Новик (СИ) - Гордон-Off Юлия. Страница 3

Теперь у меня были разговоры и звуки. Чаще невнятные, когда связанные с "Машенькой", разговоры и звуки становились отчетливыми и многие понятные, в немного непривычной манере, но на русском языке. Сначала пришлось подстроиться и определённым образом или в определённом направлении стало слышно чётко и ясно. Иногда целые диалоги, о недвусмысленном содержании которых я догадывалась, не маленькая чай, взрослая уже девочка и знаю, что иногда дяденьки с тётеньками делают… Только непонятно, почему её голос я слышу всегда отчетливо, а того, кто ей отвечает, словно сквозь вату словно с рокотом. А ещё я научилась видеть, вернее свет чувствовать, но кроме пятен каких-то цветных ничего не разобрать, как не пыталась подстроиться. А недавно я унюхала самый настоящий борщ, знаете, как пахнет капустой, свеклой, укропом, вареным мясом и кислинкой сметаны в разваренном томате настоящего борща? Вот его я и унюхала, а ещё звуки стука ложек о фарфор тарелок, а ещё собака где-то залаяла…

Я старалась запоминать, чьи имена чаще упоминаются. Получилось: две Маши, если одна Маша или Машенька в особенные моменты, то вторая говорила пронзительно высоким требовательным детским голосом и чаще была Маняшей. У последней частенько были выяснения и контры с Тошей, который старше и должен сестре уступить или куда-то снова залез и коленки разодрал. Ещё были две Юли, и если одна была просто Юля, то вторая Юлия Захаровна, судя по всему чаще всего упоминаемого Коленьки и Николая Оттовича тёща. Ещё подозрительно часто звучало "Вашбродь" и "Господина лейтенанта спрашивают…(зовут, приглашали и т. д.)"… Ещё была куча разных механических звуков, церковный колокольный перезвон и звон судового колокола (который "рында" или я путаю, но он вроде на флоте так зовётся), какие-то пронзительные свистки, цокот копыт, лошадиное всхрапывание и ржание, плеск волн и рокот прибоя, крики чаек, грохот орудийных выстрелов, пару раз мы ездили на поезде (паровозные гудки и перестук колес узнать не мудрено)… Ещё куча звуков, которые мне идентифицировать не удалось. И я склоняюсь к тому, что связана я не с Машей, а с её Николаем, то есть вот так вот угодила в мужчину, и как мы с ним будем сосуществовать?! Но буду переживать неприятности по мере их поступления… Как говорила одна моя подруга, что мы с мужчинами не разные, мы инопланетяне и поэтому понять друг друга не можем в принципе. И если это правда, то дело грустное…

Вот и настал этот день. Для меня это ДЕНЬ, я бы даже сказала ДНИЩЕ-ПРАЗДНИК-НОВЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ! После очередного шуршания, шепота "Коленька! Что ты делаешь?! Юлька повадилась утром ко мне спать приходить! Увидит же! Господи! Неуёмный! Что же ты делаешь! Неудобно же…" и т. д. Но НАШИ победили и скоро про Юлю не вспоминали, потому, что стоны стали достаточно громкими, и закончивший их звериный рык не услышать было сложно. И в этот миг или чуть позже, когда вынырнула из очередной кипящей волны, я увидела молодую женщину сидящую с краю разворошенной постели и расчесывающую гриву почти черных волос. А на первом плане накинутая до пояса простыня оставляла открытой поросшую рыжеватыми волосами загорелую грудь и зажатую в мускулистой руке дымящуюся папиросу… "Так вот ты какой северный олень" нервно хихикнула я. Не, знаю вкусы мужчин, но мне Машенька однозначно и сразу понравилась. Во внешности ничего слащавого и кукольного, но сочетание довольно крупного носа с изумительным овалом лица, большими выразительными глазами и безумно красивой формой губ, при высокой совсем не маленькой груди и тонкой талией, не говоря о том, что заплетенное в косу богатство в руку толщиной будет и без всяких шиньонов или средств "для суперобъема вашей прически". А если к этому добавить взгляд, вы уж поверьте женщине, так смотрят, только если любят, по-нашему по-русски "НЕ-НАСМОТРЕТЬСЯ-НЕ-НАДЫШАТЬСЯ-И-ТАК-ЖАЛКО-ЧТО-ЖИЗНИ-БЕЗ-ТЕБЯ-НЕТ-МОЙ-ЛЮБЫЙ-ЕДИНСТВЕННЫЙ-РОДНОЙ!" Мне в прошлой жизни одна чешка из Праги объясняла, что русские женщины ненормальные, что надо мужчину оценивать трезво, как добытчика, хозяина, и прежде всего финансовую состоятельность в плане содержания будущих детей и семьи, а всякие амуры и чувства это для глупых слащавых романов… В общем, не наша она, европка несчастная, не зря у них даже эталоны красоты на лошадей похожи и грудь вынуждены силиконом заменять. Ну, да ладно, куда-то меня на радостях занесло. Значит, я точно угодила в мужчину, похоже, мужа этой Машеньки и зовусь, вернее, зовемся мы "Николай Оттович", какая прелесть… Осталось определиться какая у нас фамилия, чем мы занимаемся, какой век на дворе и как моё попадание в данного Оттовича может исполнить мечту моего Пашки не допустить у нас всего кошмара и кровавого бесчинства, которыми отметился в нашем Отечестве двадцатый век. Собственно, я и сама вполне её разделяю, потому, как никакого удовольствия в той истории, а особенно её завершения в девяностых не нашла, гадко, мерзко, когда об твою Родину все кому не лень вытирают грязные ноги под визги всяких скорбных головой правозащитников и либерастов…

И я начала знакомиться с жизнью Николая, ну, не поворачивается у меня язык его по отчеству величать, на вид дядьке лет тридцать-тридцать пять, а я только в первой жизни больше пяти десятков прожила, в сумме почти в два раза его старше. В первый день нас азартно с самого утра атаковали сын и дочери, вот и познакомилась с десятилетним Тошей-Антонием и чуть младше его Маша с шестилетней Юлей. Юля на правах младшей с рук не слезает, а Маша с Тошей ей люто завидуют и тоже пытаются урвать кусочек нашего внимания. Уже к обеду почувствовала отголоски эмоций Николая, и очень развеселилась, потому, что главным было недоумение 'что с этой галдящей шебуршащей компанией делать?' и судорожное одёргивание, что ведь ДОЛЖЕН делать, это же МОИ ДЕТИ, только непонятно, что именно. А Машенька как специально шустрит по дому, и предоставила полную свободу в общении отца с соскучившимися детишками. Уже к обеду мой бедный Оттович умаялся и вымотался до возможного предела и общение выровнялось, и едва шевелящуюся безэмоциональную тушку родителя дети, наконец, оккупировали в полном объёме и, полулежа на диване, можно было кивать и односложно поддакивать, и настало всем СЧАСТЬЕ.

Как я поняла, мы только накануне приехали в родимый дом после долгой разлуки. Судя по темам разговоров и подарков, приехали мы из мест южных и морских, а здесь мы где-то в Питере, что уже позволяет утверждать, что четырнадцатый год ещё не грянул, и о Петрограде здесь не слышали, хотя и Ленинград многие Питером называли. Вечером мне повезло, мы засели за газеты. "Ведомости" оказались за шестнадцатое июня тысяча восемьсот девяносто девятого года, только читал Николай с ужасающей скоростью, пока я продиралась сквозь фиты-яти-ижицы и только начинала осознавать смысл, он уже пробегал глазами всю заметку и листал дальше. Вот так, дорогая Варвара Романовна, самый хвост девятнадцатого века. И мы имеем какое-то отношение к флоту. А приближается самое кошмарное время для Российской империи, когда держава из устоявшегося худо-бедно равновесия под рукой Императора — Миротворца, начала раскачиваться, потихоньку осознавая политическую импотенцию нынешнего монарха, главный эпитет к правлению которого по-моему "НИКАКОЙ", не плохой и не хороший, не волевой, не решительный, не последовательный, словом такой, на фоне которого даже адвокат Плевако уже влез в историю, не говоря про Распутина или Гучкова. И уж совсем грустно, когда главными качествами монарха упоминаются его любовь к семье и фотографическому делу…

А пока смотрим, ну не на попку Машеньки, вот мужчины, в глаза бы посмотрел! Ладно, ушки растопырили и слушаем, слушаем. Оказывается:

— …когда Эдуард Николаевич пошел на повышение, то думал, что двинут со старпома на мостик, но вместо этого сначала пришел новый капитан, а теперь вызвали в столицу за новым назначением. И Степан Осипович отписал, что возможно послужу на Балтике, так, что буду рядом, ты рада, душа моя?!