Тайна полковника Вебера (Повесть) - Водовозов Евгений Александрович. Страница 11

Тетя Аня, на ходу застегивая кофточку, спешила к амбару.

— Не открыва-а-й! Там воры!.. — заорал Петька. Лесничиха и не собиралась открывать, она сама не на шутку испугалась. Тетя Аня сходила в избу, вынесла оттуда карабин, спросила приятелей:

— Сколько их там?

— Двое, — прошептал Генка.

В амбаре зашевелились. Артур крикнул:

— Слышь, тетка, открой! Не тронем!

— Я те открою, — пригрозила тетя Аня. — Я те открою.

Она не знала, что и делать. Осталось одно — караулить амбар, пока не вернется Егор Васильевич. Тот приехал уже в сумерки. Увидев жену, сидящую на крыльце с карабином в руках, и притихших ребят, которые с двух сторон прижались к ней, он понял, что произошло что-то неладное.

— Что еще стряслось? — спросил он обеспокоенно.

— Ой, Егорушка. Они кого-то закрыли в амбарушке, — сообщила жена лесника.

Петька и Генка стали было рассказывать наперебой, но он их прервал.

— Не галдите, чертенята. А ну, дай, Аннушка, карабин. Мы сейчас побалакаем. — Он подошел к амбару и спросил строго:

— Кто там, отвечай.

— Свои, Васильевич, — ответил Симонов.

— Кто свои?

— Никифор я, Симонов, — штейгер. Знаешь ты меня. Да вот Филипп Червонный со мной, заблудились мы.

— Ну, это мы проверим. А пока посидите.

РЕБЯТА ВСТРЕЧАЮТСЯ С ФИЛИППОМ ЧЕРВОННЫМ

Во время обыска в доме Никифора Симонова обнаружили рассыпное золотишко. Из тайника на острове Мохового болота извлекли три подводы ценных вещей. Ковры и другое добро передали недавно построенным дачам Златоустовских рабочих, а одежду и обувь — в распоряжение комитета бедноты.

Михаила и Филиппа Червонного Иван Зыков отпустил.

Ждет, небось, лесник своего сына, да и Филиппу на работу пора. Наказал:

— Будь осторожней, Филипп. Тебя один раз уже убивали, счастливая твоя звезда — отлежался. Больше не давай себя в обиду, в оба смотри. Что ни говори, а бандиты сбежали.

Кошки скребли на душе у Филиппа Червонного. Иван успокоил его:

— Иди, иди, братишка. Никуда не уйдет твой «тезка». Поймаем…

Михаил уговорил Червонного махнуть через заповедник с ним вместе. До разъезда от избушки лесника — рукой подать.

Когда стали подходить к кордону, Пальма убежала вперед: дом почуяла. А в ограде — к амбару и залилась в лае. На крыльце дома с карабином на коленях сидел Егор Васильевич.

— Ты чего, тятя, вооружился-то? — спросил Михаил, входя во двор.

— Да, вишь ты, мы с ребятами зверей в амбарушку заманили, — и хитровато улыбнулся. — Тех, за которыми ты гонялся. Ты где-то бегал, а Петюнька с приятелем захлопнули их.

— Нет, правда? Захлопнули?! — обрадовался Михаил.

— Пляши, Червонный, твой «тезка» попался. Придется на прииск возвращаться. Доставить бандитов.

— А может, в станицу? Иван собирался туда.

— И то дело, — согласился Егор Васильевич. — Ночку подежурим: Утром и поедем.

БЕССОННАЯ НОЧЬ

В эту ночь ребятишки долго не спали. В первые часы на охрану пойманных бандитов встал Филипп Червонный. Тетя Аня вынесла на крыльцо тулуп с широченным лохматым воротником.

— Укройтесь. Свежо нонче… А вам бы, ребятки, и спать пора…

Генка с Петькой и ухом не повели. Тетка ушла в избу.

Филипп широко разбросил полы тулупа, сел посредине, а с боков примостились приятели.

— Дядя, а дядя, расскажи, пошто и ты Червонный — и этот… бандит? — спросил Петька, мотнув головой в сторону амбарушки. — Нешто он тебе родня…

— Да нет, не Червонный он вовсе. Только имя мое украл. Да сколько веревочке ни виться, а конец всегда будет.

— Как же имя украсть можно? Вот я — Петька. Зачем, к примеру, Генке имя мое? У него и свое ничего. Правда, мое лучше.

— Что верно, то верно. Все имена хороши. Да если душа у человека поганая, то и старается он скорлупу найти себе более подходящую. А у Артура не только душа грязная. Весь он в крови народной.

Филипп молча достал из тужурки кисет, свернул длинную цигарку, раскурил ее и начал свой рассказ.

— Тут такое дело вышло, ребята. Служил, значит, я в Туркестане. Это уже после победы над Колчаком меня в те края направили. Басмачи там житья Советам не давали. Целые кишлаки вырезали.

Однажды наш красногвардейский отряд крупную банду окружил в степи, далеко от жилья. Три дня скачи — до города не доскачешь. А в степи той колодцы — вся жизнь. А без воды — пропадешь. Бандиты как раз в оазисе и отсиживались. Вода у них есть и жратвы, видать, хватало. А для нас пески только и оставались. Взяли мы басмачей только на третий день. Да не всех захватили. Русский полковник со своим адъютантом проскочили через наши заслоны, — и ходу к границе.

Командир нас троих вдогонку направил. Покрепче выбирал. Как-никак трое суток на жаре без воды бойцы обходились.

Догнали мы их. Измучились. Один, помоложе который, вовсе скис. Так и отстал. И сейчас не знаю, жив он или кости в степи песком занесло. Двое надвое схватились. Дружок мой от первой же пули свалился. И не встал, сердешный. Вот и навалились на меня полковник со своим адъютантом. Рубились здорово. Артур этот самый рубанул меня по голове. Видать, рассчитывал насмерть ударить. Но и я к тому времени уже полковника успокоил.

Филипп потрогал глубокий шрам, пересекающий его высокий лоб, нахмурился и продолжал:

— Да и мне вечно бы в песках лежать, да командир вслед за нами подмогу направил.

Очнулся я, когда воды глотнул. Осмотрелся. Полковник убитый рядом с товарищем моим лежит. Кони тут же ходят.

Они в степи от человека ни на шаг. Только не все лошади на месте оказались. Да и адъютанта полковничьего след простыл.

Книжки своей красноармейской в кармане гимнастерки я так и не нашел. Вместе с ней справка от околотка больничного была. Обещали меня на Урал направить. Ранен я был накануне. Но отлежался и ехать из отряда наотрез отказался. А тут, как на грех, лишился документов… Еще тогда подумал, что не иначе как адъютантишка присвоил. Теперь вот и в самом деле так оказалось.

— За чем же он в Непряхино-то оказался, — полюбопытствовал Генка. — Ему ведь опасно здесь было.

— Опять же сокровища виноваты, — отвечал Червонный. — Тайник какой-то полковничий со Степаном Репниковым все время искал. Наверное, так и не нашли бы, да сын полковника на прииске объявился. В какой-то книге, говорят, чертежи нашел. Сам, молокосос, захватить пытался. Теперь всех и накрыли.

— Петь, Петька, — осенило Генку. — Так, значит, мы Броньке-то книгу с чертежами отдали…

Петька и сам догадался, что путь к тайнику в их руках был.

— Вот это да! — воскликнул он и стукнул кулаком себя по коленке. — Самим бы лопухам, докопаться надо. Отдали богатство долговязому…

— Ну, это вам, Петр Иванович, пожалуй, и ни к чему, — обнял ребятишек Червонный. — Не думаю я, чтобы вы на народные деньги позарились. Ведь правда?

— А мы бы и не взяли себе, — насупился Петька. — В Совет бы отдали… Дом полковничий ремонтировать… А самим захватить интереснее все-таки.

— Хорошо вам, большим-то, — поддержал приятелей Генка. — Бандитов ловите. Тут пока подрастешь, и воевать не с кем будет.

— Ну, это ты зря, Гена, — улыбнувшись сказал Филипп. — Полковничьи-то корешки и вам вырывать еще придется. Остались еще в станице вашей и Репниковы, и Веберы разные, и Артуры… На крыльце появился Михаил. Потянулся с хрустом, огляделся. Заметил ребят.

— Вы что это, полуночники, не спите? А ну марш на сеновал.

— И то правда. Пошли, орлы, — сказал Филипп.

Червонный сгреб ребятишек вместе с тулупом и, посмеиваясь, повалил- на крыльцо.

Вскоре на сеновале раздался богатырский храп Червонного.

— Уснул. Вишь, как намаялся. Бандитов-то не просто ловить. Давай и мы спать будем, — сказал Генка.

Свернулись ребята под одним одеялом, но каждый думал о чем-то своем. Так незаметно и свалил сон переполненных впечатлениями ребятишек.