Мистер Х. Стань моей куклой (СИ) - Хард Леона. Страница 32

- Всё время плачет.

Я тоже привалилась к стене спиной и обе не знали, как правильнее поступить. Саша монотонно серебристым подносом стучала по коленям и создавала глухой, раздражающий стук.

Я должна что-то сделать. Двигаться, идти. Успокоить Мэри не могу, потому что я - косвенная причина бед и от моего вида ей только хуже.

- Пойдем к врачу? – предложила Саше, которая прекратила стучать подносом. Вопросительно изогнула бровь. – К психиатру или психологу в больничное отделение. Мэри, конечно, меня возненавидит еще сильнее, но боюсь это последняя стадия. А если она что-то сделает с собой? А вдруг в окно выпрыгнет?

Мы проходили врачей на этой недели, но Мэри не рассказала о результатах диагностики.

***

Действительно, во время путешествия до здания больницы повсюду видели белые карточки-фотографии, приколотые к стволам деревьев или к коричневым урнам в форме вазы. Какой моральный урод мог сотворить подобное? Кто за этим стоял?

Впопыхах вбежали в больницу, постучали по двери с табличкой «психиатр», но в ответ тишина. Возможно сегодня выходной день у врача, но, а нам что делать?

Соседняя дверь оказалась с табличкой «сексолог». Не знаю зачем постучала, надеялась и там закрыто. Но после первого же стука дверь открылась и появился молодой врач. Высокий, в белом халате. Артур, если память, не изменяла.

- Дамы? - удивленно оглядел меня и Сашу, затем плотно прикрыл дверь за спиной, словно что-то прятал внутри помещения.

Мне по сути все равно, что там или кто? Может опять удовлетворял студентку…

Без приветствий и без любезностей я перешла к сути вопроса.

Руки по бокам:

- Подскажите, где найти психолога или психиатра? Срочно! У нас проблемы! – повысила голос, но врач скучающе оглядел меня, потом стройные длинные ноги Саши. Они поинтереснее, чем кричащая я.

- Мегера должна быть там! - Артур большим пальцем правой руки указал на соседнюю дверь, которая внезапно, словно по приказу или велению сексолога, послушно раскрылась. Первым вышел студент – молодой парень, следом женщина около тридцати в белом халате. Ее рыжие волосы собраны в пучок, одна длинная прядь спускалась по лицу. Женщина улыбнулась парню-студенту, а увидев нас - мгновенно посерьезнела. Оценила коридор и людей возле своего кабинета. На сексологе ее взгляд особенно остановился, как на мерзком таракане или грязи, от которой женщину физически передернуло.

- Кто-то стучался? – спросила психиатр, но ощущение, что надо ответить «нет». Ее все достали. Руки скрестила на груди, будто готовая к обороне.

- У нас проблемы! – сразу заявила я.

- Вижу! – кивнула женщина на Артура. – Рядом с ним и стоять-то заразно. Заразишься какой-нибудь венерической дрянью.

- Мегера завидует моей красоте! – сексолог взъерошил темный ежик волос, гордо поднял подбородок, демонстрируя свою красоту. Поправил ворот футболки под белым халатом, стряхнул с одежды невидимую грязь, но тут же глубоко болезненно выдохнул воздух, едва удар с локтя пришел ему в район пресса.

- Заткнись, «красавица»! – мышиный нос женщины скривился, как будто от плохого запаха. Психиатр поправила рыжую прядь возле лица. Нам с Сашей улыбнулась искренне, по крайней мере глаза заискрились весельем, и пригласила зайти в свой кабинет.

- Вот поэтому я и ушел от тебя. Не женщина, а мужик! Она занимается боксом! – неожиданно обратился Артур к нам с Сашей. Будто нам очень интересно слушать о его женщинах и любовных похождениях. – С ней страшно находиться рядом. Чуть что –бьет.

Мы скромно зашли в кабинет, а психиатр уже в кабинете громко сказала, чтобы услышал врач в коридоре:

- Это я ушла от тебя… - хлопнула демонстративно дверью, а потом дополнила, словно по секрету. - Он хуже женщины легкого поведения!

Меня не касались отношения между сексологом и психиатром, поэтому не стала заострять внимания на услышанном и увиденном. Перешла к проблеме, которая заставила сюда в страхе прибежать. Врач задавала вопросы, мы с Сашей предельно честно отвечали: описывали жизнь Мэри, начиная с умерших родителей, путешествие по алкашам-дядям и тетям, об анорексии, об окружающих людях, друзьях. Согласно данным психиатра, некая часть информации была намеренно скрыта Мэри – а именно проблемы по женским делам.

Психиатр согласилась пройти к Мэри и переговорить. Более получаса длилось общение, в течение которого мы с Сашей опять же стояли за дверью и изучали вернувшихся студентов. Никто больше не жаловался после вечеринки. Студенты, пребывая в веселом настроении, шептались, обсуждали подробности и увиденных настоящих звезд экрана или подиума.

Спустя некоторое время из комнаты вышла врач:

- Какая она слабенькая, - произнесла с равнодушием, холодно подводя итог диалога.

А мне хотелось ей врезать по лицу, ударить и стереть пренебрежение. Откуда ей знать, какого это? Как может утверждать о слабости, не побывав в шкуре другого человека. Только ее разрешение пообщаться с Мэри наедине меня заставило смолчать и прикрыть рот и не высказать все, что думала о женщине.

Ворвалась в комнату. Подруга немного ожила. По крайней мере при моем приближении теперь не кричала и не забивалась под покрывало, но глаза по-прежнему красные, опухшие от слез. Пальцы подруга заламывала и хрустела ими, что говорило о неуверенности, до тех пор, пока не начала монолог:

- Извини… - сказала Мэри тихо, глядя на ноги. – Тебя вчера искал один парень, я, к сожалению, рассказала твое имя, потому что он показался нормальным, впрочем, как и все богачи вчера. -она горестно вздохнула, и усмехнулась глупым мыслям. – Я познакомилась с парнем, не знаю, как его зовут. Рыжий, в веснушках, голос мелодичный, назвался принцем на вечер. От шампанского мне стало плохо, а его друг, который искал тебя – зовут Бонифаций, не знаю, имя это, фамилия или кличка, он меня отнес вместе с принцем в комнату наверху. Я не помню, что они делали со мной. Смутно помню голоса, фразы, прикосновения! – Мэри опять схватилась за волосы и взвыла, как раненная. Она и была ранена, внутри душа кровоточила, отравленная этими уродами. Подруга вновь заплакала, скрывая лицо ладонями. – Прости. Прости меня, не знаю, что со мной. Злюсь на себя, а срываюсь на тебе. Ты самая родная, я не хотела, чтобы ты видела меня такой.

Я не знала, как ответить на извинения, как не расстроить сильнее. Лишь кивнула холодно и вышла за дверь. Ни слова не сказала подруге.

А во мне злость рычала лютым зверем. Нервы пружиной скрутили тело - не вздохнуть, не моргнуть, только без движения стоять и смотреть в стену. Психиатр напоила Мэри снотворным, и ушла. И вот тогда я поняла, что предел настал - сейчас задохнусь, если не растянуть пружину нервов и не дать мне глотка воздуха.

Вместе с Сашей вышли из общежития срывать злополучные фотографии. С фонарных столбов, на урнах, на спинке лавки повсюду скотчем или кнопкой приклеены фотографии с участием Мэри – голая грудь, розовые соски, низ живота прикрыт белой простыней, на которой нарисована красная стрела, ведущая вниз к местечку между ног с намеком, где искать удовольствие. Омерзительно, тошно, гадко!

Мы срывали фотографии, рвали на десятки клочков и выбрасывали в урны. Потеряли счет времени пока дорога противных фотографий вела нас вперед. Остановились мы впервые возле фонтана со статуей красивой обнаженной женщины, поливающей из кувшина землю. Потом поднялись по каменным белым ступеням, где также приколоты гадкие фото и оказались перед входом в трехэтажное здание. Двери любезно открыты, будто приглашали путников. На стене – очередная фотография, которую я сорвала и выбросила на пол. Для пущей убедительности потопталась по ней, как эти богачи по Мэри.

- Какая смелость…- засмеялся неизвестный парень в темном углу. Лица не видно, только красный уголек от сигареты, отброшенный курящим, почти задел мой локоть. Затем мужчина вышел на свет фонаря и руки скрестил на черной футболке. Здоровяк! Под два метра ростом, с накаченными руками, либо под стероидами, либо не знаю под чем. Невозможно накачать такую мышечную массу здоровым путем, его кожа едва не лопалась от давления мышц.