуры в электронном мозгу Тоби, и ничего не мог с этим поделать. За первые два часа моего путешествия у меня уже начали слезиться глаза — так пристально я глядел на экран планшета. Внезапно что-то, какой-то едва уловимый звук словно бы мелькнул мимо.

Я затормозил. Медленно, как только мог, сдал назад. Точно! Едва уловимая помеха. Я коротко глянул на точку на карте, мерцающую на экране планшета. Если сейчас я сверну, то, может быть, никогда не доберусь до Персефоны. Может быть, пущу по ветру то, ради чего Тоби пожертвовал собой. Я резко повернул лодку вправо, надеясь, что именно оттуда шел сигнал. Немного виляя, я проехал вперед еще около километра прежде, чем нащупал звук. Еще через пару километров я уже мог разобрать, что это песня, но слова, хотя и были вроде бы знакомыми, как будто ускользали от меня. Да и звучали они как-то непривычно мягко и картаво. На заднем плане словно бы кто-то насвистывал. Впрочем, о чем бы ни пелось в этой песне, для меня это была музыка надежды. Я мчался вперед, навстречу странной задумчивой песне, и слова становились все отчетливее, хотя я до сих пор не мог разобрать, о чем там поется.

Песня звучала, наверное, уже десятый раз, когда я увидел, откуда доносится музыка. Это, определенно, была станция, хотя она и не походила ни на одну из виденных мною прежде станций: эта не пряталась под землей, а выступала круглым куполом наружу. Когда лодка подъехала поближе, я заметил и въезд, так же открытый. Точнее, у него была маскировочная шторка, но она была поднята. На станции было темно и тихо. Задумчивая песня закончилась и началась по новой.

Я подтянул поближе к себе винтовку. Опыт учил меня тому, что на станции всегда есть кто-то или что-то, и, как правило, это что-то враждебное. Лодка скользнула вниз, в темноту, по пандусу и остановилась перед входом на станцию, обрамленным золотистым барельефом. Я выпрыгнул из кабины и подошел к двери, сжимая винтовку. Двери резко распахнулись и из темноты на меня бросилось нечто размером с человека. Я резко отпрыгнул в сторону и поднял винтовку. Существо снова двинулось ко мне, лопоча что-то непонятное.

— Стоять! — рявкнул я, и существо остановилось.

Теперь я мог рассмотреть, что это довольно причудливый робот — он имел вполне человеческие пропорции, но все его белое тело — подвижное, словно на шарнирах, — было изукрашено причудливым золотистым скульптурным орнаментом, словно бы он был продолжением интерьера станции. Все сочленения и часть механизмов были открыты, но выполнены они были так искусно, что казались частью прекрасного орнамента. Робот наклонил голову.

— Вы меня понимаете, добрый месье?

Я кивнул. Удивительно, он может говорить по-человечески! Я уж было подумал, что он сломан. Робот подпрыгнул на месте и захлопал в ладоши: