Расколотый меч (СИ) - Кисель Елена. Страница 6

– Мысленный поток не похож абсолютно ни на что. Он троичен!

Виола слегка пожала плечами. Она была бы не против продемонстрировать причины такой троичности, но знала, что такая демонстрация закончится общей паникой, а может быть, даже чьим-нибудь съедением. Это если она не сможет удержать внутри бело-розовую пантеру.

– Позвольте, мы объясним, – вмешался Йехар.

Его, как это часто бывало, поняли немного не так, и теперь Олеандр переключился на нашего рыцаря. Тот выдержал его взгляд спокойно и открыто. С Йехара можно было писать портрет человека, которому абсолютно нечего скрывать. Наверное, было бы лучше, если бы он не был столь абсолютно искренним – эва, как побледнел этот ментальник! Ну да, кому приятно заглянуть в разум странника, который только тем и занимается, что скитается по мирам и сражается со всевозможной нечистью.

– Ясно, – выдавил Олеандр, выныривая из разума рыцаря.

– Триаморф, – бормотал Грушняк, потирая висок. – Ладно, давай дальше.

Из чего можно было заключить, что все три нейтрала держали между собой связь, так что начальники могли видеть результаты трудов своего подопечного. А следующим трудом будет… это почему он начинает смотреть на меня?

Я не до конца, но все же была готова. По опыту знала, что пытаться блокировать Олеандра бесполезно, он просачивается под любые блоки, поэтому осталось применить самое страшное оружие против враждебного проникновения в мысли.

Женский мысленный поток.

То есть, в одно время думать ни о чем и обо всем сразу, но преимущественно – о косметике и женских передачах, а как фон ко всему этому можно пустить хотя бы строчку из «Винни-Пуха»: «В голове моей опилки, да-да-да!»

Игнатский, который после первого призыва и взялся меня обучать этой методике, грустно улыбнулся издали. Увидел, как у меня остекленели глаза. Грушняк тоже это заметил и проницательно нахмурился.

Нет, мне нечего было скрывать. В конце концов, мы действительно не знали, почему нас призывают так часто и всех вместе. Но когда в твоих мыслях роется кто-то посторонний – хочется сделать так, чтобы у него как минимум пропала охота лезть туда вторично.

– Ты, кажется, считаешь себя светлой? – процедил Олеандр, возвращаясь из странствий по моим мыслям. – Я бы на твоем месте перевелся как минимум к нам.

Каждый раз, когда я обеспечивала ему головную боль, он пытался подколоть меня тем, что меня после Дружины заедает гордыня, а значит – свет убывает во мне с каждым днем.

– Меня поддерживает вода, – напомнила я на всякий случай.

– Скорее, воды. Коцита, – тут Олеандр одновременно блеснул эрудицией и напомнил мне самую первую миссию в мифологическую Грецию.

Но неотмщенной я не осталась, поскольку следующей жертвой телепата оказался Веслав. А алхимик просто не умел быть жертвой.

Какое-то время Олеандр просто на него смотрел. Потом закрыл глаза и сжал кулаки. Потом напрягся. Потом тряхнул головой и медленно начал краснеть с натуги. Веслав наблюдал этот процесс со злорадным интересом.

Ментальник открыл глаза, когда цвет его лица достиг уровня «опасный багровый». Он был так растерян, что к своим товарищам начал обращаться вслух:

– Глухо…

Побабко и Грушняк переглянулись и тоже закрыли глаза. Издалека на эту картину – три телепата в мысленной нирване – одинаково злорадно скалились светлый Игнатский и темная Макаренко.

– Ну, вы б еще открывалку принесли, поковыряли бы мне в черепе, – буркнул Веслав, когда ему надоело испытывать степень отсутствия у этих троих мышления как такового. – Авось, оно бы легче пошло.

Попабко открыл глаза. Вид у него был пристыженный.

– Вы – Веслав Чумной? – догадался он. – Алхимик?

– Нет. Торгую семенами и парфюмерией, – Веслав сердито тряхнул своим многокарманным пальто.

– Что ж вы сразу не сказали? – не заметил издевательств Грушняк.

Я могла бы поспорить на ответ, но такое пари никто бы не принял. Все и так знали, что именно скажет Веслав:

– Дурной вопрос. А вы просили нас представиться?

Ментальникам срочно захотелось в родной отдел. Судя по серым и перекошенным лицам, на сегодня с них с лихвой хватило эмоций. Но праздничный обед был не закончен. Оставался десерт.

– Ты умеешь глотать шпаги, дарование? – с надеждой спросил шут, подходя поближе. – А мечи? А то у нас тут есть один на примете… хотя его придется глотать в ножнах, если, конечно, ты не хочешь устроить себе внутреннее прижигание.

Телепат в ответ чуть повернул голову в сторону шута и поймал его взгляд. Эдмус, польщенный таким вниманием, продолжал болтать без перерыва:

– Что это у тебя за странное имя такое? Хотя это не странное, вот мою мамашу звали Пшш, просто потому что моя бабка поссорилась с моим дедом и назвала дочку своим любимым звуком. Говорили, когда мой отец пытался дозваться жены, соседи швыряли в него, чем под руку попадется, даже кинжалами, чтобы только он перестал шипеть во время дневного отдыха. Тогда отец входил в раж и начинал шипеть еще громче, а заканчивалось все это… ну, вы же видите, какая у меня наследственность. Хотя может быть, мою мать звали…

И вот тут-то на лице нашего «дарования» появилось то выражение, которого я не удостоилась наблюдать за все время нашего сотрудничества.

Это была паника в чистом виде.

Всего на секунду – а потом Олеандр, не расставаясь с паникой на лице, аккуратно накренился назад и медленно свалился в заботливо подставленные руки своих начальников.

Бомс!

– Бедняга! – посочувствовал ему Эдмус. – Пытаться разобраться в моих мыслях – да я и сам-то в них путаюсь!

Ребята из Серых дружно пыхтели в усилии удержать «дарование» и в попытках выйти из ситуации достойно. Игнатский созерцал нашу Дружину теперь с некоторой гордостью. Может, он не будет мне теперь день за днем вкручивать, что, кроме невероятного количества призывов, я больше ничем не отличаюсь в магическом смысле?

Ситуацию разрешил Йехар с подходящим к ней выражением лица классического спасителя миров.

– Если никто не будет возражать тому, то мы, как Поводырь, – он мельком взглянул на свою руку, проверяя, там ли знак главы Дружины, – просим вас предоставить нам какое-либо убежище, дабы рекруты Арки смогли бы отдохнуть и собраться с силами для предстоящей миссии…

Приветливое выражение с лица Игнатского будто мокрой тряпкой стерли. Макаренко же и раньше не отличалась приветливостью, а уж после этих слов ощетинился даже ее классический костюм. Нейтралы начали в темпе отступать, бережно утаскивая за собой бесчувственного Олеандра.

Обычная реакция нашего начальства, если дело касается просьбы о материальных благах, так что я даже не удивилась.

Но все-таки… моя квартира! О, моя несчастная квартира!

Глава 3. Проблемы с пунктом прибытия

А может, всё было не так уж и плохо?

Имею в виду мою жизнь в этом году. Спокойную такую жизнь, не омраченную присутствием в ней этих четырех экземпляров. Ну, подумаешь, пришлось пройти курс реабилитации после предыдущего призыва, подумаешь, ползала по полесским болотам, отлавливала затихарившихся стихийников! Подумаешь, наконец, Игнатский заявил, что раз теперь я в некотором смысле уникум – пора подтягивать учебу, а лучше вообще все сдавать экстерном и защищаться на мастера!

И даже то, что меня решили на полставки устроить целителем в наш сектор медобслуживания (чего я избежала только по причине появления Арки в третий раз) – и это тоже мелочи!

Когда через сутки после нашей эпичной встречи с нейтралами мы шли к Арке, чтобы пройти в очередной мир, я чувствовала себя постаревшей и помудревшей. И поседевшей – немного. Еще я чувствовала, что многих глупостей нельзя делать в этом мире, но одна из главных – запирать Дружину в полном составе в моей двухкомнатной квартирке.

Ибо случается так, что на кухне у тебя – алхимик с поварешкой комментирует твои продукты; в гостиной (хотя какая гостиная? Комната с телевизором!) светлый странник критикует современные передачи; ты пытаешься от них сбежать в ванную; дверь в нее распахнута настежь, и в ванной Виола любовно натирает твоим шампунем свой арбалет…