Будь покорной, малышка (СИ) - Ваниль Мила. Страница 39

— Потому что Марина — свитч. Знаешь, кто это?

— А-а-а… — Олька определенно зависла, но потом все же кивнула: — Да, знаю. Так в этом проблема? Она хочет… с двумя сразу?

— Оля, давай обсуждать меня, но не Марину, хорошо?

— М-м-м… А все серьезней, чем я думала, — заявила несносная сестрица. — Ты ревнуешь, да?

— Да.

Какое-то время Олька молчала, уставившись в боковое стекло. Егор обрадовался, что его оставили в покое. Все же младшая сестра, ее хотелось беречь от всех проблем, в том числе и от своих собственных.

— Мне жаль Марину, — выдала Олька, когда они встали в пробку на МКАДе.

— Почему? — опешил Егор.

— Ей придется выбрать кого-то одного. И любой выбор сделает ее несчастной.

— Почему? — повторил он.

Сестра одарила его сочувствующим взглядом.

— Ты сам выбираешь… Наверное, поэтому не можешь ее понять. Вот смотри, я люблю тебя и люблю бабушек. Если бы мне пришлось выбирать кого-то одного из вас, я бы выбрала тебя, но страдала бы без них. Я стала бы… не целой, понимаешь?

— А… Марина…

— Марина выберет тебя, — она вздохнула. — И потеряет часть себя. Да и если не выберет, то тоже потеряет.

— Выберет меня? Почему не Лео? Он… красивее, сильнее, богаче…

— Я видела, как она на тебя смотрела. И как смотрела на него.

Олька снова отвернулась к окну. Егор вцепился в руль и смотрел перед собой невидящим взглядом. Просто выслушала, да? Нет, на сестру он не сердился. Она помогла ему увидеть все со стороны. Он мучается, простить ли любимой женщине, что ее выпорет другой мужчина, а она… собирается отказаться от части себя? Ради него?

Егор едва вынес дорогу до дома. Переступить через себя все равно трудно. Слишком долго он лелеял гордыню, слишком суровыми были границы. Однако теперь он перестал думать только о собственном комфорте.

Олька поняла и отпустила.

— У меня есть дела, — важно заявила она. — А ты иди к ней. Даже можешь остаться на ночь.

Смешно. Правда, на ночь Егор не рассчитывал. Лишь бы Марина не прогнала.

Он добрался до ее дома пешком, купив по дороге необходимые лекарства, убедился, что она еще не вернулась, и уселся ждать во дворе, на лавочке.

Марина не захотела впускать саба, но с радостью обняла… друга?

Егор ее понимал. Какой госпоже захочется представать перед слугой слабой и беспомощной женщиной? Глупо, конечно. Его отношения уже ничего не изменит — он хочет заботиться о ней. Любой. И без приказа — тоже.

Они вместе сходили за котом. Это единственное, что Егор позволил Марине сделать самой, иначе соседка просто не отдала бы Пончика незнакомому человеку. А потом Марине пришлось подчиниться.

Он бережно раздел ее и уложил в кровать. Леди-малышка вздрагивала, когда он нечаянно задевал рубцы, но терпела. Даже немного смущалась — мило и непосредственно. И с облегчением вытянулась на животе, обхватив руками подушку.

— Сильно болит? — Егор присел рядом, раскладывая на табуретке, принесенной из кухни, лекарства.

— Нет… — Марина зевнула. — Такая боль… тупая. Усталость — это да. Как будто вагоны разгружала. И спать хочется… Там страшно, да?

— Нет. Хочешь, сфотографирую?

— Не надо! Просто полечи… — она уютно завозилась. — И я посплю. Ох… Нет, еще есть дела.

— Поспишь, — отрезал Егор. — Успеешь с делами.

Он осторожно наносил мазь на верхнюю часть спины. Лео все же мастер, хоть и хотелось придушить его за эти рубцы. Иррационально — но тем не менее. Он нигде не повредил кожу — ни единой царапинки. И полечил перед тем, как отправить домой — остались следы геля, да и отечность уже уменьшилась. Скорее всего, и синяков не будет. А вот ягодицам досталось больше — тут и мелких ссадин полно, и волдыри…

— Наказывал? — сочувственно спросил Егор, втирая другое лекарство — гель от ожогов.

— Крапивой, представляешь? — Марина оглянулась через плечо. — До сих пор горит.

— И сейчас?

— Уже меньше. Откуда ты знал…

Это она разглядела тюбик с гелем.

— Да видел я… как он за крапивой ходил. Мариш…

— А?

— Ноги… раздвинь.

Черт! А ему-то чего краснеть, как девице! Только обработать…

В голове застучало, как будто кто-то колотил молотком по деревяшке.

— Зря ты мажешь, — вздохнула Марина. — Мне надо в душ. — Она снова обернулась и добавила, отчего-то побледнев: — Егор, я не… Он не…

Видимо, его перекосило — от ревности. Не зря же она догадалась, о чем он думает.

— Ты не должна мне отчитываться. — Это прозвучало резче, чем он хотел. — Поспи немного. Я приготовлю ужин, а потом помогу тебе сходить в душ.

— Золото, а не мужчина, — расплылась в улыбке Марина. — И кота покорми, хорошо? Ему еще воду надо поменять…

Пончик, как будто услышав, что говорят о нем, вспрыгнул на кровать и улегся на подушке, рядом с хозяйкой.

Марина заснула почти мгновенно. Минут через пять в сумочке, брошенной в прихожей, зазвонил ее телефон. Егор чертыхнулся, но полез в сумку, чтобы выключить звук. Естественно, не удержался и посмотрел на экран. Лео. Телефон замолчал, но пока он искал кнопку громкости, пришла смс-ка.

«Заеду завтра в семь. Платье, чулки и никаких трусиков».

Пока он переваривал новость о том, что Марина согласилась на новую встречу, пришло еще сообщение:

«Мне понравился твой язычок».

32

Спросонья Марине показалось, что она дома у родителей, в Петушках. По утрам в выходные мама готовила оладьи с вишневым вареньем, и за завтраком собиралась вся семья. Сейчас ноздри щекотал тот самый запах.

Марина зевнула и потянулась за телефоном, чтобы посмотреть, который час. В комнате темно — шторы задвинуты наглухо. Телефон не нашла, зато потискала Пончика, развалившегося рядом. Вставать не хотелось, но от голода и вкусных запахов свело живот.

Она осторожно поднялась, подвигала руками — спина почти не болела. Дотронулась до ягодиц — кожа бугристая, но, в целом, и там терпимо. Пожалуй, до работы она доберется даже в таком состоянии, а к утру должно стать получше. Марина накинула халат и пошла на кухню.

На столе — горка золотистых оладушков. Егор отмывал сковородку и странно двигался, как будто в такт музыке. И точно — в ушах торчали наушники. Марина тихо подошла сзади и прижалась к спине. Он вздрогнул от неожиданности и тут же развернулся, дернув за оба проводка разом.

— Что слушаешь? Только не говори, что музыку!

— «Арию»… Погоди, я выключу.

— Минутку.

Марина подцепила наушник и прислушалась.

Что нас ждёт, море хранит молчанье,

Жажда жить сушит сердца до дна,

Только жизнь здесь ничего не стоит,

Жизнь других, но не твоя.

— Нет, гром не грянул с небес… — пропела она в унисон с Кипеловым, улыбнулась и вернула наушник Егору.

— Ты слушаешь «Арию»?

— Слушала. Сейчас, пожалуй, нет.

Затыкать уши музыкой в метро Марина не любила, а дома после шумных студентов хотелось тишины. Она перестала слушать музыку, и даже не заметила этого.

— Как ты себя чувствуешь? — спохватился Егор.

— Почти чудесно. И очень голодна. — Она осторожно опустилась на кухонный диванчик. — Чем кормить будешь?

— Оладушками… — Егор выглядел виноватым. — На ночь, наверное, вредно, но у тебя в холодильнике почти ничего нет. Молоко и то скисло. Сбегать в магазин я не смог, как бы потом зашел в квартиру… Хочешь, сейчас сбегаю? Что тебе принести?

Точно, она не стала покупать продукты перед выходными, планировала сделать это вечером в воскресенье. Ага, как же…

— Я хочу, чтобы ты залез в шкаф. Да, тут. Там, на самой нижней полке стоит банка с вишневым вареньем. Ищи. Да, она! Открывай. И налей мне чаю, пожалуйста.

Марина уже не ощущала себя странно, сидя, как в гостях, на собственной кухне. Егор в ее передничке смотрелся тут весьма к месту, даже одетый. Он споро собрал на стол, и они вместе наслаждались чаем, оладьями и вишневым вареньем. И все бы ничего, но она заметила, что его что-то беспокоит. И взгляд норовил спрятать, и на простые вопросы отвечал как-то невнимательно, словно думал о чем-то своем. Марина терпеливо ждала, когда он сам заговорит о том, что его тревожит.