Пёс империи (СИ) - Побережник Николай. Страница 58

– О! В этом городе скоро станет тесно от наемников разных мастей! – хохотнул он, – с прибытием, господа!

– В этом городе всегда будет работа для таких как мы! – обернулся к ним Тилет и тоже расплылся в улыбке, только по остекленевшим глазам было понятно, что он уже готов пустить вход свои клинки.

– Удачи в нашем нелегком ремесле, господа! – компания, продолжая веселиться, направилась через арку на улицу.

– То-то смотрю, какие уставшие, – пробубнил Тилет, поскреб густую щетину на скуле и проводил их взглядом, недобрым взглядом.

– Тилет, сначала дело, ты помнишь? – пихнул его в плечо Кинт.

– Да, помню… пошли сначала поедим, а? А потом дело, вон какие ароматы! – Тилет громко проглотил слюну.

Со стороны двери харчевни действительно пахнуло специями и жареным мясом, да так, что и у Кинта сразу заурчало в животе.

– Хорошо, отнеси вот эти вещи в комнату, затем ступай в харчевню и закажи нам еды, про кочевника не забудь, пусть ему сюда вынесут, а я пока отлучусь ненадолго.

– Куда?

– Проверю, все ли правильно сделал профессор-северянин…

Глава тридцать первая

Кинт вышел на улицу из арки с саквояжем-футляром в одной руке, тростью в другой и дорожной сумкой за спиной и осмотрелся вокруг. Гостиница располагалась на тихой улочке, людей немного, а те, кто шел или ехал верхом по своим делам, явно никуда не спешили. Он внимательнее присмотрелся к деталям – все, или почти все горожане вооружены, причем к своему оружию они относились уж точно не как к элементу одежды. Мимо прошел молочник, побрякивая стеклянными бутылями в деревянной разноске, на нем был старый, из потертой кожи пояс с револьверной кобурой, а костяная рукоять револьвера отполирована до блеска. Большинство прохожих приветствуют друг друга, приподнимая шляпы, котелки или почтительно кивая.

«Ну да, когда все кругом вооружены тут просто благодать, все вежливы до тошноты», – хмыкнув, подумал Кинт и непроизвольно кивнул пожилому мужчине, который поприветствовал его, приподняв шляпу. Дорожный плащ Кинта не был застегнут, и под ним можно было увидеть ремни портупеи. Кинт перешел дорогу, по привычке ожидая гудка какого-нибудь отчаянного машиниста моторного экипажа, но нет, лишь размеренный цокот копыт был слышен со стороны соседнего переулка. На стенах некоторых домов видны следы от пуль. Рамы окон поделены на множество ячеек, чтобы было удобнее и дешевле менять стекло, если в окно влетит пуля или сноп картечи. Впрочем, в последнем случае, скорее всего, придется менять всю раму, если не позаботиться заранее и не вывесить на окна щиты, такие как у хозяина постоялого двора.

Трехэтажный каменный дом с красным фронтоном, выделялся на этой улице – он наверняка здесь один из самых старых. Северный угол давно порос мхом и пророс плесенью, камни изъедены ветрами и, конечно же, сколы от попаданий пуль, есть и совсем свежие. «Доходный дом семьи Ведаш» – прочитал Кинт на двери скромную латунную табличку, что давно окислилась, но хзяева не спешили натирать до блеска хозяева. Дверь толстая, такая же, как на постоялом дворе, на уровне головы маленькая кованая решетка забирала круглое отверстие. Кинт постучал, так как дверь оказалась заперта.

– Что вам угодно? – поинтересовались из-за двери спустя минуту, а в отверстии появился глаз, веко которого было обезображено шрамом.

– Добрый день.

– Может быть и добрый.

– Мой хороший друг должен был снять у вас комнату для меня.

– Ваше имя?

– Жако, Дак Жако.

– Аканец?

– Это что-то меняет?

– Нет, – лязгнул засов, и тяжелая дверь со скрипом отворилась, – заходите.

Внутри небольшой гостиной, из которой наверх вела железная винтовая лестница, царил полумрак, пахло сыростью и подгоревшими фитилями масляных ламп. Перед Кинтом стоял… нет, стояла женщина, с виду, так она будто чудом пережила свой срок на каторге в рудниках. Кинт даже взгляд отвел в сторону лестницы, затем осмотрел поверх ее головы всю гостиную.

– Комнату для вас оплатили на три дня, но если бы вы опоздали еще на день, то плакали ваши денежки, вы задержались на неделю! – голос этой женщины мало отличался от мужского, был с хрипотцой и очень низким.

– Дорога дальняя, и трудная.

– Ну-ну… – кряхтя, женщина подошла к массивному деревянному столу, уселась в глубокое кресло обитое кожей, достала узловатыми пальцами из ящика стола ключ и протянула его Кинту, – пожалуйста, господин Жако, третий этаж, первая дверь справа. А ваш друг уже вчера приходил, спрашивал про вас, переживал, что долго вас нет, ну или переживал за те три золотых, что он заплатил… хе-хе-хе… кхе-кхе...

Женщина зашлась кашлем, и Кинт уже не сомневался в своих предположениях относительно ее прошлого.

Апартаменты, точнее небольшая комната, кухонька в глубокой нише стены и отдельная туалетная комната, оказались весьма недурны обстановкой, были светлыми из-за двух больших окон, а еще в них пахло полевыми цветами, свежий букет которых стоял на столике в глиняном кувшине. Кинт сразу же извлек из саквояжа-футляра части винтовки и собрал ее, аккуратно закрепив на место трубу прицела, после чего приставил винтовку у окна за штору.

– Профессор молодец, справился, – похвалил его Кинт, доставая из дорожной сумки сверток с подарком для профессора, да что там, для всего Северного терратоса.

Покрутившись посреди комнаты со свертком в руках, Кинт нашел место – топка чугунной печи в нише, которую он и не собирался растапливать. Оставалось ждать. Кинт извлек из кармашка жилетки хронометр и снова произнес вслух:

– Что ж, теперь действительно, можно и поесть…

А потом задумался над словами старейшины Доту, о доме в степи, стоя у окна и глядя на вершины гор на юге…

– Зачем он мне это сказал? Что он там увидел, в мире своих предков, мертвых предков? – грустно вздохнув, спросил сам себя Кинт, затем, уже закрывая дверь апартаментов, он подсунул вверху, между дверью и косяком монету и стал спускаться по лестнице…

– Да, мадам Ведаш, обязательно… – донесся снизу голос, – конечно, привез, но позвольте, я сначала высплюсь с дороги, потом разберу сумку и вы получите свой заказ.

Голос Кинт узнал сразу, и немало удивился тому, что слышит его здесь, на фронтире Серверного терратоса. Посетитель стал пониматься по лестнице, Кинт остановился на площадке меж этажами и стал ждать…

– Одно из двух, или ты подался в контрабандисты, или в наемники, – улыбаясь, сказал Кинт, когда Локт поднялся к нему и застыл, не веря своим глазам.

– Кинт! О Небеса! Откуда ты здесь? – Локт бросил на железные ступени свой дорожный баул, протянул руку Кинту и товарищи по оружию крепко обнялись.

– Волей Небес, – ответил Кинт, – а ты как здесь оказался?

– Ты отчасти прав, не то, чтобы в наемники подался, но есть здесь одно дело, приятель попросил помочь… Да что мы тут! Пойдем ко мне в комнату, выпьем за встречу, поговорим.

– Я не один, тут в харчевне через дорогу меня приятель ждет, и уже заказал еды, и надо сказать, я тоже только с дороги и голоден как степняк в засаде на северном тракте.

– Сейчас, только вещи отнесу, – Локт поднял баул и похлопал Кинта по плечу.

Кинт посмотрел ему вслед и стал спускаться, но вдруг застыл, его словно ударило молнией, жар и холод пронеслись по телу несколько раз волнами… Кинт хотел тут же развернуться и пойти следом за Локтом, но сдержался, и только выйдя на улицу, взял себя в руки.

В харчевне было шумно, гомон громких разговоров, хохот продажных девиц и сизый табачный дым, управляемый сквозняком, словно река, тянется под потолком к щелям входной двери.

– Ну остывает же все! – возмутился Тилет, увидев Кинта в компании Локта.

– Попросим прислугу подогреть, не беда, – сказал Локт, и будто завсегдатай этого заведения, по-свойски притянул к себе девчонку из прислуги, – дорогуша, принеси моим друзьям блюда погорячее, ну и для меня тоже.