Канон Смерти (СИ) - Плотникова Александра. Страница 34

Небо захлопывается, становясь просто небом. Рев затихает.

Зовущая бездна таится до поры.

— У тебя действительно все хорошо?

Вот же настырный…

— Да.

Какое тихое безветрие.

Стоящий напротив Обсидиан несуразен в своем человеческом облике. Выпал из образа веселого толстяка, и теперь через маску просвечивает что-то другое. Зачем играться в того, кем ты не являешься?

— За меня не переживай. Что с Кхайнэ?

— Он… обратился за помощью к старому другу и еще не возвращался. С ним все будет в порядке. Я тебя в зверинец позвать хотел — там молодняк привезли, мож выберешь себе кого… Это Кхайнэ порталами шастает, да и то не везде.

— Ну пошли…

Рей натянул капюшон куртки поглубже и стал спускаться со стены вслед за старшим сородичем. Тот молчал.

А что тут скажешь? За все время, что мальчишка провел в крепости, Айфир так и не сумел найти к нему подход. Сдружиться с Кхайнэ в свое время было проще — он оставался открыт. Рей же не показывал ни чувств, ни мыслей, прячась под детской видимостью. И подобраться к себе не давал ни с дружелюбием, ни с серьезностью. Последний разговор и вовсе заставил понервничать: дарри требовал откровенностей, к которым Айфир оказался попросту не готов. Спору нет, парень должен знать о своем народе, но не лучше ли пока не трогать дерьмо? Меньше воняет… Да и рано ему лезть в политику, а то угробят так же, как и Кхайнэ.

Вот и оставалось ждать момента, который позволит переступить границу отчужденности.

Они спустились со стены, прошли вдоль нее и оказались возле довольно высокого просторного здания из все того же белого камня, украшенного резьбой, полуколоннами и небольшими арками. Для чего оно использовалось прежними хозяевами, понять не удалось, но походило на склад или просторное хранилище с хорошим освещением, подведенной водой, вытяжками, отводящими все лишние запахи и обогревом. Хозяева новые подумали — и аккуратно приспособили для содержания верховых и тягловых животных. Поделили на небольшие вольеры и стойла, свет приглушили, чтобы не пугал живность, в подсобках появился привычный инвентарь.

Рею еще не приходилось иметь дела с животными. Он лишь со стороны видел приземистых мохнатых грельвов и статных коней-дахарров, которых по словам бойцов на Хэйве не водилось, их завозили из какого-то другого мира по одному или по двое. Представить себя верхом на этакой махине с весьма крутым нравом у Рея не получалось. Грельвы просто не нравились своей слюнявостью. Но Айфир был прав — жизнь потребует, так что стоило хотя бы подойти поближе.

Внутри пахло сеном, слегка — пометом и самими животными. Как бы хорошо здесь ни проветривали, чуткий даэйрский нюх улавливал запахи.

— Эй, Кис! — проорал Айфир куда-то в глубину. — Кисар!

Из дальнего стойла показался вихрастый всклокоченный… парень? Нет, веснушчатая рыжеватая девица в штанах и куртку.

— Че орешь, пятнистый? Хочешь, чтобы тут вся стая првгать начала?

— А тебя иначе дозовешься, как же! Поди сюда!

— Еще чего.

Но подошла, уставилась на Рея.

— А ты чего тут забыл?

Тот от такого начала разговора опешил и не нашелся, что ответить. Девчонка явно считала его лишним и не собиралась просто так подпускать к своим любимцам. А то, что животных она любила — читалось яснее ясного без всякой эмпатии.

Ответил Айфир:

— Кис, ты б не бузила, а показала Рею вчерашних новичков.

— А оно ему надо?

— Да никто ж твоих красавцев обижать не собирается!

Кисар насупилась и замолчала. Дарри вполне мог ее понять — она считала, что ни к чему связываться с животным, если оно тебе неинтересно и не нужно. Причем, с любым животным.

— Ладно, пошли, — буркнула она наконец. — Только, чур, не играться с ними.

— Да я и не собирался…

Двигалась она совсем не так, как дамочки из борделя или Инайя-эрхан. Одежда не скрывала прекрасно сложенную фигуру, но резкая, жесткая походка разом отсекала любые намеки на флирт или что-то еще в таком роде.

Прошли мимо стойла Ольха, серого в яблоках жеребца Кхайнэ, существа свирепого и высокомерного, терпящего заботу конюхов только по необходимости. Дахарр покосился на двуногих лиловым глазом и отвернулся.

— Ну не вредничай, — сказала ему девушка, достав из кармана незнакомый Рею ярко-красный корнеплод и протягивая строптивцу. — Вернется твой хозяин, никуда не денется.

Ольх подумал и благосклонно захрупал угощением.

— Идем, — Кисар поманила дарри к стойлу напротив, откуда смотрела умная черная морда с длинной белой полосой между глаз.

Рей в растерянности разглядывал животное, не представляя, что с ним делать и с какой стороны подойти. С какого перепугу Айфиру вообще понадобилось тащить его сюда?

«Ты не смотри, что она с виду бука, — тут же донеслось от него. — Она хорошая».

— Это — Тарис, — пояснила девушка. Ему четыре года, и он еще не знает ни седла, ни узды. Дахарры вообще узду не любят.

Конь качнул головой и переступил передними ногами, словно подтверждая ее слова. Рей с удивлением заметил, что разум животного необычайно ярок и отзывчив. Нет, он не сознавал себя личностью, но понимал не только интонации речи, но и смысл сказанного. Испытывал интерес к двкногим, дружелюбно взирая на них сверху вниз.

Такого нельзя заставить носить всадника. Можно только уговорить.

Рей протянул руку и дотронулся до бархатного мягкого носа. Ладонь обдало теплым дыханием, жеребец протяжно фыркнул.

— На, — Кисар достала из кармана еще один корнеплод. — Дай ему.

Теплые губы аккуратно слизнули с ладони подношение, сознание окатило волной признательности. Конь потянулся и слегка толкнул дарри мордой в плечо. Раздражаться на это спокойное и доброе, действительно доброе по природе своей существо было невозможно. Тарис излучал искреннюю приязнь.

— Надо же, ты ему нравишься, — Кисар выглядела чуть удивленной, будто не ожидала такой симпатии к чужаку нечеловеческой крови. — А тебе вообще зачем лошадь понадобилась?

— Айфир советует научиться ездить верхом. А с грельвами я как-то боюсь не сладить…

Девушка фыркнула.

— Тю, куда хватил, верхом ему! Ты сначала пойми его и ухаживать за ним научись, а уж потом на спину влазь.

— Что значит понять? — Рей впервые растерялся, не зная, как вести себя с этой особой, которая то ли злится непонятно на что, то ли пытается спровадить его подальше. И ведь она абсолютно, кристально честна, что думает — то и говорит. И честность ее куда ярче, чем у покойного Тоурена.

— Чего он хочет, чего ждет, что ему требуется, что нравится, а что нет… Они сильные, но очень хрупкие.

Она говорила, а глаза загорались вдохновением. Рассказывала о прекрасных животных так, будто это были самые совершенные создания во вселенной. Рей слушал и удивлялся увлеченности. И оказалось, что женщина может раскрыться совсем с неожиданной стороны. Совсем не только как домашняя хозяйка или «полночная жрица», но как знающая и любящая свое дело личность, не зависящая от мужчин. Даже если она — всего лишь конюх. Дарри гладил черную морду дахаооа и, чуть склонив голову набок, вглядывался в лицо Кисар, не слишком красивое, не избалованное уходом, но зато живое, честное, чистое, так непохожее на рисованные маски «девочек» Тоурена. Он надеялся, что Кисар не испортит момент вопросом о том, почему он на нее так внимательно смотрит и не собирается ли он к ней приставать с недвусмысленными предложениями.

Он не собтрался.

Мир переставал делиться на хозяев и стадо. И когда девушка сама позвала его прийти на следующий день, дарри согласился.

По крайней мере, в ее обществе тоскливая тяга в небо отступила.

Возвращаясь к себе очень даже в приподнятом настроении, Рей столкнулся с Котом. Тот ждал его возле входа в башню чтобы уж поймать наверняка.

— Здравствуй.

Собран, спокоен, ухожен, как будто и не было вчерашнего появления в окровавленном виде. Снова непроницаемые щиты скрывают разум. И мороз ему словно нипочем — собранные в свободный хвост волосы треплет поднявшийся ветер.