Секрет забастовкис(Рассказы и стихи про американских ребят) - Кэй Элен. Страница 7

Секрет забастовки<br />(Рассказы и стихи про американских ребят) - i_011.jpg

Вдруг — о, чудо из чудес! — заскрипели тормоза.

— Не копы ли это? — прошептал Томми.

Нет, это были не они.

— Что это вы тут делаете, ребята, в три часа ночи? — услышали мы голос.

— Мы лунатики и бродим во сне. И если б вы нас не разбудили, мы бы все продолжали идти и спать.

— Так, я вижу. Знаю, как спят с заплечным мешком. Полезайте сюда, ребята, если хотите. Мне еще две-три сотни миль по пути к Чикаго.

Никогда в жизни не слыхали мы таких чудесных слов. Мы забрались на заднее сиденье. Мешки соскользнули с наших плеч; мягкое сиденье точно вылеплено было специально по нашим телам, и, прежде чем мы успели заметить это, мы крепко спали.

Солнце, о котором мы столько мечтали ночью, разбудило нас, хлынув в окна. На миг мы обалдели. Потом нам вспомнилась ночь. Толчки машины помогли нам очнуться. Человек у руля обернулся, улыбнулся нам и замедлил ход. Он нашел место, где заправить автомобиль.

Томми схватил меня за руку.

— Ты заметил? — шепнул он мне.

— Индеец!

Это действительно был индеец. Ни перьев, ни боевой раскраски, ни пестрых одеял, ни цветной бахромы. Но мы видели, что это индеец. Это был первый индеец, которого мы повстречали.

— Позавтракать хотите?

Он держал в руках сумку. Не дожидаясь ответа, он вытащил несколько бутербродов с кровяной колбасой. Они пахли пирожным для нас, привыкших к сырым фруктам и овощам (когда удавалось достать их). Покончив с бутербродами, мы снова взглянули на нашего друга-индейца. Он принялся болтать, запуская снова машину.

— Ребята, — сказал он, — вы видите, что я индеец, и, верно, диву даетесь, что занесло меня так далеко от дома — от моей резервации [9],—добавил он, улыбнувшись. — Может быть, вам покажется странным, но я здесь очутился по той же причине, что и вы. Нет, можете не объяснять мне, что вас сюда принесло. Я знаю. У вас нет ни дома, ни места, куда приткнуться. И у меня их нет, как нет у миллионов людей.

Мы с Томми взглянули на него с изумлением.

— Я работал всю жизнь. С детства — никогда я не жил в резервации. Я вырос в Буффало. Там я научился класть кирпичи и построил немало хороших домов и зданий. Но это было давно. Много лет уже я не работал на стройках.

Томми сказал:

— Да, я знаю. Мой дядя тоже каменщик.

— Я не знал, что мне делать. Ни работы, ни денег. Мне ничего не осталось, как бродить из города в город, искать работы.

— Вот и мы так же.

— Да, так же, как и вы. И, как вас, меня однажды подвез один человек. Он рассказал мне про этот мир. Многого я прежде не знал. Он рассказал мне, как богачи богатеют и почему бедняк всегда остается бедняком. Он рассказал мне, как рабочие, вроде меня, борются за свои права…

Наш новый знакомый все говорил и говорил. И мы тоже многого не знали. Потом он дал нам пачку газет и несколько книжонок, — он назвал их брошюрами.

Секрет забастовки<br />(Рассказы и стихи про американских ребят) - i_012.jpg

Он дал нам пачку газет и несколько книжонок.

— Прочтите, — сказал он. — Куда бы вас ни занесло, деритесь за хорошую жизнь для нашего брата, чтобы не было нищеты и каждый из нас мог стать счастливым.

Несколько лет прошло с тех пор. Мы попали снова в свой город. Мы крепко запомнили эту странную встречу, и часто, когда мы с Томми возвращаемся с какого-нибудь митинга, разговор у нас заходит об этой ночи.

В конце концов, и змеи порой приносят удачу.

Гарри Потамкин

Песня голодного похода

Пуст котел, в кастрюле пусто;
Нет ни мяса, ни капусты.
Пусты плошки и горшки,
Сковородки, котелки.
Если нам, ребята, плохо,
Мы подымем шум и грохот.
Если кушать не судьба нам,
Миска будет барабаном.
К пузу миску привяжи!
Гряньте, ложки и ножи!
Клинг-клянг-клинг-клянг-клинг!
Стройтесь, ложки,
Стройтесь, плошки!
Ты, без плошки, впереди,
Дуй в ладошки и дуди!
Дуй, дуй,
Дуй, дуди,
Нас по городу веди!
Мы пойдем по площадям:
«Хлеба нам!»
«Мяса нам!»
«Нужен каждому обед!»
«Без работы денег нет!»
Клинг-клянг-клинг-клянг-клинг!
Клинг-клянг-клинг-клянг-клинг!
Нужен каждому обед,
А работы нет как нет.
В лавке гонят за порог,
И хозяин больно строг.
Больно строг, больно строг,
За квартиру хочет в срок.
Эй, дуй,
Дуй, дуди,
Нас по городу веди!

Мэльколм Киркленд

Сиксика

1

Пэйхи-Сихэ и Нотуксики-Кукатос — так звали их по-индейски: Черный Волос и Дальний Луч. Они были детьми Доброго Человека и жили далеко на северо-западе Америки. Дальнему Лучу было десять зим, а сестре его, Черному Волосу, только восемь.

Их племя — Сиксика (Черноногие) — жило в Америке за много-много лет до того, как пришли богатые белые люди, чтобы убивать их и грабить, и заставлять работать на себя. Даже стикикикинози, старейшины племени, не могли вспомнить времени, когда не было белых людей.

— Может быть, — говорила Черный Волос однажды в июльский вечер, — может быть, кеватин, северный ветер, пригнал белолицых из снежных стран?

— Нет, — отвечал Дальний Луч, — кеватин — скверный ветер, но он не принес бы нам такой беды.

Черный Волос кивнула головой и взглянула в угол шалаша, крытого буйволовыми шкурами, — туда, где лежала мать Двузубая, пьяная, как всегда. Ее сделала такой водка белого человека.

— Ты прав, даже кеватин не сделал бы столько зла. Но мы заболтались с тобой. Нужно принести воды к ужину.

Двум маленьким индейцам трудно жилось. Таскать воду из ручья — это было еще легко. Дальний Луч рубил дрова и удил рыбу, Черный Волос вечно шила одежду, стряпала, выскребала шкуры зверей. Иногда мать Двузубая протрезвлялась; тогда ребятам приходилось сносить немало побоев и затрещин. Невесело, совсем невесело им жилось.

Когда отец — Добрый Человек — возвратился в тот вечер с работы на консервной фабрике, он не стал есть ни вареной рыбы, ни хлеба; иногда, когда он приходил слишком усталым, он сразу заваливался спать; но сейчас он не накинул на себя медвежьей шкуры и не лег. Он побежал к шалашу вождя, стоявшему посреди селения.

Ребята выглянули ему вслед.

— У отца какие-то важные дела сегодня, — прошептала Черный Волос.

И почти сразу забили барабаны, созывая всех мужчин на совет. Черный Волос уцепилась за руку брата:

— Я боюсь этого грома. Всегда, когда бьют барабаны, приходят бледнолицые и начинаются несчастия.

— Я тоже боюсь, сестренка. Погоди, я спрячусь в кустах у костра совета и послушаю.

— Смотри, как бы тебя не поймали! — крикнула она ему вдогонку, когда он выскользнул из шалаша и стал пробираться к костру, вспыхнувшему на поляне среди деревьев.