Пугливая (ЛП) - Сен-Жермен Лили. Страница 5

Впрочем, я не обратила на него никакого внимания. Я уставилась на то, что, как мне показалось, только что видела и, что определенно слышала, ожидая, когда же наконец еще одна вспышка молнии докажет мне, что всё это мне только померещилось.

— Эй, ты в порядке? — спросил меня один из дальнобойщиков.

На нем была одна из тех бейсболок, козырёк такой низкий, что едва видно белки глаз, отражающих дикое выражение моего лица.

У меня пересохло во рту. Это не его машина. Я только что с ним разговаривала.

— У моего парня «Мустанг», — медленно произнесла я.

Рот наполнился странным вкусом, и только тогда я поняла, что так закусила внутреннюю сторону щеки, что пошла кровь.

— О, черт возьми, — сказал парень, положив руку мне на плечо.

Тем временем сквозь дождь на шоссе вырулили огни включенных фар и остановились перед помятым ограждением, осветив его во всех подробностях. Машину, которая через него перескочила, нигде не было видно. Боже.

Я вышла из ступора. Сорвав с себя фартук, я бросила его в сторону и кинулась к входным дверям.

— Кэсс? — раздался справа от меня чей-то голос.

Меня обхватили за плечи, затем ко мне склонилось лицо, которое я знала, но никак не могла вспомнить, хотя и видела каждый день.

— Кэсси! — заорало лицо, и внезапно в фокусе возникли два светло-карих глаза.

— Это может быть Лео, — сказала я лицу.

Глаза в замешательстве прищурились.

— Что?

Мне нужно было, чтобы он меня отпустил. Мне нужно было добраться до машины в русле реки, чтобы убедиться, что это не Лео. Кто угодно, только не Лео.

— Машина! — вырываясь, закричала я. — Это «Мустанг». Отпусти меня!

Чейз Томас. Так его звали. Защитник футбольной команды школы Ган-Крика. Мальчишка, который в детском саду вырвал у меня клок волос. Сейчас ему было семнадцать, как и мне. Широко распахнув глаза, он меня отпустил, и я толкнула плечом тяжелые двойные двери входа в гриль-бар «У Даны». Спрыгнув с крыльца и чуть не сломав себе при этом шею, я приземлилась на ледяной асфальт. Практически сразу у меня застучали зубы. В тот вечер было очень холодно, и дождь превращал вчерашние сугробы в тусклую серую грязь.

Мои кроссовки увязали в снежной жиже, и я пару раз упала. Сантиметр за сантиметром я подбиралась всё ближе. Всё бежала и падала, ветер разметал волосы мне по лицу, и спутанные светлые пряди прилипли к губам и зубам. Я бежала, падала и снова поднималась.

Почти у цели.

Мчась через шоссе к Ган-Крику, я даже не взглянула на приближающиеся машины. Берега реки оказались каменистыми, и я всё время поскальзывалась в своих кроссовках. Было холодно, но я почти этого не чувствовала, всё мое внимание сосредоточилось на упавшем с моста и приземлившемся пятью метрами ниже «Мустанге». У неподвижно лежащего автомобиля, то включаясь, то выключаясь, слабо мерцал один из его красных задних фонарей, словно последний признак жизни. Внутри никто не двигался. Все еще играло радио, но я не могла вспомнить эту песню. Пока я пыталась пробраться сквозь снег и лед, все звуки стали похожи на какие-то радиопомехи.

— Кэсси! — донеслось с моста.

Я даже не оглянулась. Не могла. Я должна была добраться до машины и сказать всем, что это не Лео.

— Убирайся оттуда к чёрту!

Я перебралась через последний камень в замерзшее русло реки. Я была уже совсем рядом, когда по салону машины начало распространяться пламя.

— Нет! — закричала я, ветер заглушал любые звуки, какие только могли вырваться у меня из груди.

Холодный воздух врезался мне в легкие, и я буквально задохнулась от своих собственных слов. Я закашлялась, из глаз текла вода, на ресницах уже образовались крошечные льдинки.

Я узнала эту машину. Я водила её столько раз, что и не сосчитать. Темно-синяя с белой гоночной полосой. Помню, как держала в руках ее детали, пачкаясь её маслянистой черной кровью, и наблюдала за тем, как Лео на протяжении нескольких лет собирал ее по кусочкам.

Это не он.

Мы жили в маленьком городке, и когда завершался футбольный сезон, нам практически нечего было делать. Больше всего нам нравилось улизнуть ото всех и тайком заниматься сексом. Мы были осторожными кроликами, и машина значительно упрощала дело. Поэтому мы так усиленно ремонтировали старый развалившийся «Мустанг», который каким-то образом приобрел отец Лео, но так и не смог починить. После окончания школы эта машина должна была отвезти нас в наш новый дом. На ней мы собирались поехать в Вегас, чтобы пожениться, когда Лео исполнится восемнадцать. Через десять лет, когда мы бы уже обжились и были готовы создать семью, эта машина должна была привезти домой из роддома нашего первого ребенка. Возможно, мы были молодыми и глупыми, но мы с Лео Бентли уже знали, куда движется наша жизнь. Жизнь была тёмно-синим «Мустангом», и шла в светлое будущее. Будущее, в котором не было Ган-Крика.

Находясь в тридцати шагах от машины, я увидела пожираемую пламенем руку в синей футбольной форме.

И я поняла, что в горящей машине, вне всякого сомнения, лежит без сознания и истекает кровью мальчик, за которого я мечтала выйти замуж с двенадцати лет.

— Кэсси! — послышался слева от меня чей-то голос, едва различимый сквозь порывы ветра.

Голос показался мне знакомым. Дэймон Кинг был — и остаётся — городским шерифом. Кроме того он был новым мужем моей матери. Он оказался отличным парнем. К моменту этой аварии они были женаты всего пару месяцев. Я помню, как подумала: «Он поможет». Зубы стучали так сильно, что, казалось, сейчас разлетятся на куски, и мне придется выплёвывать их в снег.

Дэймон. Он вытащит Лео.

Но он этого не сделал. Он сбежал вниз по насыпи, его крепкие ботинки и униформа шерифа гораздо больше подходила для такой погоды, чем моя хлипкая рубашка и кроссовки. Я смотрела на него, полагая, что он пойдет прямо к двери Лео, но вместо этого он перелез через ледяные глыбы и скрылся у пассажирской стороны «Мустанга».

«Какого черта?»

— Лео! — закричала я, но мои слова унесло ветром.

Было холодно, болело горло, и я не знала, что делать. Интуиция подсказывала мне бежать от машины, но любовь оказалась сильней. Любовь была глупа, притянув меня к машине, словно мотылька к пламени. Ха, пламя, теперь уже скорее настоящий костер, подействовало на меня удивительно успокаивающе, вырвав своим теплом из замороженного состояния. Что-то в этом огне вернуло меня к реальности. Я огляделась по сторонам и никого не увидела. Никто не хотел рисковать и подходить слишком близко, на случай, если вдруг машина взорвется, и не могу сказать, что я их за это винила. Но, что касается меня... Им пришлось бы оттаскивать меня силой, потому что я скорее бы сгорела, чем оставила Лео умирать.

Я внимательно осмотрела машину; дыхание клокотало у меня в груди, но я изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Мне нужно его спасти. В одном мне повезло — на пассажирской стороне автомобиля огонь бушевал гораздо сильнее. Я увидела, как языки пламени лижут руку Лео, но его лицо и тело были пока вне их досягаемости.

Я шагнула в ледяную воду и пробралась к водительской стороне автомобиля. Машина стояла под углом и частично погрузилась в реку, линия воды почти доходила до открытого окна Лео. Дверь водителя была придавлена большим валуном, открыть ее не представлялось никакой возможности.

Мне придется вытаскивать его через открытое окно. Я легла на валун и судорожно вдохнула воздух, когда сквозь одежду просочилась ледяная вода. Сунув руки в окно машины, я поняла, что мне необходимо забраться в окно и перелезть через Лео, чтобы расстегнуть его ремень безопасности. Это означало, что я должна запустить руку в пламя. От раскаленной боли, обжегшей мне все нервные окончания, в том числе и такие о существовании которых я и не подозревала, я закричала. Она жгла так нещадно, что я чуть не задохнулась, но не могла отступить, не вытащив Лео.

Просунув голову в окно машины, я тут же закашлялась от сильной боли и дыма. Я не могла взглянуть на Лео вблизи, не сейчас. Вдруг он умер... Нет. Я даже думать об этом не хотела.