Фридрих Барбаросса - Пако Марсель. Страница 14

Пфальцграф Баварии Оттон фон Виттельсбах, напротив, держался лагеря анти-Вельфов, так же как и герцог Генрих фон Рацебург. Зато понять отношения некоторых других принцев трудно. Альберт фон Балленштедт, маркграф Бранденбургкий, когда-то оказал большую поддержку Конраду, за что получил Саксонию, конфискованную у Генриха Льва. Но в 1142 году он ее тоже потерял. Граф Гольштейнский, Адольф II фон Шауэнбург, был очень независимым человеком и не доверял ни одной из враждующих партий. Что касается герцога Богемского Владислава II, то о его поведении сведений очень мало; то же самое можно сказать о герцоге Верхней Лотарингии, отпрыске династии, происходящей от Жерара де Шатенуа, герцоге Каринтийском, маркграфе Мисьненском и Лужицком из семьи Веттинов, пфальцграфе Рейнском Германе фон Шталеке и т. д.

Если мы обратимся к электорам-священникам, то увидим, что они больше были озабочены проблемами внутригосударственного мира. Конечно, некоторые из них склонялись в сторону Вельфов, но были и другие, возведенные в сан при Конраде III, приверженцы Штауфенов. Такими были и архиепископ Кельна Арнольд фон Вид, архиепископ Трира Хиллин, епископ Пассау Конрад (потомок Леопольда Бабенберга) и, конечно же, Оттон Фрейзингенский.

Они и вели переговоры во второй половине февраля. Переговоры эти проходили относительно гладко. В достижении соглашения помогли три момента. Во-первых, все устали от борьбы, которая давно потеряла первоначальный смысл: ведь ссору спровоцировали папские легаты, ускорившие в 1125 году избрание Лотаря в пику Штауфенам и несомненно благоприятствовавшие браку дочери монарха с Генрихом Гордым; за ссорой последовал бунт отстраненного клана, затем конфискации, сражения и разрушения, которые в конечном счете не принесли пользы никому. Во-вторых, некоторые принцы опасались власти Вельфа, не пользовавшегося особой симпатией, который, став королем, мог бы круто обойтись со знатью, так как из-за жестокого характера он был способен на жесткие меры. Наконец, большинству электоров было трудна отвлечься от созданного ими же самими прецедента, когда в 1147 году они согласились еще при жизни Конрада III выбрать королем его сына Генриха. Но вскоре Генрих умер, и было логично оставить корону в семье Штауфенов, тем более, что император на смертном одре обратил внимание принцев на своего племянника Фридриха Барбароссу, вручив ему при всех знаки королевской власти. К тому же. Фридрих был родственником Вельфов по материнской линии, так как его отец женился на Гедвиге, сестре Генриха Гордого и Вельфа VI в тот момент, когда появилась надежда на примирение обоих кланов. Таким образом, Фридрих, двоюродный брат Генриха Льва, был, как пишет Отгон Фрейзингенский, «краеугольным камнем, способным скрепить вместе две расходящиеся стены».

И еще один факт сгладил трудности. Пока герцог Саксонский прикидывал, на сколько электоров он может рассчитывать при голосовании, глава клана Штауфенов заявил о своей готовности компенсировать побежденному неудачу на выборах. Притом, на выборах не присутствовало ни одного папского легата, и все принцы, в свое время оскорбленные до глубины души поведением Лотаря в отношении святого престола, понимали, что не следует тянуть с решением до прибытия представителя папы. Все это объясняет, почему Фридриха Барбароссу так быстро и единогласно избрали королем Германии и королем Римлян. 9 марта он был коронован в Ахене.

Ему шел тогда двадцать седьмой или двадцать восьмой год, так как он родился в 1125 или 1126 году. Это был человек среднего роста, широкоплечий, очень мускулистый, с немного вытянутым лицом и светлой, чуть рыжеватой бородой — отсюда прозвище, данное ему итальянцами (Барбаросса по- итальянски «рыжебородый» — Прим. перевод.); это был подвижный молодой человек, полный задора, любитель спортивных занятий (верховая езда, охота, плавание), пылко отдающийся своим увлечениям; короче, это был человек, который несмотря на молодость уже имел богатое прошлое.

О его детстве и воспитании почти ничего не известно. Естественно, он получил самую лучшую «военную» подготовку, которая была доступна немецкому принцу в те времена, и прошел ее с энтузиазмом. Несомненно, он имел некий рудиментарный интеллектуальный багаж, больший, чем многие другие юные сеньоры в его эпоху, но любознательность все же не довела его до изучения латыни. Наиболее основательным было его политическое образование не столько благодаря теоретическим занятиям, которые проводили с ним клирики из Королевской капеллы вроде Вибальда, аббата из Кобея, а потом из Ставело, передавшего, быть может, ему немного своей культуры, сколько из-за того, что с самого раннего детства он оказался замешанным в важные события: можно сказать, наглядное обучение в сочетании с практикой.

Его отец был изгнан из своих поместий почти в самый момент его рождения за то, что не подчинился решениям Лотаря III, а через два года (в декабре 1127 года) бросил в адрес монарха самый дерзкий вызов — требование избрать другого короля в лице его брата Конрада, но очень скоро потерпел неудачу и с горечью обнаружил, что не так уж трудно вызвать бунт, гораздо труднее помешать знати переметнуться в другой лагерь, когда победа перестает вам сопутствовать, и был вынужден покориться вместе со всеми своими соратниками — таковы были воспоминания, которые молодой человек хранил всю жизнь и каждый раз переживал заново, слушая рассказы об этом в кругу семьи или истинно верных ему людей.

А потом, когда его дядя Конрад взошел на трон, наступили десять лет видимого спокойствия, за которые он приобщился к административным и политическим делам сначала при своем отце, поселившемся у себя в герцогстве Швабском и занятом увеличением семейных владений, а затем уже по собственной инициативе, начиная с того момента, когда Фридрих Одноглазый поставил его управлять своими владениями и герцогством, чтобы самому удалиться в один из монастырей в Эльзасе. То были годы накопления опыта, когда будущий император прочувствовал и понял — независимо от извлеченной им от этого выгоды — все несовершенства и опасности феодальной системы. Действительно, это было время, когда анархия, порожденная гражданскими распрями, облегчала осуществление планов знатных сеньоров, когда междоусобные войны и сведения счетов — не было ли это в каком-то смысле одним и тем же? — разоряли всю Германию. Барбаросса, воспользовавшийся этим, сражаясь в Баварии против Конрада фон Цэрингена и часто сопровождая своего дядю, достаточно насмотрелся всего этого, чтобы убедиться, насколько такие раздоры опасны для королевской власти в будущем, и что монарх, не сумевший упрочить свою власть в Германии, не сможет вести большую политику. Фридрих хорошо затвердил этот урок и никогда его не забывал.

В 1147 году после смерти отца он стал герцогом Швабским. Но еще до этого жизнь его была отмечена двумя важными событиями.

Во-первых, он женился (точная дата не установлена) на юной немке Адельгейде фон Фобург; во-вторых, вскоре после кончины отца он принял участие в крестовом походе, который организовали его дядя Конрад и французский король Людовик VII для освобождения Святой земли и проживающих в ней христиан Запада от турок.

Этот поход, плохо подготовленный, непродуманный, не согласованный с византийским императором Мануилом Комнином, завершился неудачей. Германское воинство, отправившееся первым, до выступления в поход подданных королевства Капетингов, испытало ряд трудностей сначала со стороны балканских народов, затем византийских властей и, наконец, французского авангарда. По прибытии в Малую Азию оно бросилось на турок и потерпело сокрушительное поражение возле Дорилеона (Эски-Шехир — Прим. перевод.) в октябре 1147 года. Тогда Конрад и его рыцари вернулись в Византию и оттуда морем достигли Акры, в то время как пехота во главе с его сводным братом Оттоном Фрейзингенским подверглась кровавой бойне возле Лаодикеи (Латакия — Прим. перевод.). В Сирии немцы вновь встретились с французами; они вместе осадили Дамаск, но взять его не смогли. Павший духом Конрад вернулся в Германию осенью 1148 года.