Сюрприз для маркиза (СИ) - Горенко Галина. Страница 27

Эдгар Виверн проглотил капсулу с ядом. Умер он мгновенно. По мне, так слишком быстрая и легкая смерть для такого монстра.

Вечером за ужином Тристан рассказал мне, что следы кукольника вели из Демистана, ближайшего к нам соседа и партнёра по странам Кватры. То, что удалось узнать Силье, косвенно подтвердило, а затем и убедило в виновности дяди Вседержителя. Его мать была родной сестрой предыдущего правителя Демистана, отцом — кузен предыдущего Цесса. Династический брак, для улучшения отношений и налаживания связей принес много хорошего на ниве внешней политике. Но кому-то всегда мало, и хочется ещё. Дар у Эдгара открылся в детстве, когда на глазах погиб его брат близнец. Странное смешение магии, генов, фатума и неудачи — и далёкий потомок сумасшедшего кукольника стал таким же как и его предок. В самом начале он развлекался тем, что вселял кукол в понравившихся ему девушек, посмевших ему отказать. Души он не возвращал, но выбирал он своих жертв по всему Демистану, поэтому никто не обратил внимание на одинокие смерти и не забил тревогу. А затем ему захотелось большего: денег и власти, и он стал влиять на приближенных к короне. Его разоблачили, но решили не предавать смерти, зачем пропадать такому талланту, а просто завербовали его и отправили шалить к родственнику. Десяток талей он держался, и практически никого не убивал своим темным даром, сдружился с молодым наследником, во многом заменяя ему вечно занятого отца и исподволь влиял на окружение, продавливая выгодные поблажки для соседнего государства. А потом, Цесс женился, и по большинству вопросов стал советоваться с доброй, умной и дальновидной супругой. Эдгар терял свое влияние и результаты его работы перестали устраивать Демистан. Решение убить Цессу было последним шагом, но удачливость Теаны, поджимающее время, возросшие требования той стороны и то, что супруге Цесса постоянно удавалось избежать подчинения, заставили его пойти на этот шаг. Кстати браслет я сняла только после произошедшего, он спокойно расстегнулся не подчиняясь более злой воле и не служа вместилищем чешуйчатой, ползучей сущности.

*Споборник — сподвижник, соратник, помощник в борьбе.

**Танто — (яп. язык. «короткий меч»), кинжал самурая.

***Эфа — маленькая, но смертоносная, даже не убивая, делает человека калекой. В 97 случаях их 100 исход летальный.

Глава 20. Проклятье бодрит, благославление расслабляет

Не смотря на то, что внезапное появление Тристана в дуэльной было для меня неожиданным, я с удовольствием обняла его за шею и наслаждалась желанной близостью, пока он нес меня в мои покои. На встречу нам попадались все новые стражи и сотрудники магконтроля, многим маркиз кивал, кому-то отдавал короткие приказы. Засмущавшись невольных свидетелей я спрятала свое лицо у него на груди. Когда мы наконец-то вошли в двери, я попыталась встать на ноги. Мой порыв не оценили, и Тристан ещё крепче прижал меня к себе и заговорил:

— Ты такая миленькая когда стесняешься, у тебя даже кончики ушей порозовели, — чем вогнал меня ещё больше в краску. А потом он меня поцеловал. Нежно. Ласково. Приветствуя после пусть и недолгой, но томительной разлуки.

Моё настроение сложно было назвать романтичным. Осознание того, как мы рисковали накрыло меня только сейчас. Меня слегка потряхивало, и я попросила горячего вайна. Тристан поняв моё состояние, озаботился ужином и горячим напитком со специями, в которых я сейчас так нуждалась. Со всеми этими волнениями и переживаниями я совсем забыла пообедать, а сейчас и время ужина уже давно прошло. Мы ели, пили вайн, болтали на различные поверхностные темы, стараясь обходить происшествие в тренировочном зале, и только когда я была готова и попросила Тристана все рассказать, он это сделал. Мы сидели у камина, ночь давно вступила в свои владения, а сон ко мне все не шёл. Постепенно меня отпускало внутреннее напряжение и нервозность. Мои ножки, в одних чулочках покоились на коленях мужчины, он гладил их успокаивая меня размеренными, нежными движениями, и согревая. Меня клонило ко сну, но как только я закрывала глаза передо мной возникал образ Эдгара Виверна. И вдруг я вспомнила, что так и не дошла в дворцовую библиотеку. Я вскочила, практически вырвав ступни из рук маркиза.

— Что случилось, Соули? — с недоумением уставился на меня Тристан.

— Я тут кое-что вспомнила и мне просто необходимо срочно попасть в библиотеку, и нет, дело мне может подождать до утра. Опять всплывет что-нибудь, что может меня отвлечь, — ответила я на вопрос. Всецело доверяя мне Тристан подал мне руку, я нацепила туфельки и мы в третьем леоре ночи, отправились исследовать коллекцию книг Цесса по кровавым проклятиям.

В библиотеке найти книгу удалось не сразу, огромное собрание фолиантов в хранилище сбивало с толку. Объяснив маркизу как выглядит книга мы стали просто вытаскивать из общей кипы подходящие по описанию и складывать на низком столике из полированной яблони. Прошерстив весь отдел дважды я спустилась с лесенки и начала сортировку книг, нужная никак не находилась, а стопка на столе почти закончилась.

Та, что я искала, в общей куче оказалась предпоследней, черная кожа, ребристая гравировка красным золотом, больше шестиста страниц. Не медля ни квази я раскрыла её и стала судорожно листать. Тристан все это время сидел рядом и зная, как важно мне сейчас сосредоточится, старался не отвлекать. Когда я нашла в тексте то, что искала, тонкие волоски на руках встали дыбом, а по шее и позвоночнику побежали ледяные мурашки. Все проклятья, так или иначе, имели какое-то визуальное проявление, остаточная магия всегда проявлялась на ауре и именно поэтому можно было определить характер заклятья. Очень многое зависело от магической мощи того, кто его наводил. У человека в ауре могло присутствовать только крошечное пятнышко тьмы, или чернота могла обволакивать один какой-то орган, который был слабее другого, или человек просто слабел здоровьем, лишался удачи, терял что-то важное для него. Смертельное проклятье на крови, такой силы как у Тристана в живую я не видела никогда, и в дневнике рода я нашла краткое упоминание о книге, в которой было описание нечто подобного. Я тоже, когда-то давно читала эту книгу, она была одной из тех, что Жан привез мне в самом начале становления дара. Тогда я не особо вчитывалась в главы, а лишь листала картинки, схемы и зарисовки. Теперь же, подробно изучив, и не пропустив ни одного слова я поняла несколько вещей:

Первое — только отдав свою жизнь за возможность проклятия, у ведьмы получилось бы наложить бич такой неведомой силы, оно приносит вред не только тому, кто является его обладателем, но и всем тем, кто рядом.

Второе — заклятье очень древнее, и было наложено давно.

Третье — только один ведьмовской род обладал такой силой. Сейчас их потомков почти не осталось, но ещё триста лет назад они жили в предместьях Альбасетте́, что подтверждает второй пункт.

Когда я поделилась своими выводами с Тристаном, он сказал что в семейных архивах было упоминание об этом крошечном городке, но по какому поводу он не помнит.

— Послезавтра, после празднования Зимника, я отправлюсь в фамильное поместье. Ты хочешь поехать со мной?

Конечно же я хотела.

Ночевать в городской особняк Тристан не поехал. Я не пустила. Тем приятнее было просыпаться, осознавая ещё сонным разумом, что твой мужчина провел ночь в твоей постели.

Лёжа с закрытыми глазами, я ярче чувствовала его присутствие. Теплое дыханье щекотало мою макушку. Ласковыми, нежными, пархающими движениями самых кончиков пальцев, Тристан гладил мое обнаженное плечо, крошечные искорки удовольствия зажигались по всему рисунку, что тщательно выводил по коже мой мужчина. Я хрипло застонала со сна, обозначая, что я больше не сплю. Тристан тихо засмеялся, обозвал соней, наклонившись к уху, и поцеловал нежную мочку, покусывая зубами розовую раковину. Я распахнула глаза и встретила горящий желанием взгляд синих глаз. Осторожными движениями он распутал завязки шелковой камизы, освобождая по одной тоненькой ленточке за раз. Когда его горячие пальцы пробрались под гладкую ткань, я подрагивала от предвкушения, а нежные полушария и розовые вершинки сами просились в его руки. Я подняла руку, и тыльной стороной ладони провела по темной щетине, не совладав с искушением, вновь пропустила длинные пряди меж пальцев и пощекотала хвостиком волос нос мужчины. Его взгляд ни на квази не сделался игривым. Словно во сне, он распахнул короткий пеньюар и стал целовать, опаляя поцелуями белую кожу. Его твердая грудь прижималсь к моим разведённым бёдрам, я поддалась вперёд, не желая играть пассивную роль. Он отстранился, сделал пальчиком предуприждающий жест, как бранят малышей, и вновь вернулся к груди. Кожа к коже. О, этот сладкий грех. Он ласкал мою грудь самозабвенно, без остатка и с видимым удовольствием подводил меня к грани. Покусывая соски, и тут же лаская их в ответ шершавым языком, всасывая розовую жемчужину, он мял полное полукружия, особое внимание уделяя крошечной родинке на одной из них. Он водил чуткими пальцами по клетке груди и спустился к пупку, рисуя горячим языком, и дуя на влажные следы. Я приготовилась к жаркому вторжению его языка, когда он спустился к моей сердцевине и целуя, лизнул влажные губки. Но… Он минул место сосредоточия всех моих желаний и стремлений, и спустился к лодыжкам и ступням. Прикусил мизинчик, поцеловал пяточку, затем выпирающую косточку ступни, не отнимая губ, поднялся выше и лизнул ямочку под коленкой и прошёлся долгой, мучительно долгой дорожкой влажных поцелуев от колена к сочащимся влагой лепесткам, по внутренней стороне бедра. Я комкала простыни, стонала и выгибалась, податливая его ласке. Искры желания давно переросли в костер, и я опасалась сгореть до пепла в его огне.