Саймон Рэк - Джеймс Лоуренс. Страница 57

Ответа не последовало.

— Правильно, принц Алиф. Я хотел тебе снова показать, что случится, если вы отправитесь в путешествие. Десятки миллионов людей погибнут здесь на Алефе и далеко на Гимеле. Я убил всего восемь человек, чтобы не допустить большего. В противном случае вам пришлось бы совсем иначе складывать, вы должны согласиться, что это неплохой обмен. И еще одна вещь.

— Какая?

— Если попытаешься сделать что-то похожее в следующие два дня, я тебя убью. Ты веришь мне?

Алиф кивнул.

— Хорошо. Веришь, и хорошо. Богги и я, мы хотим конструктивно поговорить с тобой сегодня попозже. После того, как поступят предложения. Нам требуется твое и Тсадии согласие. Ясно?

— Да.

— Великолепно. Еще одна мысль. Я ждал много лет, чтобы сказать кому-то нечто такое, что скажу о твоей кузине Сильве.

— Что такое?

— Тебе надо отучить ее от вредной привычки.

Глава 7

Что такое честь? Всего лишь слово

Мирные предложения обеих сторон прибыли во время. Они оба были написаны от руки и завернуты в блестящую обертку, которая служила только для отвода посторонних глаз. Саймон быстро просмотрел оба буклета и бросил их на стол.

Богарт предался со всей святостью правоверного своему религиозному занятию — сборке и разборке пистолета. Он рассерженно посмотрел на два пакета, упавших на стол в нескольких дюймах от его пистолета.

— Ни один не предлагает ничего серьезного? Так?

— Это годится для подтирки в туалете, Богги. Больше некуда. Обе стороны остаются за своими фортификационными сооружениями и даже отказываются высовывать нос. Они не сдвинулись ни на йоту.

— Придется повыкручиваться.

— Да. Ты прав. До наступления ночи у нас еще полдня. Затем завтра наступит час правды. Пошли прогуляемся где-нибудь. Сходим в картинную галерею в подвальном этаже.

Богги и Саймон прихватили с собой револьверы. Покинули свои апартаменты и вошли в маленький частный, предоставленный им, лифт.

Хотя опускаться в подвал предстояло глубоко, это заняло у них меньше минуты.

— Спуск занял меньше минуты, но мне придется постоять здесь, и подождать, мой желудок прибудет сюда двумя минутами позже.

Саймон, смеясь над шуткой Богги, двинулся вдоль правой стороны к галерее, следуя расцветке стен — знаку, с которым сверился перед началом спуска. Необходимая предосторожность в этом горменгастском лабиринте.

Их уже ожидал посланник. Или точнее группа посланников ожидала их. Изобразив приветственную улыбку, радостную, Ангис Вейл стоял у вращающихся дверей. Его борода и усы были щеголевато подстрижены, хотя левый ус свисал на два дюйма ниже правого; плащ опрятный, серого рабочего цвета.

— Я знаю от принца, что вы сказали ему, что собираетесь делать. И мне не надо дважды повторять, что это хорошее, похвальное дело. Мне остается только пожелать самому себе, чтобы у меня достало нервов, смелости, отваги, мужества и сердца…

— Вспомните о своей кличке, мастер Вейл.

— Разумеется, разумеется, посол, Богарт. Он все сказанное вами принял к сердцу и решил нынче ночью обратить все свое внимание на ваши планы.

Саймон был шокирован.

— Вам известно об этом, Ангис! Я думал, что никто не узнает.

— Мой дорогой посол, нынче трудно что-либо удержать в тайне в Капуе, как сыру трудно поменять свой запах. Я почерпнул эти сведения из источников, близких к принцу, и поэтому знаю, что они верны.

— Сильва!

— Да, посол. Я слышал, что вы были близки с этой госпожой.

Взрывчатая усмешка Богарта:

— Госпожой!

Гувернер покачал головой.

— Я согласен, что мораль принцессы оставляет желать лучшего. Да, я помню, как меня однажды неожиданно вызвали к ней, и я нашел ее развлекающейся не только с…

— Так, значит, и она знает, — прервал его Саймон.

— О, да, она знает.

Богарт мгновенно понял, что тут подразумевалось. Если Сильва знает, значит, нет необходимости выяснять, сколько других человек знали об этом. Они просто не решались задеть принца и Тсадию. А если они решили проверить посла? Здесь многие хотят войны. Хотят сильнее, чем хотя бы микроскопической потери лица.

Значит, теперь в любое время им грозит опасность.

Пока Ангис стоял озадаченно между ними, оба офицера обменялись тревожными взглядами.

— Может, вернуться назад? Мы сможем удержаться в комнатах всю ночь.

— Нет, Богги. Уж если мы здесь, пойдем вперед. Держись наготове. Ангис, много ли посетителей в галерее?

— Боюсь, никого, посол. Картины никогда не интересовали мой народ. Я удивился бы, окажись здесь хоть одна душа. Совсем никого.

Галерея была обширной, экспонировалось искусство, практикуемое на Алефе, с несколькими залами из других планет галактики Омикрон. Экспозиция Гимеля занимала весьма небольшое место.

— Все потому, что народ на Гимеле больше интересуется увеличением количества больших чисел и мало обращает внимания на занятие искусством. Признаться, это огорчает меня.

Несколько минут трое мужчин гуляли по лабиринту, глядя на картины и скульптуры, слушая записи музыки, восхищались звуковыми скульптурами и чувствовали, как улетучиваются тревоги под действием эмоций.

После того как они осмотрели половину музея, Саймон остановился и посмотрел на воспитателя.

— Ангис, вы сказали, что недостаток созидательного искусства наших тоталитарных друзей с Гимеля огорчает вас. Я внимательно осмотрел художественные достижения вашего собственного мира, и меня поразила одна вещь.

— Уровень нашего искусства? Развитие пути творческого процесса?

— Нет, Ангис. Остановка развития искусства на Алефе!

Выражение лица Вейла изменилось.

— Остановка, Саймон?

— Да, очень хорошо представлены образцы двухсотлетней давности. Несколько примитивных картин постколонистского периода. Мне нравятся эти звуковые скульптуры в комнате Балларда, но им, должно быть, не меньше пятисот лет. Я все пытался увидеть, что ваши молодые современные художники изобразили в свете и звуке. Ангис, вы можете сказать мне, что ваши художники сделали за последние, ну скажем тридцать лет?

Наставник зашаркал ногами и, казалось, вдруг сильно заинтересовался огромной пластмассовой фреской под потолком. Саймону пришлось повторить свой вопрос, когда ему наконец ответил Вейл.

— Не много. Несколько красивых штучек для развлечения богатых женщин и ничего заслуживающего внимания. Все молодые люди, обладающие каким-то художественным талантом, работали там, где можно купить квартиры. Рисовали макияж для сановников.

— Этим сказано все, — произнес Богарт. — Если люди на вашей планете не умнеют и мир приходит в упадок, то жизнь так же плоха, как и жизнь на Гимеле. И в этом между вами нет никакого различия.

Ангис ничего не смог ответить на этот аргумент, и они молчаливо преодолели тяжелую вращающуюся дверь и вошли в зал с названием «Костюмы всех эпох». Это была одна из самых обширных комнат, которые они когда-либо видели; в ней ряд за рядом стояли стеклянные шкафы, в которых стояли манекены, изображавшие алефских представителей высших кругов в полный рост.

Богги фыркнул, — ни одной женщины и ни одного представителя из «низов»! Как это типично! Толпа бесполезных людей, бременем лежащих на обществе!

Ангис ничего не сказал. Они миновали примерно половину рядов разукрашенных павлинов, когда услышали звук открывающихся дверей, которые тут же закрылись. Высокие каблуки застучали по полу. Звуки шагов нескольких мужчин.

— Кто?.. Ангис, вы заявили, что люди сюда редко заходят!

— Посол, — как и Саймон, Вейл понизил голос до шепота, — а я же так вам и говорил. Теперь вы сами можете убедиться, что музей не заброшен. Удивительное совпадение, что именно сегодня кто-то сюда пришел.

— Никакого совпадения, Ангис. Держись позади нас. Саймон, позволь мне пройти первым.

Что Рэку пришлось согласиться с ним — это вне сомнений, так как громкий, высокого тона голос загремел эхом в пыльной комнате.