Канон Смерти (СИ) - Плотникова Александра. Страница 30

Впереди, в прозрачной для даэйрских глаз темноте вошедшей в свои права ночи проступал заснеженный еловый лес, полный тайной непонятной жизни. Рей отчетливо слышал, как она копошится под пологом тяжелых ветвей, знал, насколько она огромна в своей массе. Откуда — он не смог бы объяснить. Но там в глубине, несмотря на кажущийся покой и тишину, все время что-то происходило. Дичь убегала от охотников, кипела суета в норах и берлогах, и совсем иначе выглядели их разумы, лишенные внятных понятий, зато полные образов…

Что это там движется точно в их сторону? Вспышка присутствия яркого разума на несколько мгновений перебила весь прочий фон своим появлением, а потом стала приближаться, ясно отличимая от зверья, но в то же время странно сходная с ним.

— Айфир, там…

— Где? Что? — даэйр встрепенулся, прислушался. — А, не бойся. Это Кхайнэ вернулся.

«С чего ты взял, что я боюсь», — про себя фыркнул младший, с облегчением и внезапным волнением вглядываясь в ночь. Хранитель оставался для него одной сплошной загадкой, не человеком и не зверем. Увидеть вблизи один из его обликов, когда он идет, не прячась — на шаг приблизиться к пониманию существа, милостиво давшего бордельному выкормышу приют и защиту, пусть и из каких-то своих соображений. А понять — значит, знать, когда и как проявить благодарность, чем отплатить за подаренную жизнь.

Благодарным Рей быть умел.

Не колыхнулась ни одна ветка, не упал ни один ком снега, когда белая тень с горящими желтыми глазами беззвучно появилась на опушке, замерла на несколько мгновений, а потом двинулась навстречу стелющейся, но тяжелой походкой усталого хищника. В нос ударил запах крови. Айфир подавил тихий и какой-то обреченный вздох.

Сколько Кхайнэ шел? И почему за ним тянется кровавый след? Убил кого-то или сам попал в неприятности? И неужели какие-нибудь бандиты могут одолеть такого как Кхайнэ?

Усталость в нем ощущалась… старая. Подспудная. Не та, которая проходит после хорошего отдыха. Та, которая лишь затаивается на время, всплывая черной тоской. Дохнуло раздражением и какой-то обреченной задерганностью. Будто огромная гора давила на плечи. И внезапно захотелось обнять его массивную голову, погладить густой мех, сказать что-то ободряющее. Рей не знал, что. И не решился переступить эту тонкую грань, за которой начинается личное пространство.

— Какого рожна горячего вы тут делаете? — раздался в голове его раздраженный голос. — Айфир, ты бы хоть соображал, что мальчишка с юга!

— Надо же ему хоть немного смотреть на мир, — возразил тот. — Да мы и недолго.

— Со мной все в порядке, — вступился за него Рей. В конце концов, он сам согласился на эту вылазку. Не захотел бы — не пошел. — Это я попросил.

— Живо домой, — раздражение кхаэля улеглось, притаилось, сменившись умело удерживаемым спокойствием. — Тебе к местному климату постепенно привыкать нужно.

Он наградил Айфира долгим немигающим взглядом, тот молча кивнул в ответ, и Кот прошел мимо них в сторону Цитадели, прихрамывая на правую заднюю лапу и пятная снег кровью. Все-таки на кого-то нарвался.

— Пойдем что ли, — тихо сказал Обсидиан. — Лучше ему щас не возражать.

— Где он был? — так же тихо поинтересовался дарри.

— Внезапная работа.

Рею стало не по себе от этого ответа. За ним маячило нечто такое, чему он не мог подобрать названия и с чем не хотел бы столкнуться. Чешуйки на хребте невольно поднялись дыбом.

Назад в крепость он возвращался еще более задумчивым.

Глава 10 В доме вождя

Кхайнэ вернулся тихо. Так, чтобы родня этого даже не заметила и не успела подловить. И теперь лежал на роскошной широкой постели за запертыми дверями собственных покоев, уткнувшись лицом в подушку. Как дошел, так и рухнул — не раздеваясь, по диагонали. Сил едва хватило на то, чтобы правильно выйти из оборота, не попортив окончательно одежду и вещи и не застряв где-нибудь посередине. Сон не пришел — разум просто выключился, перестав воспринимать окружающее. Он даже не заметил, как возле правой руки сам собой проявился Ловец Душ и беззвучно опустился рядом на покрывало.

Рваная рана на ноге уже не кровила так сильно — организм со скрипом, но запустил регенерацию, и сосуды закупорились. С подранной аурой дело обстояло куда хуже, кое-где она отсутствовала целыми кусками.

Знобило, тошнило и хотелось пить. Но Кхайнэ этого не чувствовал.

Будь проклят Даэрасаш с его наймом, и катился бы в Бездну этот Домен!

Впрочем, он и так катится…

Кот мечтал сдохнуть раньше, чтоб его еще и в этом не обвинили. Яркий свет заливал широкое ложе, разметавшиеся волосы, липкие и переставшие быть белыми, броню со следами когтей — здешним лучше не знать, что за твари имеют такие когти. Узорчатое покрывало набрякло кровью, и запах, наверное, стоял тяжелый.

Плевать…

Кто там поскребся в дверь?

— Вон! — рявкнул кхаэль, пьяно приподнявшись. Но дверная ручка тихо щелкнула, а защитные чары не подняли тревогу и не испепелили вошедшего на месте.

— Какого демонского хвоста… — проскрипел Кхайнэ в подушку, сдерживая подкатившую тошноту.

— Тебя сдал Айфир, — тихо сказал незваный гость. — Это, в конце концов, его обязанность — звать меня, если тебе плохо.

— Янос, твою мать…

Гость проигнорировал это неоконченное заявление, подошел к постели и, рывком подняв массивного кхаэля, почти взвалил его на себя. Невысокий хрупкий с виду ирлерр в дорогих одеждах аристократа удерживал полубезвольное тяжелое тело с легкостью опытного, хорошо тренированного бойца.

— Не пойду, — буркнул Кот, но не сделал даже малейшей попытки вывернуться из железной хватки друга — все равно бесполезно. Свежий грозовой запах, источаемый черными перьями, немного отрезвил, дурнота отступила, но колени все равно подламывались. Он крепче стиснул челюсти, чтобы не стучать зубами и тряхнул головой, отгоняя наваливавшуюся темноту.

— Я тебя и спрашивать не буду, — в тихом голосе лязгнула сталь. — И здесь валяться не брошу.

— Ну оставьте вы меня все в покое, а…

— Jarrach te![1] — коротко каркнул Янос и шагнул в развернувшееся перед ним сияние портала.

По ту сторону оказалась ванная комната его личных покоев. И Янос, аккуратно сгрузив друга на кушетку, привычно и оттого даже зло взялся за дело. Далеко не в первый, и увы, не в последний раз ему придется исполнять роль личного целителя для этого дурного кошака, который никогда не думает о том, что его жизнь может быть важна для кого-то еще не только потому, что он Хранитель.

Невзирая на грязь и кровь и матерясь не хуже солдатни, ирлерр быстро раздевал друга. Скоро грязная одежда и вещи неопрятной кучей валялись на выложенном блестящей плиткой полу, а птиц разразился очередной порцией площадной брани — и от количества новых, еще не виденных им шрамов и недолеченных рубцов, и от результатов, выданных отработавшим диагностическим заклинанием.

— Значит так, — наконец, ирлерр выдохся и перешел снова на общий язык и культурную речь. — Ты остаешься у меня до тех пор, пока я не залечу все, что ты в себя натащил за то время, что мы не виделись. И я не хочу слышать никаких возражений.

Кхайнэ молча моргнул.

— Заодно ты мне все расскажешь, — уже спокойнее добавил Янос.

Кхайнэ моргнул еще раз.

Вздохнув, крылатый присел перед ним на корточки и, едва касаясь воспаленной кожи тонкими пальцами, начал накладывать исцеляющие плетения — сперва обезболивающие, потом обеззараживающие и заживляющие. Кое-где приходилось подправлять, невесомо касаясь силовыми щупами, чтобы ткани срастались ровно.

— Когда ты себя беречь научишься, дурак, — ворчал под нос пернатый. — Или ты это специально делаешь, чтобы у меня смысл жизни не терялся?

Кхайнэ приподнял голову, выныривая из полуобморочного тумана, но ничего не ответил. Реальность плыла, смазывалась. Захотелось клубком забиться под черное крыло и просить о защите от этого кошмара, но он не мог себе позволить взвалить на плечи друга детства еще и это. Пусть тот злится, но будет лучше, если большая часть работы Хранителя останется для него неизвестной, не то он найдет повод записать происходящее себе в вину и станет еще больше похож на призрака, чем сейчас.