Фридрих Барбаросса - Пако Марсель. Страница 5

Ловко выдвинув избирательный принцип, который франконская династия практически свела на нет, Адальберт сумел добиться назначения монархом человека, достигшего шестидесятилетнего возраста, к тому же не имевшего сына, а только дочь Гертруду.

7 марта 1138 года, через три месяца после кончины этого монарха повторилась та же интрига, но на сей раз аристократия уже больше была настроена на выборную систему и против кандидата, предложенного умершим, — его зятя Генриха Гордого: кардинал-легат Теодуин и архиепископ Трира Альберон добились избрания Конрада Гогенштауфена, брата Фридриха, отвергнутого в 1125 году.

Более того, в эти годы влияние папы римского стало весьма очевидным. Поэтому-то слабый Лотарь в момент своего избрания обязался предоставить духовенству полную свободу в назначении епископов, отказаться от любого вмешательства в случае разногласий, а также принимать клятву вновь избранных прелатов после их посвящения в сан. После встречи с папой Иннокентием II в Льеже в 1131 году он подчинился правилам такого протокола, чем подтвердил свое послушание. И главное, в момент своей коронации императором в 1133 году он не возразил словам папы, сказавшего, что он «дарует ему титул императора во всей его полноте», согласился заказать в Латране фреску, изображавшую эту церемонию, на которой глава римской церкви восседает на своем троне, а император преклоняет перед ним колени, и вся эта сцена объясняется двумя латинскими стихами, гласящими, что «король стал вассалом папы и получил от него корону». Таким образом, четко обозначилась претензия папы на то, чтобы «делать короля императором», даже если такая претензия и не опиралась на целый ряд обоснованных доводов.

С другой стороны, происки римской церкви сильно осложнили внутренние раздоры Германии. Уже при Генрихе IV и Генрихе V многие принцы выступали против короля. После выборов 1125 года это противостояние приобрело еще более суровый характер в связи с тем, что Фридрих Гогеннггауфен без колебаний применил силу. С помощью знати Швабии, Франконии, Австрии и нижней Лотарингии он сначала добился успеха и — в пику Лотарю — назначения королем своего брата Конрада. Но через несколько лет он потерпел поражение от монаршего зятя Генриха Гордого, потомка Вельфов из Баварии. В 1138 году, когда игрой случая папа и электоры остановили свой выбор на Конраде, тут уже настала очередь Вельфов не согласиться. Германия разделилась на два лагеря. Эта гражданская чисто немецкая война ослабляла империю.

Наконец, завершение борьбы за инвеституру и папская политика после 1125 года подорвали императорские позиции в Италии.

Генрих V для большей свободы действий на полуострове предоставил городам «свободы», которых они прежде не имели. От этого усилились настроения расчленения, и более того, тенденции к раздробленности путем образования мелких самостоятельных «государств» (княжеств, поместий, коммун).

Святой престол, обеспокоенный тем, чтобы власть императора была не слишком сильной в стране, где находился он сам, беспрестанно поддерживал эти тенденции, даже если иной раз он сам в Риме рисковал оказаться их жертвой.

Таким образом, из-за избирательной системы, подорванной вследствие непрерывной деятельности папы, а также в результате немецких раздоров и итальянских стремлений к эмансипации, империя в 1152 году оказалась ослабленной. Впрочем, она и не располагала настоящими ресурсами, присущими империи, для преодоления этого кризиса, разве что авторитетом учреждения, который оставался весьма значительным. Император — если он владел как император какими-либо поместьями в Германии и Италии, но поместья эти не являлись солидными земельными владениями — не имел в своем распоряжении серьезной администрации. Он назначал канцлера — обязательно из духовенства, который был его главным советником и руководил службами, на которые возлагались обязанности составления приказов и писем. Кроме этого ничего не было. Имперская ассамблея (рейхстаг), на которую собирались принцы, высказывала ему мнение о его намерениях; и она всегда больше мешала ему, чем помогала, так как ей трудно было что-либо предпринять без одобрения самых могущественных ее членов, а это требовало проведения подчас очень тонких переговоров. Кроме того, она обычно состояла из одних немцев; это была германская ассамблея и скорее королевский орган, нежели имперская составляющая власти монарха.

Империя, мощь которой в значительной степени зависела от личных достоинств императора, держалась на этой «реальности», с чертами которой мы сталкиваемся в связи с упоминанием об ассамблее, а именно — на Германском королевстве. Это означает, что разобраться по-настоящему во всем связанном с империей можно только в том случае, если хорошо знаешь Германское государство, а вместе с ним и истинное положение тех стран, которые в него входили.

ГЛАВА II

Германия в середине XII века

В 1152 году Германия была разделена конфликтом между Штауфенами и Вельфами, соперниками, поочередно удачливыми и неудачливыми в борьбе за королевскую и императорскую корону. Если мы сначала сконцентрируем наше внимание на этой борьбе, то сразу обнаружим весьма сложный «факт», который частично освещает внутренние противоречия. Дело в том, что Истории нравится постоянно играть с этой страной, которую всегда было так трудно собрать в единое целое, даже в наше время, и она то выдвигает на первый план какие-либо амбиции, то возрождает грандиозные мечты и демонстрирует самые необыкновенные «жесты»; разрабатывает вдруг то, что никак невозможно, и возводит для себя самые непреодолимые препятствия; странная судьба у этой страны и у этого народа: в средние века, как и в иные времена, под видом униформы, стирающей региональные различия и местные особенности, они полны самым горячим желанием сплоченности, но никогда не достигают подлинного единства.

География, которая никогда впрочем не навязывает событиям полностью определяющего направления, в данном случае не располагает ни к объединению, ни к раздробленности. К северу от Альп находятся плато и равнины, резко ограниченные на западе древними массивами, что составляет довольно однообразный пейзаж, разве что в южных районах и у подножия древних хребтов рельеф приобретает волнообразный и даже складчатый характер.

Большие долины Рейна и Эльбы устремлены к Северному и Балтийскому морям, и хотя прирейнские и богемские горы образуют преграду, пробиваемую в том же направлении реками Одером и Вислой, никаких явных границ не наблюдается ни на западе, ни тем более на востоке, где обширные ровные пространства устремляются далеко вдаль. Зато климат весьма однороден. Он суров: зимы холодные, летом хоть и жарко, но часто идут дожди. Жизнь с этой точки зрения не представляется ни приятной, ни легкой; она развивает в людях храбрость и выносливость, но также и желание к перемене мест.

Под влиянием такого климата Германия известна как страна лесов, по большей части темных, с разбросанными среди них прогалинами, на которых сосредоточены большие села. Леса эти пересекаются долинами рек, где также расположены населенные пункты, над которыми возвышаются то тут, то там укрепленные замки — бурги, охраняющие местность и контролирующие все пути в округе. Далее на север в лесной чаще все больше обнаруживается просветов; во многих местах ее сменяют пустоши, по которым разбросаны озера, пруды и болота. К 1150 году все это представляло собой область, мало изменившуюся со времен Каролингов, экономика там по- прежнему опиралась на домениальную организацию и сельское хозяйство. Германия — сельская страна; в основном здесь выращивают зерновые культуры, а в некоторых местностях разводят виноградники.

Однако нельзя не отметить в этом описании экономической жизни появления новаторских элементов. С одной стороны, население, насчитывавшее в XI веке на территориях, соответствующих границам 1939 года, 1 миллион жителей, то есть равное населению более плодородной Англии и малочисленное по сравнению с Францией (6 миллионов), в 1100-е годы начинает постоянно увеличиваться (примерно 3 % в год). В лесах, которые начинают вырубать, появляются новые деревни. А главное — на обжитых пространствах людей становится слишком много и они селятся в других местах, например на востоке, отвоеванном принцами у славян. В то же время начинается интенсивный рост городов внутри страны, располагающей не только крупными реками, но и другими удобными путями. Оживляется долина Дуная. На юге развиваются торговые отношения с Италией. Они поддерживаются, прежде всего, по Бреннеру, а также по Мальвии. Для большей надежности в 1027 году по Веронскому соглашению между епископальным центром в Бриксене, графствами Триентским и Больцано вся верхняя область, расположенная между этим городом и северным берегом озера Комо, перешла в распоряжение герцогства Баварского. Таким образом, некоторые города уже напрямую были связаны с торговлей на полуострове, чем прежде всего воспользовались Ратисбонн (Регенсбург), затем Нюрнберг, сами непосредственно установившие торговые отношения с Рейном, остающимся, по свидетельству хроники Оттона из Фрейзинга за 1150 год, главным полюсом «жизнедеятельности королевства» (vis maxima regni). Из центральных, западных и северных областей в 1100-е годы норвежские, фризские, фламандские купцы съезжаются в Кельн. Первые немецкие купцы появляются вскоре после этой даты; они прибывают из Кельна, Бремена, Тиля (на юг от Утрехта), Бардовика (на Эльбе); первые два из этих городов развиваются весьма интенсивно, что, естественно, снижает активность третьего. Немцы встречаются и на внешних рынках, в Висбю на острове Готланд (в Балтийском море), население которого состоит, главным образом, из германцев, в Шлезвиге, принадлежащем Дании, и даже в Лондоне. Они в основном торгуют винами со среднего Рейна и из Эльзаса, сушеной рыбой из Скандинавии и фландрскими медью и серебром из Гарца, поставляемыми из Магдебурга (северо-восточная часть этого массива) в Кельн по большому тракту восток-запад, который проходит через активные торговые центры Гослар, Зосг и Дортмунд, и наконец, солью из копей Люнебурга.