Золотое сияние (СИ) - "Sensey". Страница 45
Подойдя к дому, парень сел на скамейку у подъезда и закурил. Домой его, честно говоря, не очень-то и тянуло. Что его там ждало? Пустые холодные комнаты, ужин в одиночестве и телевизор перед сном? «М-да, весьма неутешительная перспектива, - подумал он, выпуская дым. – Пора что-то менять в своей жизни. Чем я, в принципе, так уж отличаюсь от Надьки? Тоже все на что-то надеюсь, все чего-то жду, хотя давно уже ясно, что ничего мне не светит. Эх, Таня, Таня…»
В последнее время Женька редко видел девушку. Конечно, они каждый день виделись в университете, но почти не разговаривали, а после занятий она молниеносно исчезала, спеша к своему возлюбленному, этому проклятому Змею. «Хотя какой он теперь Змей? После операции он совсем преобразился. Даже браслет свой дурацкий снял. Едва ли не все знакомые девчонки на него теперь алчные взгляды бросают. Мачо, блин, недоделанный…»
Парень бросил окурок и хотел уже войти в подъезд, как внезапно какой-то странный звук, донесшийся до него из-за кустов, привлек его внимание. Он прислушался. Звук повторился. Казалось, что в ку-стах кто-то тихо плачет. Женька, не раздумывая, пошел посмотреть и, быть может, помочь плачущему.
В кустах сидела прямо на земле девушка, обняв свои колени руками и спрятав лицо, сидела и плакала, не обращая ни на что внимания. В темноте парень видел лишь ее силуэт. Женька присел на корточки рядом с ней и тихонько, стараясь не напугать, спросил:
- Девушка, что с вами? Вам плохо?
Та продолжала плакать, словно не слыша его. Парень принялся ее рассматривать. Темные волосы, знакомая джинсовая куртка… Он сам прошлой осенью помогал ее выбирать.
- Таня?!
Она подняла голову. Увидев друга, она прямо бросилась в его объятия, заплакав еще горше.
- Женька, Женечка, помоги мне, - простонала она. – Мне так плохо!
- Что случилось, зайка? – мягко спросил он, обняв ее и чувствуя, как прежние чувства обрушиваются на него, как лавина.
Искреннее сочувствие, звучавшее в его голосе, казалось, пробило брешь в плотине ее слез, и Татьяна разрыдалась в голос. Она плакала так, как не плакала, наверное, никогда в жизни, вцепившись в рубашку парня, ощущая до боли родной запах и привычное, но уже полузабытое, чувство защищенности.
- Танюша, солнышко, да что с тобой? – испугался Женька. - Успокойся. Все будет хорошо. Я рядом.
- Я не могу-у-у-у! - захлебывалась слезами девушка. – Ну почему, почему он так со мной поступи-и-и-ил! Я же его люби-и-ила!
«Все понятно, - подумал парень. – Снова Змей! Что бы где ни случилось, во всем всегда виноват Змей!»
Его ладони сжались в кулаки от ярости, ногти впились в кожу. Но голос его был спокоен.
- Пойдем, любимая, - проговорил он, тихонько поглаживая ее пышные волосы. – Не надо здесь сидеть. Ты замерзнешь.
Но Татьяна все так же отчаянно рыдала, ничего не видя и не слыша в своем горе. Тогда Женька решительно просунул руку под ее колени и поднял на руки. Девушка крепко обняла его за шею и уткнулась лицом в его плечо. Парень чувствовал, как стремительно намокает ткань рубашки от нескончаемого потока ее слез.
Он принес ее к себе домой и осторожно опустил на диван, где она сразу же снова сжалась в одинокий и несчастный комочек. Женька укутал ее озябшее тело пледом и опять обнял, ничего не говоря, выжидая, когда она более-менее успокоится. Но она не успокаивалась, рыдая так, что его сердце разрывалось на части. Они сидели так всю ночь, и только под утро девушка забылась беспокойным сном. Но даже во сне по ее щекам текли бесконечные слезы…
*
Женька снова сидел на скамеечке у подъезда и курил, выдувая колечки в звездное небо. Глаза его то и дело обеспокоенно обращались к темным окнам своей квартиры. Квартиры, где все так же сидела, забившись в самый дальний угол дивана, Татьяна. После первого взрыва отчаяния, когда она рассказала другу о том, что случилось, она впала в полную апатию: не ела, не пила, не разговаривала. Только тихо плакала, глядя в пространство потухшими глазами. Домой она уходить желания не проявляла, а парень, естественно, не собирался никуда ее гнать. Он пустил в ход все свое обаяние, весь свой «шутовской» арсенал, но ему так и не удалось вызвать даже слабой улыбки на губах несчастной девушки. Когда Женька предлагал ей хоть немного поесть, она только говорила «спасибо» тихим голосом и снова замыкалась в себе. Это его пугало. Особенно эти постоянные слезы, безмолвные слезы разбитого сердца.
«Да уж, это точно. Разбитое сердце, - подумал парень, яростно затягиваясь горьким дымом. – Банально, но иначе и не скажешь».
Он боялся оставлять ее одну, опасаясь, что она может чего-нибудь натворить – наглотаться каких-нибудь таблеток или еще что-то в этом роде, но он не мог больше смотреть на эту картину тихого горя. Пошли уже третьи сутки, как он нашел в кустах рыдающую Татьяну, и за все это время она почти не спала и только раз выпила стакан воды. Женька не знал, что делать. Он не мог ни к кому обратиться, потому что не знал, как девушка это воспримет. Ему казалось, что все ее чувства сейчас настолько обострены, как у человека с содранной заживо кожей, и парень не хотел, чтобы кто-нибудь нечаянным словом снова причинил ей боль. Да и что греха таить – Женька рад был возможности побыть с Татьяной наедине. Вот только… он очень за нее беспокоился.
Сегодня вечером он позвонил ей домой и сказал ее родителям, что у него сегодня вечеринка, поэтому Татьяна, скорее всего, останется у него ночевать. Но что ему придумать потом? Он не может вечно скрывать ее от мира в своей берлоге.
«Ладно, об этом мы подумаем попозже. А сейчас нужно кое-что сделать», - подумал Женька и выбросил окурок. Ему оставалось только сидеть и ждать.
Ждать пришлось довольно долго. Уже перевалило за полночь, а Женька все сидел у подъезда. Пару раз он поднимался к Татьяне и, с радостью убедившись, что она спит, снова спускался вниз. Наконец, его терпение было вознаграждено.
Во втором часу ночи парень заметил приближающуюся фигуру Змея. Он был один. Кирилл шел медленно, как будто о чем-то задумавшись, опустив голову и засунув руки в карманы джинсов. Он был так поглощен своими мыслями, что прошел мимо скамейки, не заметив сидевшего на ней Евгения.
- Эй! – негромко окликнул его парень. Змей поднял голову.
- Женька? – удивленно спросил он. – Что ты…
Кулак Женьки, врезавшийся ему в скулу, оборвал начатую фразу. Следующий удар разбил ему губы и едва не сломал нос. Брызнула кровь.
Кирилл неожиданно расхохотался. Улыбка его смотрелась жутковато на окровавленном лице.
- Ты чего ржешь? – недоверчиво спросил Женька.
- Меня еще никогда в жизни не били, - объяснил Змей, вытирая кровь с губ. – Это забавно.
Слепая ярость овладела Женькой, и он с размаху пнул скорчившегося Кирилла в живот. Тот закашлялся.
- Черт, больно, - с каким-то удивлением прохрипел он. – Может, хватит уже?
- Нет, не хватит, - прорычал его противник, схватил его за грудки и рывком поднял, продолжая наносить удар за ударом. Кирилл, впрочем, даже и не пытался защищаться. Но когда один из ударов пришелся в ногу, он вскрикнул.
- По ногам не бить! Ноги – это святое.
- Да я тебе их, сука, сейчас вообще переломаю! – пообещал Женька. – Надеюсь, ты еще не выбросил свою инвалидную коляску?
Теперь уже взъярился Кирилл. Он схватил парня за руки и резко заломил их ему за спину, заставив того согнуться в три погибели.
- Я ведь легко могу тебе их сломать, - прошипел Змей. – Может, все-таки успокоимся и поговорим, как разумные люди?
- Да пошел ты! – огрызнулся Женька, с ненавистью глядя на него исподлобья.