Возвращение немого (СИ) - Романова Галина Владимировна. Страница 98

Обе актрисы с тревогой покосились на кулисы. Лейр опаздывал на представленье, начинать пришлось на несколько минут позже, без него. Раэна и Кайр затянули вступление, сколько могли, да и Ниэль и Соэль пришлось нарочно делать паузы и импровизировать на ходу. Одно дело — переписывать пьесу и накануне ночью учить новые слова. И совсем другое — импровизировать на сцене, толком не зная, что говорить и делать дальше. И всё потому, что один из актёров неожиданно пропал.

Лёгкий шорох за занавеской мог и померещиться. Тонкая ткань была достаточно плотной, чтобы сквозь неё ничего нельзя было увидеть. Но Ниэль наклонилась над коленопреклоненной дочерью:

— Не торопи к себе, подруга, смерть! Возможно, счастье близко — стоит руку протянуть, и ты его обрящешь!

Обе актрисы с волнением и тревогой обернулись на занавес. Обе надеялись и боялись увидеть то, что скрыто за ним. Но рука притаившейся за сценой Таши дернула шнурок — и полотно взмыло ввысь, открывая пьедестал, на котором в томной позе, опершись на локоть и склонив голову набок, возлежал юноша. Обтягивающее трико телесного цвета так облегало его фигуру, что казалось, будто видны все мышцы.

Зрительный зал — особенно его женская половина — разразился восхищенным вздохом обожания. В этом хоре потонули два радостных крика актрис — Лейр успел! Он здесь! Правда, юноша не успел наложить на лицо толстый слой грима — ведь он должен был изображать мраморную статую! — лишь чуть припудрил лоб и щеки, да подвёл глаза. Но всё остальное было безупречно — поза, взгляд, выражение лица.

— Глазам не верю! — вскрикнула Соэль. — Он вернулся!

Мать предупреждающе сжала дочери руку — все восторги потом. Сейчас им надо доиграть спектакль. И девушка, опомнившись, встала с колен и, пошатываясь, в волнении, приблизилась к статуе, склоняясь перед нею. Молодой актрисе не приходилось даже играть — она действительно была взволнована. И, опустившись на колени, пытливо заглянула в лицо Лейра.

— Где ты был? — прозвучал её быстрый шепоток. — У… у той дамы?

Припудренное лицо не дрогнуло, лишь зрачки качнулись туда-сюда: «Нет!»

— Потом… Ты все расскажешь потом.

Зрачки качнулись вверх-вниз: «Да!»

Спектакль возобновился. Изображая статую божества, у подножия которого разворачивалось действо, Лейр большую часть времени был вынужден сохранять полную неподвижность, лишь в конце, в самом последнем акте, в сцене жертвоприношения, обретая подобие жизни. Он почти не слушал страстных монологов влюбленной в божество молодой жрицы, не вникал в диалоги остальных служителей. Ему не было дело до интриг. Он сидел неподвижно, ждал условного знака…

И не мог не почувствовать чужое присутствие.

Сначала он не понял, как это называть. Какая-то неосознанная тревога, ожидание, нетерпение, предчувствие… Кто-то есть… очень близко… рядом…Но где?

Шевельнуться было нельзя вплоть до последней сцены, когда, тронутый любовью юной жрицы, бог оживает, чтобы предотвратить жертвоприношение и спасает девушку от участи быть убитой во славу его. Он не имел права даже повернуть голову, и лишь краем глаза замечал движение на сцене.

Нет, не на сцене… рядом. В зале?

Медленно, очень медленно, так, чтобы не заподозрили даже свои, актёры, он стал поворачивать голову. Никто не должен раньше времени догадаться, что он что-то заметил. Представление не должно прерваться. Зрители не должны…

Зрители! Пользуясь тем, что прядь волос упала на глаз, и под ними из зала не видно, как движется зрачок, Лейр скосил глаза на погруженный в темноту зрительный зал. Там!

Демон переступил порог и невольно замер, водя головой в разные стороны. Сколько тут было душ! Вкусных сладких душ! Ошеломленный изобилием, он невольно растерялся. Опыта выбирать не имелось никакого, и он, справившись с первым потрясением, шагнул к ближайшей.

Мастерица, ускользнувшая от своей госпожи, чтобы лишний раз полюбоваться на красивого актера, тихо ойкнула, когда жесткая рука схватила ее за плечо. Женщина в изумлении обернулась — и тут незнакомец прильнул к ней губами. Она почувствовала холод поцелуя. Миг — и сердце пронзила острая боль. Мастерица глухо вскрикнула, но её крик был заглушен прикосновением губ. Последний стон… последний вздох…

Демон отбросил мертвое тело, посмотрел на него сверху вниз, расправил складки платья. Новое тело было непривычным. Он поёрзал внутри, устраиваясь поудобнее и переваривая чужую душу. Одновременно взор его скользил по собравшимся — кто следующий?

— Эге, а что это тут?

Тихий голос принадлежал какому-то мужчине. Тот заметил лежащее в проходе у самого выхода тело.

— Тебе плохо, друг?

— Что там такое? — его спутница с неудовольствием отвлеклась от сцены.

— Какой-то рыцарь упал.

— Где?

— Да вот же он!

— О, Покровители! Он жив?

На шёпот стали обращать внимание соседи. Со всех сторон зашикали, призывая к тишине. Мужчина, извинившись, тихо встал со своего места, склоняясь над упавшим. И вздрогнул, когда его схватили за плечо. Обернулся. Встретился взглядом с незнакомой женщиной, которая сидела буквально в шаге от тела. Ещё успел поразиться странному выражению её глаз — пустых, холодных, мертвых, как…

— Что происходит, милый? С кем ты там? — забеспокоилась его спутница, заметив, что мужчина осторожно поправляет обмякшее на стуле тело. — Кому-то еще плохо? Тут ужасно душно!

Демон облизнулся. Второе подряд «поглощение» прошло гладко и легко. У него проснулся аппетит. Выпрямившись, он окинул взглядом зрительный зал. Нет, конечно, не стоит спешить — нужно время, чтобы поглощенные души переварились. Хотя бы несколько минут. Да и привыкнуть к новому телу не мешает… Он сделал неопределенный жест в сторону той женщины, которая о чем-то спрашивала, поднял голову и…

Лейра словно ударили в грудь. В проходе между креслами стоял мужчина — по виду рядовой рыцарь из числа охранников какого-нибудь высокого лорда, который пришёл сюда в выходной или сопровождая своего господина. То есть, это было всего лишь тело рыцаря, внутри которого сидела чужеродная сущность.

«Он знает!»

Эта мысль ударила одновременно обоим. Демон ясно увидел врага — того, кто чувствует его и может помешать. А Лейр — то враждебное миру существо, которое ему — в виде темно-синего «стеклянного» шарика подбросили, чтобы убить.

Демон сделал шаг. Другой…

Лейр похолодел. Представление продолжалось. Зрители не сводили глаз со сцены, переживая страдания влюбленной в божество героини. Некоторые из них плакали. Другие оборачивались и с яростным шепотом набрасывались на сидевшую в задних рядах женщину, которая все пыталась усадить рядом с собой своего спутника. Но «рыцарь», не обращая внимания на её призывы, тихо пробирался вперед.

Повернув голову, юноша из-под ресниц следил за его приближением. Еще никогда время на сцене не тянулось так медленно. Еще целых два акта! И в последней сцене он тоже должен «ожить» не сразу… Но у него нет этого времени!

Чужое тело всегда остаётся чужим телом, даже если ты в общих чертах умеешь им пользоваться. И «рыцарь» внезапно покачнулся, хватаясь за плечо какой-то леди.

Та вскрикнула:

— Не тронь!

«Рыцарь» повернул к ней голову. Мертвые глаза уставились на женщину.

— А-а… Ах! — вскрикнула она, рванулась вскочить, но рухнула на кресло, поникнув, словно потеряла сознание. В тот же миг касавшийся её плеча «рыцарь» рухнул на пол.

— Что случилось? — спутник дамы оказался не робкого десятка. — Дорогая, ты что? С тобой все в порядке?

Демон отступил, облизываясь, в тот самый миг, как мужчина коснулся руки своей спутницы. Он мог поглотить и душу этого мужчины в ту же секунду, как тот дотронулся до запястья «дамы», но требовалось хотя бы несколько минут для того, чтобы освоиться в новом теле и переварить новую душу. Кроме того, демон пока был сыт — даже его прожорливая сущность не могла питаться постоянно. Вместо этого он попытался сесть прямее и томно вздохнуть.

— Прости, милый, — прозвучал хриплый голос. — Мне стало дурно… От неожиданности. Но уже всё прошло. Возьми меня за руку. Вот так!