Сердце Девы (СИ) - Ракитина Ника Дмитриевна. Страница 4

А он словно подслушал мои мысли и приволок узелок с едой — колбаса, хлеб, огурцы; старую кожаную куртку, одеяло. Вслед за трактирщиком конюх, кривясь, тащил меч с перевязью. Двуручник, слегка укороченный, ржавый, с широким клинком о двух долах и рукоятью, на которой четыре мои ладони уместились бы свободно.

— Наследство от дедушки. Его вон, — трактирщик кивнул на конюха. — Волшебный.

Я недоверчиво приподняла бровь. Это если за убийство чупакабры парень каждого цвайхандером будет наделять, не иначе, унаследовал от дедуни целый арсенал.

— Не сумлевайся, волшебный, — лохматый всучил мне железяку. — Если не использовать, из ножен не вынимать — у него характер портится. И вон, ржавеет.

— Еще скажи, что он разговаривает.

— Не, — конюх поскреб гнездо на голове, — тока пишет. Буквицами.

— Эх, ты, такой длины меч в ножны не кладут. После не достанешь.

Парень пожал плечами:

— А мне откудова знать? Я ж не рыцарь.

Я присмотрелась к мечу.

Урон — 30.

То есть, существо первого уровня сшибет не глядя. И второго.

Могли бы и раньше дать — вон трактирщик гневно цокает, пытаясь разогнуть кочергу.

Прочность не проставлена.

Значит, ломаться не будет? Вот оно, счастье.

Против нежити — +1. И аура зеленая. Стало быть, разрабы пошли по традиционному пути цветовой дифференциации штанов… тьфу, мечей. От серого до золотого. А если меч еще и к уровню не привязан, когда с любимой вещичкой приходится расставаться, потому что она слишком слабая — цвайхандеру этому цены нет. А на лезвии пусть хоть рунами строчит, хоть матом — мне по барабану.

— А тебе не жаль с кладенцом расставаться? — неловко было обирать простоватого парня, хоть и непися.

— А к чему он мне? В ухе ковырять? Кому надо, — конюх показал увесистый кулак, — я и так накостыляю. А вот рыцарю без меча никуда.

— Вспомните потом, как рыцарь у вас рубил дрова, — хмыкнула я. — Вот досплю и пойду.

— Так уже светает! — известил меня трактирщик бодро — видно, хотел поскорее избавиться от беспокойной, небогатой гостьи. — На юго-восток ступай. Там князья распрю чинят. Самое место таким, как ты.

И я пошла. Досплю по дороге. Тут, главное, не улечься на муравейник. А то мало ли…

***

В реале, вытянув из капсулы, меня опять стучали по коленкам и светили специальным фонариком в зрачки.

— Голова не кружится? Не болит? — заботливо урчал Посторонним В, отодвинув невролога.

И медсестрички роем. Точно я у них эксклюзивная и единственная. А в общем, в игре я только неписей и видела, и чат не трещал.

И к лучшему. Не люблю, когда отвлекают.

— Ну, как?! — набросился на меня Сашка в вестибюле. — Давай в буфет, для сотрудников бесплатно. Делись впечатлениями. Зря ли я твою тушку бренную охранял?

— Что-то я там тебя не видела, — сморщила я нос. — У капсулы ты не сидел и за руку меня не держал.

— За руку не мог, — потряс он мышиными кудрями. — А вот отпечаток моей лапы на панели покажу.

Его глаза заискрились.

— Ладно, вру. Я тебя изнутри страховал, невидимый и с кучей технической инфы на экране.

— Работящий ты мой… — ядовито протянула я, вслед за другом выходя во дворик и устраиваясь под липой со стаканчиком кофе.

Сашка покрасовался бицепсами.

Но смотрел на меня с таким искренним ожиданием, что пришлось впечатлениями делиться.

Он хмыкал, фыркал, кивал — изо всех сил проявлял интерес. А у меня тоже вопросы накопились.

— А что я тестирую? Не капсулу же вашу?

Сашка засмеялся:

— Не технические ляпы, нет. Здесь все уже вылизано по самое «не могу», чтобы исключить риск здоровью. Мы теперь проверяем, интересно ли людям в игре. Хочется ли там жить. Биоволны скуки и удовольствия давно изучены, тут не ошибешься. Только не спрашивай детали, я в них ни бум-бум.

— Но я нетипичная…

— Тем более! Мы подбирали разные фокусные группы.

— У-у…

— Не бухти! — фыркнул Сашка. — Давай еще по кофе.

Глава 3

«Кладбищенской земляники

вкуснее и слаще нет».

Эти строчки всплыли в голове далеко не сразу. А сперва я лопала землянику, трескала и жрала, аж хруст стоял. Чмяк, если точнее.

Земляника была сочная, сладкая и огромная — такая бывает только в детских книжках и мультиках. Но и форма ягод, и мелкие зернышки по розовому, и трехлопастные зубчатые листья — земляника, точно. Ну а если отравлюсь или превращусь в осла какого-нибудь, так это же игра. Выведут и помогут отрелаксировать. Да и в самой игре должен быть антидот от неудачных превращений. Впрочем, я зря боялась, бодрость с магией зашкалили, а еще открылись ветки повара и алхимика. Знатная ягода!

А вот холмики, по которым я на карачках лазала, насаживая землянику на травинку, чтобы прихватить с собой, скореллировали наконец с подсознанием. Я оглядела изумрудную травку, пару сосенок и березок, желтые глиняные ямы и несколько наклоненных позеленевших мраморных скворечников… пожалуй, намек на кладбище был уместен. На очень старое кладбище, потому земляника назад не полезла. Успокоившись за физиологию, я посмотрела на солнце, мирно висящее в зените. После вытащила из-за плеча меч: а вдруг как подает цветом сигналы или выводит на клинке рунами имя врага. Меч даже не почесался. Да и чем бы ему чесаться?

Придержав рукой шершавую рукоять, потную ладонь второй я вытерла о штаны.

И тут наползли тучи. Мгновенно, как редко бывает наяву, я вдруг оказалась в коричнево-сером извивающемся тумане. И тогда они полезли наружу. Мертвяки. Зеленовато-изжелта-лиловые, готовые лопнуть и все позаливать смердящей гадостью. Уродливые, слепые, безносые…. В общем, в охотку бы стукнула художника, который их придумал.

Захотелось заорать и бежать, но пути к отступлению не было.

Став к сосенке спиной, я собралась продать виртуальную жизнь подороже. Тем более, у двуручника преимущество перед когтями, даже пару сотен лет не стриженными.

Противогаз бы мне не помешал. Хотя, вроде, он вонь не отбивает.

А еще трава под ногами стала скользкой. И пряди противного тумана так и норовили обмотать меня с головой. Погружение было полным и достоверным, даже чересчур.

Когда же это кончится?! Вроде и холмиков всего ничего, а под ними целая армия!

Руки слабели, ноги подкашивались, меч уже весил целую тонну, а пот заливал глаза. Куртку разодрали в лохмотья, лодыжке досталось от отрубленных конечностей, скребущих землю. Я прыгала, перекатывалась, тяжело дышала, бодрость с магией ушли в ноль — урывала секунды, чтобы лечиться. Как двигалось дело с опытом и сколько до нового уровня… и что я там еще могу освоить — было не до того. Я провалилась в виртуал с ушками, как в хорошую книгу или фильм, когда все остальное перестает существовать. И рубила — колола — резала все, что тянулось ко мне. А потом разом все закончилось.

Я не позволила себе упасть. Пошла, опираясь на меч, прочь с холма, чувствуя текущий по телу пот и, возможно, кровь, и как успокаивается колотящееся сердце. В глазах темнело, и руки дрожали, и не верилось, что все. И я жива.

Тут я споткнулась о кротовину, рухнула и потеряла сознание. И очнулась совсем не там, где выпала из реальности, пусть себе и виртуальной.

Солнце, просвечивая сквозь нежную зелень лещины, грело мне лицо, скользили пятна света и тени. Пахло зеленью.

Я лежала в шалаше, образованном склоненным орешником. Где они были пореже, чья-то заботливая рука навалила ветки березы и маньчжурского ореха, еще не успевшие завять. Подо мной было мое же одеяло поверх пружинящих сосновых лапок.

Повернув голову, я увидела глиняный узорчатый тазик с надколотым краем и парный ему кувшин. Солнце играло зайчиками, ветер шелестел ветками, повыше шалаша попискивали пичуги, а в изножье у меня кто-то храпел.

Мать моя женщина! Я резко села, упираясь в одеяло руками, широко распахнув глаза и рот. Поперек низкого треугольного лаза в шалаш дрых, вытянувшись под два метра, пятнистый котяра, и от его храпа вздрагивали усы.