Дверь (СИ) - Арнари Юлия. Страница 18
Интересно, какой была жизнь здесь несколько веков назад? Никакой спешки. Прогулки и чай по расписанию. Гости, балы, званые обеды, сплетни со всей округи. Здесь любили пиры. Вот бы…
Не смей даже думать об этом!
Надо идти, искать.
Сколько можно бродить? Очнись, открой глаза! Иначе это никогда не закончится!
Винс останавливался, прислушиваясь. Он слышит голоса? Они идут из комнат? Или от него самого? Может, снаружи? Эхо былого? Оцепенение не спадало, пока из глубины души не поднимался яростный рёв.
Моргнув и помотав головой, Винс шёл дальше. Он должен искать.
Ты должен очнуться! Пока тебя не сожрали!
Бред какой… Кто может его сожрать? Такого не бывает.
Всё же он вдруг заметил, что за ним ползёт противный шорох. И запах. Как он не обратил внимания раньше? Запах грязи, сырой земли и… фу, нет, это что-то большее, нежели просто грязь, какое зловоние.
Винс обернулся, осмотрелся с опаской. Смутный страх похолодил внутренности. Мысли пронеслись, одна сбивчивее другой.
Ему показалось или он и правда обмотан цепями, на которых висит здоровенный замок? Как он вообще ходит тогда?
Ерунда, показалось, нет ничего интереснее этого места. Он всё тут осмотрит. А потом найдёт стол, стул, хоть что-нибудь да и уцелело, наверняка. И начнёт писать. Да, можно поискать пергамент. И перо! Чернила. Он напишет об этом месте что-нибудь удивительное…
Напиши: «Спасите, помогите!», идиот!
Кто это всё время передёргивает? Хорошо бы зашить этому гаду рот…
Не смей! Ты…
Наконец стало тихо. Наконец-то! Так вот, это чудесное поместье…
Из комнаты на него вылетело нечто большое и чёрное, врезалось, оглушив карканьем, когтистые лапы впились в плечи. Он попытался вырваться, но ворон легко поднял его и потащил в черноту. Всё вокруг потемнело, смазалось: коридоры, комнаты, залы, лестницы — всё помчалось с огромной скоростью, в нос ударила затхлость и вонь. Ворон будто решил протащить его сквозь поместье, а потом…
Винс тяжело рухнул на пол, выбив собой дверь. Добрая птица, ничего не скажешь… Откашлялся от взметнувшейся пыли и с трудом приподнялся.
Он оказался в большом зале. Кажется, это библиотека. Ворон взгромоздился на один из высоченных книжных шкафов и призывно каркнул. Какой же он громкий.
— Никак не пойму, есть ты на самом деле или же… всё со мной плохо… И не пойму, спас ты меня или что?..
Ворон снова что-то прогаркал. Винс мог поклясться — птица понимает его. Устало вздохнув, Винс поднялся, отряхнулся кое-как. Как же он устал.
Сейчас бы ещё консервочек. Баночек десять…
— И чего? Как отсюда выбраться? Эта экскурсия порядком затянулась… — оглядываясь, сказал Винс ворону.
И тут его взгляд упал на знакомого вида витрины. Затаив дыхание и позабыв про усталость, Винс бросился ходить между шкафов. Ворон поскакал следом.
Под мутными, где-то треснувшими стёклами витрин были в основном книги и какие-то металлические цилиндры, похожие на тубусы. Должно быть, внутри что-то есть… Что? Вещества? Или… «поветрия в склянках»?
От этой мысли стало не по себе, Винс отшатнулся и руку отдёрнул, задумавшись. Как-то он расслабился в столь подозрительном месте.
— Ищи сокровище резче! — гаркнул ворон, смахнув с верха шкафа тучи пыли.
Винс не успел ни удивиться, ни испугаться — закашлялся, чихнул, прикрыл глаза рукой. А когда отнял руку от лица, то увидел перед собой окованную металлом коробку на четырёх ножках, уютно примостившуюся между затянутыми паутиной фолиантами.
Он подошёл, затаив дыхание, вытянувшись от макушки до носков ботинок, весь подался вперёд и глянул на крышку. Вязь узоров, символов, но в центре — до боли знакомое солнце. Точно такое же было на его футляре. В мозгу как свисток раздался. Винс склонился над коробкой, протянув к ней руки, но ещё боясь коснуться. Странно, солнце как будто светилось через слой пыли. Коробка высокая, скорее, это ларец. И с каким-то замком. Винса охватило волнение напополам с нетерпением. Открыть? Взять её с полки? Не обязательно там будут карты…
Тихий звон.
Винс напряг слух, едва не приложившись об коробку.
Звон повторился.
«Изнутри…»
Не помня себя, Винс схватился за крышку, потянул. Она не поддалась. Он фыркнул, сердце, казалось, сейчас вырвется и убежит, крича. Нет, надо успокоиться.
Он сдвинул коробку (Тяжёлая! Камни там, что ли?), взял в руки, сдул пыль, осторожно покрутил, рассматривая. В пазухах были выемки, похоже, надо нажать на них. Просто нажать?
Звон повторился ещё несколько раз, а с ним то рокот падающих камней, то тихое пение, то свист стрел… Коробка, даже закрытая, исторгала какие-то звуки. И почему-то Винс совсем не думал, что коробка эта музыкальная. Его охватила дрожь. Что если перед ним величайшая отгадка? Если там карты… и если они… как говорят… О, этот звон сводит с ума… это словно… словно… бубенчики на скипетре…
Винс онемел, вспомнив, на какой из карт, по описаниям, был скипетр.
«Джокер».
Он вцепился в коробку ногтями, но тут же себя обругал.
В голове как петарда разорвалась: шум, гул, его оглушили собственные мысли. Открыть… заглянуть внутрь…
Карканье застучало по голове. Винс шикнул на проклятую птицу, но ворон заголосил громче и яростнее. В нос ударила вонь. Да, верно, здесь же что-то нечисто…
Клацанье и стук по полу, как от когтей. Скрип половиц. Приближается что-то большое.
Винс уставился на дверной проём, так и держа коробку в руках. Он не расстанется с ней ни за что на свете!
В дверном проёме появились горящие глаза, из темноты высунулся кончик уродливой морды с дрожащим большим носом. Из приоткрытой пасти капала слюна, чуть светящаяся или даже дымящаяся. Очертания твари угадывались с трудом: четыре лапы, выгнутая коромыслом спина и косматая шерсть, торчащая как грива.
Гончая.
Он бы многое отдал за возможность сцепиться с этой тварью и вонзить зубы в её хребет. Сломать, выдернуть, разодрать глотку и собрать клыки как трофей. А потом он бы выволок из тени трусливого хозяина этой гадины. Легко бы чёрт не отделался…
Вырваться захотелось нестерпимо, ощериться, обнажить клыки, ударить, высвободив все силы.
Но мальчишка сломается, он не готов и… а, он уже на пределе. Но впился в коробку, как пиявка впивается в ногу, — не выбросить, даже не надейся. И чем ему всё это так нравится? Будь его воля, он бы зашвырнул эту гадость как можно дальше, а потом ещё бы и землёй присыпал. Мальчишка знать не знает, как эта коробка жжёт руки.
Как досадно, остаётся только одно.
— Эй, пернатый, не спи, раз ввязался! — тогда рыкнул он птице и процедил с отвращением: — Твой ход…
Ворон взлетел со зловещим карканьем и исчез под потолком.
Дом задрожал в приступе гнева, в коридорах завыл ветер. Смрад усилился. Гончая с низким рокотом медленно, царственно шагнула в зал, вперив свои мерзкие, мелкие угольки глаз в добычу.
Ах ты дрянная безродная шавка!
Он зарычал, с ненавистью уставившись на тварь. Когда-то одного его рыка хватало, чтобы остановить не только разъярённого медведя, но и дружину, ощерившуюся топорами. Какой-то шавке он даже с этим мальчишкой не уступит!
Гончая дрогнула, села на брюхо и прижала уши, подпав под мираж его былой силы.
Перед глазами всё поплыло, прорвалось чувство паники, непонимание, страх. Шум отбросил его.
Мальчишка… дурак, сиди тихо!
Гончая опомнилась, мотнула мордой и припала для прыжка.
Издалека донеслось хлопанье крыльев, четыре пера упали из-под потолка и превратились в четыре мохнатых силуэта. Всё-таки уцелели. И накинулись на гончую скопом.
А, визг раздираемого врага… есть в этом что-то приятное, навевающее воспоминания… Однако даром щенкам это не пройдёт, особенно сломленному… в конце концов, они не многим лучше этой шавки…
К ногам вместе с чёрными перьями упала металлическая колба и сломалась, будто стеклянная, из неё повалил зеленоватый дым.
Очень кстати, пернатый.
В дом ворвался ураган, продул насквозь, унося вонь и дым, где-то под потолком торжествующе загремел о свободе ворон…