Фридрих Барбаросса - Пако Марсель. Страница 27

Другим следствием Ронкальской политики было усиление беспокойства папы и курии и принятие ими решительных антигерманских действий. Адриану IV нетрудно было сообразить, что подчинение Северной Италии явилось лишь первым этапом четко составленной программы, а вторым этапом станет установление контроля над Тосканой, Церковной областью и Римом. Со своей стороны Фридрих не сделал ни одного жеста, не произнес ни одного слова, не направил ни одного послания для установления спокойствия и согласия, а окружение императора даже подстрекало его к сохранению твердости, подозрительности и враждебности.

В 1158 году не стало некоторых его советников, до сих пор рекомендовавших ему соблюдать осторожность и налаживать сотрудничество, — аббата Вибальда из Ставело, архиепископа Ансельма из Равенны и его дяди Оттона из Фрейзингена. Тогда на первый план выдвинулся пламенный и ловкий канцлер Рейнальд фон Дассель, убежденный в том, что империя восторжествует благодаря мужеству и храбрости в сражениях; Рейнальд, отныне самый приближенный и доверенный из всех, благодаря безупречной верности в январе 1159 года стал архиепископом Кельнским.

За этим последовала цепь интриг, тайных переговоров и новых инцидентов. Папа продолжил переговоры с Вильгельмом I Сицилийским в связи с проведением в жизнь Беневентского конкордата, и вскоре общение с королевским двором в Палермо стало очень тесным. Король Сицилии оказал папе ценную финансовую помощь, которая позволила восстановить римские укрепления и папскую администрацию для продолжения борьбы со сторонниками бывшей коммуны. В ответ на помощь Адриан IV обратился к византийскому императору Мануилу Комнину с просьбой перестать хотя бы на время угрожать Сицилии, и дал ему понять, какую опасность представляет для него немецкая политика — ведь Фридрих тщетно пытался привлечь к ней и византийского суверена. Он сообщил о прибытии в Тоскану, Церковное государство и Рим императорских посланцев, ведущих открытые действия против Папской области, к которым вскоре должен был присоединиться и Отто фон Виттельсбах, чтобы возглавить их деятельность.

Антиимперское большинство курии активно вело тайные переговоры с Миланом и некоторыми ломбардскими городами; оно заклинало их прекратить разногласия и объединиться перед лицом общей опасности; в качестве арбитра курия предлагала себя. Бергамо и Брешиа предоставили папе улаживать спор, которым хотел воспользоваться Фридрих; Адриан запретил ему вмешиваться под страхом интердикта, что подрывало принципы Ронкальского уложения. Вскоре, когда император сообщил ему, что хотел бы сделать архиепископом Равенны сына графа Бьяндрате, священника из Рима, папа ловко и иронично воспользовался исключительными качествами этого священника, восхваляемыми в императорском письме, чтобы объявить, что церковь нуждается именно в таком человеке в Риме… и отказать в назначении.

И все же интриги велись не только по инициативе папы. Переговоры Фридриха с Мануилом, естественно, должны были обеспокоить курию так же, как и отправка императорских посланцев в районы, расположенные близко от Рима, а еще более волновало его решение, принятое императором неизвестно в какой связи именоваться в адресованных папе посланиях первым и обращаться к папе вопреки традиции на «ты».

В этой атмосфере недоверия в апреле 1159 года по просьбе Адриана IV начались официальные переговоры. Собеседования эти, показавшие, насколько папство ужесточило свою позицию и почувствовало себя увереннее благодаря полученной поддержке, продемонстрировали желание вызвать во всей Италии сопротивление планам императора и решительный переход папы в лагерь его противников. Может быть, эти переговоры велись по просьбе прогерманского меньшинства в курии, которое было обеспокоено просицилийской политикой большинства, в свою очередь желающего доказать, что согласие с немцами возможно.

В начале апреля контакты были возобновлены двумя кардиналами — сторонниками этого соглашения, которые предложили императору просто вернуться к Констанцскому договору и принять во внимание, что в соответствии с буквой этого договора текст его никоим образом не запрещал святому престолу договариваться с Сицилией, а императора обязывал «сохранять и защищать regalia блаженного Петра». Фридрих ответил, что это Адриан IV нарушил соглашение 1153 года, и предложил прибегнуть к арбитражу, который будет поручен римским прелатам и принцам империи. Когда легаты вернулись к Адриану IV, он заметил, что такой арбитраж беспредметен, потому что непонятно, что он будет разбирать, а поиски ответственных за наступивший в 1156 году кризис являются умозрительными и лишенными интереса. Ответ Штауфена обеспокоил некоторых кардиналов, в том числе Энрике Иерейского-Аквилейского, которые, не будучи сторонниками пронемецкой политики, до сего момента надеялись на примирение.

Поэтому папа при поддержке большинства членов Священной коллегии решился продолжать дискуссию, опираясь только на условия Констанцского договора и обязательства, вытекающие из него для императора в его итальянской политике. Кардиналам Гильому Павийскому и Октавиану Монтичелли было поручено сообщить об этом Барбароссе, с которым у них и состоялась встреча в Болонье в мае. От имени папы они представили ему ряд требований относительно толкования, которое следует дать выражению «regalia блаженного Петра». Они попросили признать, что в Риме все магистратуры и все суверенные права принадлежат папе, а это, в свою очередь, означало запрет Штауфену направлять туда своих агентов. Далее кардиналы указали, что, по мнению курии, император имеет привилегию на пребывание и соответствующий его рангу прием на территориях римской церкви только тогда, когда он прибывает в Италию для коронации. Они привезли с собой перечень областей, восстановления нарушенных прав которых добивался святой престол (Тиволи, владения графини Матильды, Феррара и часть экзархата Равенны, некоторые земли в Тоскане, герцогство Сполето, Корсика и Сардиния). Наконец, опираясь на сей раз на канонические принципы, а не на regalia, кардиналы напомнили, что итальянские епископы должны не присягать монарху, а только лишь поклясться ему в верности.

Первые два требования отвечали сложившейся на тот момент ситуации, пока Отто фон Виттельсбах был в Риме, а сам монарх пребывал в церковных владениях. Фридрих немедленно отбросил оба требования, заявив, что первое из них неправомочно: коль он именуется королем римлян, то и Рим принадлежит ему. Он согласился освободить итальянских епископов от присяги при условии, что и они, в свою очередь, откажутся от пожалованных им особых прав. Наконец, он отверг территориальные притязания как необоснованные, назвав их «новыми, опасными и неслыханными», но некоторые из них предложил передать на рассмотрение смешанной комиссии.

В общем, это был разрыв отношений. Действительно, курия наверняка уступила бы в территориальных требованиях, которые выдвинула в качестве разменной монеты. Зато, всерьез обеспокоенная происками Фридриха в Риме, она во что бы то ни стало хотела добиться в этом вопросе твердых гарантий. Но приходится констатировать, что здесь Штауфену отступать было никак нельзя, потому что если он хотел и дальше осуществлять свою итальянскую программу, то не мог ни пожертвовать своим суверенным правом на Церковное государство, ни позволить епископам полуострова порвать связи, соединяющие их с имперской властью. Поэтому ответом Фридриха был отказ обсуждать то, что папству казалось первоочередным.

Пока император писал Эберхарду, архиепископу Зальцбургскому, чтобы сообщить ему об этих событиях и объяснить, почему он не смог принять предложение папы, пока кардинал Энрике заявлял, что отказывается понимать немецкую политику, направленную лишь на захват территорий, римский двор констатировал поражение. В июне Адриан IV покидает Рим; он останавливается в Ананьи, чтобы быть поближе к своему сицилийскому покровителю. Кардинал-канцлер Роланд, вдохновитель антинемецкой политики, передает от папы королю Вильгельму I хоругвь Святого Петра в знак того, что отныне папа считает его защитником святого престола. Переговоры с Миланом и другими ломбардскими городами возобновляются в строжайшей тайне во время осады Кремы. В августе переговоры завершаются обещанием папы отлучить императора от церкви в сорокадневный срок, если он будет продолжать свои «бесчинства».