Сюрприз для маркиза (СИ) - Горенко Галина. Страница 47

— Предлагаю ловить момент, — провозгласила самая опытная из всех знакомых нам авантюристок, Оноре, — насколько я знаю, ты, — и она ткнула в Теану красивым наманикюриным пальчиком, — являешься соучредителем выставки артефактов Великих. Наш Коготь уже на выставке. А вот три других привезут к открытию дипломаты стран Кватры. Единственный шанс попасть в посольство до саммита — это воспользоваться предлогом оценки достоверности артефакта и его состояния. Ты, — и палец указал на меня, — будешь помогать мне, надеюсь Вилли сможет унюхать то, что мы ищем, — я посмотрела на призрачного хаунда, услышав свое имя пёс забил хвостом по полу, и радостно ощерился, как будто кивая на вопрос герцогини. — Теа, твоя задача — отвлекать. А наша с Соль — добыть компромат.

Когда Великие покидали нашу Твердыню, содружества Кватры, как такового, не существовало. Четыре из тринадцати Великих домов оставили здесь своих потомков, а те в свою очередь основали на свободных территориях четыре не исконных, но сильных государства. У каждого дома, а затем и государства, был один из изначальных артефактов силы. Наравне с регалиями власти они составляли единый материальный признак правителей, помимо скипетра и державы был еще Коготь. Он представлял собой шип последнего из Небесных драконов. Со временем, Коготь перестал выполнять роль инсигнии* и стал чисто монархическим клейдоном**, перейдя в геральдическое применение. Эти артефакторные части драконов стали просто атрибутикой правящего клана или семейства. Коготь Ориума утратил силу несколько сот талей назад. Впрочем, как и шипы других стран. И все же, от него веяло древней силой и мощью, которой обладали наши далекие предки. Впервые за почти сент четыре Когтя соберутся вместе. Это грандиозное событие намеренно было приурочено к саммиту содружества.

Правители уедут через три уна после окончания переговоров и заберут их с собой, так что у граждан Орума была редчайшая возможность увидеть четыре реликта сразу. Уже сейчас билеты в музей Гауса были распроданы на терил вперед, а открытие выставки будет во истину историческим событием, кроме четырех когтей на экспозиции будут представлены тринадцать утерянных ранее Великих печатей.

— Теана, — спросила я, — что это может быть? У тебя есть хоть какое-нибудь предположение?

— Я почти уверенна, что это отчеты — история моего недомогания, Клаус Бладёльтер, до того момента как тронулся, был моим лечащим врачом. Он нашел что-то, сделал какие-то, одному ему понятные выводы, и наверняка оставил документальное подтверждение, а его Кёниг без сомненья использует эти данные против меня, — ответила Теана.

Старший, не наследный глава правящего клана Стоунхельма, был величайшим ученым-генетиком эпохи. Он был корифеем науки о закономерностях наследственности и изменчивости. Понимание механизмов роли генов, как элементарных носителей информации, лечение болезней, передающихся от поколения к поколению, вирусные заболевания крови, тысячи спасенных жизней и… сотни загубленных. Никто точно не знает, когда Клаус сошел с ума: то ли когда на испытании Силы, после смерти предыдущего Кёнига трон достался его более магически одаренному младшему брату; то ли когда он стал зависимым от сильных наркотических веществ, которые использовались им как наркоз; то ли он всегда был не в себе, а проигранный ритуал, лауданум, потребляемый им в невероятных количествах и эксперименты с собственной кровью лишь толкнули его перейти тонкую грань от гениальности к сумасшествию. Его смерть была большой потерей для науки, хотя задолго до нее он перестал творить добро во благо человечества, в навязчивом желании превзойти, как он считал недостойного младшего брата, он свернул с пути лекаря, основополагающим тезисом которого было: Спасая, не навреди!

…Наш мозговой штурм был прерван стуком в дверь, посыльный принес ответ. Нори быстро просмотрела бумаги, её лицо помрачнело, и она сочла необходимым пояснить: в посольстве стоит сейф клана Келтар. Эти охранные магические шкафы нельзя было взломать или вскрыть отмычкой. Только исконный ключ, выплавленный в недрах горы Келтар в то же время, в той же плавильне, с таким же процентным соотношением магии и берила в металле мог открыть его. Чаще всего у ключа была привязка на крови единственного владельца, но вряд ли дипломатический сейф имеет и эту особенность безопасности, крайне неудобно каждый раз заменять шкаф, если раз в четыре теля меняется посол. Самым удобным временем для попытки добыть документы, обличающие Цессу были семь леоров после средины уна — весь дипломатический корпус Стоунхельма, как и два других был приглашен на традиционное праздничное пиршество. Смена представителей планировалась сразу по завершению Саммита Кватры и этот ранний ужин был своего рода прощанием и благодарностью от страны, принимающей посольство.

Другого такого шанса, нам могло не представиться, и мы решили рискнуть.

Дипломатическое представительство высшего уровня от каждого из четырех государств Кватры было маленьким, обособленным кусочком той страны, которую она представляла. Помимо того, что все сотрудники и их семьи имеют дипломатическую неприкосновенность, территория посольства приравнивается к территории государств. В общем мы не просто преступно нарушали границу союзного Стоунхельма, мы еще и собирались обобрать Кёнига, в его так сказать доме. Задача Теаны была — отвлечь единственно оставшегося в покоях Генриха. По донесениям шпионов, он сознательно собирался остаться в покоях, ожидая подвоха, и когда весь дипломатический корпус с семьями пошел на торжество, мы отправились в посольское крыло дворца, напоследок предварительно согласовав наши действия.

Не знаю, чего я больше боялась, аккуратно ступая по выдающемуся резному барельефу карниза за Нори, свалиться или задохнуться. Её х'ами мне был катастрофически мал в груди. Воздух поступал маленькими порциями, от чего черные мушки ненавязчиво мельтешили у меня перед глазами. Первая и единственная моя попытка вздохнуть полной грудью оборвалась, едва намагиченная ткань начала подозрительно трещать и хрустеть. Онни бросила на меня взгляд обещающий все кары Солара, и я быстро свернула попытки дышать, обходясь воображаемыми вдохами. Двигаться в х'ами по краю карниза было удобно, костюм не просто сливался с каменной кладкой персикового гранита, он еще удивительным образом цеплялся за любую выступающую поверхность, словно прилипая, впрочем, без особых усилий он отлипал, чтобы можно было продолжить путь. И опять же, если бы не костюм, думаю через некоторое время мои конечности потеряли бы чувствительность от холода — ударили морозы, предвещающие наступление Ноэля, самого долгожданного праздника в году. Х'ами же не грел, но совершенно не отдавал собственное тепло тела, и меня совершенно не беспокоил завывающий леденящий ветер, швыряющий в лицо хрупкие сухие снежинки.

Вилли радостно бегал по стенам как паук, не понимая почему мы так осторожничаем и стараемся не шуметь. Пёс отчаянно звал нас присоединиться к нему в игре и лаял на все подряд: на метель, которая топорщила его жесткую шерсть, на каменную горгулью, попавшуюся нам на пути: вот кто действительно наслаждался вылазкой и возможностью сменить унылые дворцовые коридоры на просторы внешних стен. Сила притяжения и законы физики ему были ни почем. У нужного нам окна подруга остановилась и подала знак, чтобы я замерла. Достала маленькую плоскую коробочку и прислонила ее к стеклу. Голубая волна прошлась по раме, окно тихонечко тренькнуло и со щелчком, распахнулось едва ли на дюйм. Она внимательно вглядывалась вглубь темного помещения, потом махнула мне.

— Вилли, дружок, нам нужна твоя помощь, — обратилась я к призраку, — ты же знаешь, что нам нужно, сможешь найти? — Вилли с обидой посмотрел на меня, мол чего ты хозяйка в меня не веришь — то, я знаешь какой охотник, да я все мог и… изогнувшись под странным углом пёс прошел сквозь приоткрытую щелку окна.

— Все помещение оплетено охранной сетью, — объяснила мне шёпотом маневр хаунда Оноре, — не думаю, что для него проблема пройти напрямую, но, наверное, призраку слегка неприятно, тут серьезная защита. Контур можно разомкнуть, но уходя закрыть его не получится, это включит сигнализацию и нам придется ускориться, потому что вероятность обнаружить открытое окно — очень велика.