Неудержимый мужчина (ЛП) - Эшли Кристен. Страница 47

Я просто бежала.

Быстро.

Я не обращала внимания на резкую ауру настроения братьев Лукас, низко рычащего что-то в ответ Брока, я бежала вниз по лестнице, потом три длинных шага, и вверх по ступенькам на кухню.

Брок посмотрел на меня, и тут же закрыл рот, Леви повернулся, поглядывая на брата.

Я проигнорировала Леви и бросилась в атаку.

— Я не верю, — зашипела я на Брока.

— Тесс…

Я покачала головой, добравшись до него, опустив обе руки ему на грудь, толкнув его с силой, он покачнулся на пятках, голова дернулась от удивления, а потом он сжал мои запястья.

Я придвинулась и, привстала на цыпочки, заглядывая ему в лицо, выпалив:

— Я же сказала тебе, что не хочу, чтобы ты менялся ради меня.

Выражение его лица тут же изменилось, став нежным, он прошептал:

— Детка…

— Нет, — я снова покачала головой, попыталась вырвать запястья из его рук, но потерпела неудачу и сдалась.

— Мне не нужно, чтобы ты был кем-то другим, только таким, какой ты есть. Черт, когда я влюбилась в тебя, я даже не знала твоего..., — я приблизилась к его лицу, — бл*дь..., — я приблизилась чуть ли не нос к носу, — имени.

Он отпустил мои запястья, но только для того, чтобы обхватить вокруг, я опять попыталась убрать его руки, но он крепко держал, бормоча:

– Детка…

— Ни за что, Брок. Мне не нужна твоя хорошая квартира, в которую можно подняться, не рискуя жизнью по шаткой ржавой лестнице, не свернув себе шею. Разве ты не понимаешь? Я бы прошла даже сквозь огонь, если бы шла к тебе.

— Черт возьми, — выдохнул Леви, и я увидела, как Брок медленно моргнул, но я была в другой зоне, полностью в разъяренной ла-ла-ленд, и возвращаться пока не собиралась.

— Если бы у тебя была опасная работа, которая забрала бы тебя, это было бы ужасно отстойно, признаю, я бы возненавидела твою работу, потому что мне хватило трех месяцев жить без тебя. Но если бы эта работа многое значила для тебя, я бы смирилась, согласилась, потому что знала бы, что ты делаешь то, что хочешь, что умеешь, во что веришь, и ты бы, в конце концов, возвращался ко мне и мне этого было бы достаточно.

Он еще крепче меня сжал, прижав к себе, его глаза с такой нежность и добротой смотрели на меня, они напоминали жидкую ртуть, Брок прошептал:

— Детка…

— Ты можешь быть Броком, можешь быть Джейком, можешь назвать себя Эррол Чертовый Флинн, меня не волнует, потому что, в итоге, ты будешь со мной. Я знаю, очень хорошо знаю по своему опыту, знаю, что ты хороший человек и для меня это важно, чтобы, как бы ты не назывался, был именно тем, кто ты есть, а не тем, кем ты думаешь, я хочу тебя видеть.

— Тесс…

— Нет, я…

— Тесс..., — прорычал он.

— Нет, я еще не закончила…

— Тесс, — отрезал он, рукой прикрыв мой рот, придвинувшись почти нос к носу ко мне, — заткнись.

Я уставилась на него.

Он не отводил от меня взгляда, мы смотрели глаза в глаза.

Потом в его глазах заплясал смех, и он спросил:

— Эррол Чертовый Флинн, да?

— Это, черт побери, не смешно, — ответила я, хотя его рука по-прежнему закрывала мне рот, поэтому мои слова получились какими-то глухими и искаженными, и он расхохотался, он убрал руку с моего рта, тут же обернув ее вокруг меня, зарылся головой мне в шею.

— Ничего смешного не вижу, Брок, — сказала я стене позади него, скользнув вверх по его спине и надавив ему на плечи, чтобы оторвать от себя (безрезультатно).

Он поднял голову, все еще посмеиваясь, усилив свою хватку вокруг меня.

Затем спросил:

— Ты можешь заткнуться на две минуты, чтобы я смог все объяснить?

— Да, но я хочу тебя предупредить — лучше не говори того, что меня может разозлить, или я отменю Рождество.

Он начал раскачиваться, глаза все еще смеялись, но он молчал, стараясь особо не проявлять своего веселья.

— Заметано, — пробормотал он, но голос звучал глухо.

— У тебя две минуты, — подсказала я.

Он ухмыльнулся и повторил:

— Точно.

Потом сказал:

— Хорошо, детка, никаких игр, никакого дерьма, никакой лжи, ты установила правила, и я готов сыграть по твоим правилам. Я же говорил тебе, что спалился со всем этим дерьмом в УБН, мне светила только офисная работа. Я не лгал. Но я не сказал тебе, что у меня был выбор. Руководство подумывало перевести меня в Лос-Анджелес.

При этих словах все мое тело тут же напряглось, а его руки еще сильнее сжались на мне.

— Но все мои родные живут в Денвере, мои дети тоже живут в Денвере, и, да, ты тоже живешь в Денвере, мои сыновья с каждым годом становятся старше, поэтому я принял решение. Бросить все, оставить всех здесь и моих сыновей или уйти работать в полицию, у моих родных будет меньше шансов найти мое мертвое тело в переулке, или остаться здесь, заботиться о моих детях и попытаться что-то создать с тобой. Никакой лжи, ты же знаешь, ты многое значила для меня, когда я обдумывал варианты, так что да, ты тоже приложила руку к моему решению. Но я принял это решение не для того, чтобы измениться и перекроить себя под кого-то другого. Я сделал это, потому что пришло время.

Ну, тогда ладно.

— Ну что ж, — прошептала я, и он снова усмехнулся.

Затем сказал:

— Я снял ту квартиру, потому что Оливия работала неполный рабочий день администратором в медицинском учреждении, пока мы были женаты, она была вообще не очень хороша по части работы, поэтому заставила своего адвоката-бульдога выжать из меня все. Я не слишком то сильно сопротивлялся, потому что дети из-за нас оказались в этом дерьме, и не хотел, чтобы мои сыновья попали в эпицентр грязной войны между своими родителями. Я не сопротивлялся, потому что, в конечном счете, ей нужны были деньги, чтобы заботиться о детях. Я жил в той сраной дыре, но главное, что они там не жили. За это время я успел подняться на ноги, и два года назад она вышла замуж за парня, за которого хотела. Но у меня не было ни времени, ни необходимости переезжать из той квартиры, она была хорошим прикрытием. Но не имея работы под прикрытием и зашкаливавшей от ненависти Оливии, необходимость там жить отпала. Место, явно не лучшее для меня, для моей женщины и для моих сыновей, честное слово, детка, мне оно тоже не нравилось. Я воспользовался шансом и съехал. Конец истории.

Хм.

Может, я слишком остро отреагировала.

Но я не стала об этом говорить вслух, просто смотрела ему в глаза.

Его руки еще раз сжались вокруг меня, а губы дернулись.

Он понял, что я слишком остро отреагировала.

Вот черт.

Затем он спросил:

— Я как раз хотел попросить тебя завтра сходить со мной и ребятами посмотреть новый пикап. В этой машине печка не работает, шины тоже нужно менять, зима уже почти на носу, и деньги, потраченные на реставрацию этого грузовика, будут все равно выброшены на ветер. Ты очередной раз будешь биться в припадке, если я куплю новый грузовик?

— Я не билась в припадке, черт побери, — стала отрицать я.

Он наклонил ко мне голову.

— Детка, ты влетела сюда и толкнула меня в грудь, словно сошла с ума. Мне пришлось закрыть тебе рот рукой, чтобы ты заткнулась. Если это не дерьмовый припадок, я не знаю тогда, что это.

О боже. Я так сделала, толкнула его.

Не хорошо как-то получилось.

— Я... — я сглотнула. — Было не круто, Брок. Не знаю, что на меня нашло. Я не должна была тебя толкать.

Он снова начал раскачиваться, покачал головой, как будто не знал, что со мной делать, но, к счастью, он качал головой, зная, что я чертовски милая, и он точно знал, что собирался со мной сделать.

— Дорогая, — сказал он тихо, — я люблю твое тело, такое мягкое, фигуристое, ты не сможешь меня сдвинуть с места, даже во время одного адского дерьмового припадка, и ты это знаешь. Ты толкнула меня не потому, чтобы как-то ударить, а потому что знала, что не сможешь сдвинуть. Ты разозлилась и хотела привлечь к себе мое внимание. В этом вся разница.

— Все равно было как-то нехорошо, — прошептала я.