Османский узел (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш". Страница 30

Антихрист на Святом Престоле… Изабелла Трастамара понимала, что нынешний понтифик далеко не безгрешен. Только вот всё познается в сравнении, а на фоне немалого числа своих предшественников Александр VIпо количеству грехов даже терялся. Ни массовых казней, ни «валтасаровых пиров», ни даже какого-то особенного распутства. Всё в меру… для валенсийского гранда. волею Господа ставшего тем, кто он есть теперь. Да и влияние Святого Престола за время его пока что короткого понтификата не то что не убавилось, а заметно возросло. Укрепление власти духовной, возрождение Ордена Храма, выигранная война с Францией, сбор из разрозненных земель королевства, назначением которого, помимо прочего, должна была стать и защита Рима, доселе весьма уязвимого. Буллы о Новом Свете, избавлении от оспы, Крестовом походе… Иные понтифики даже одним подобным событием за время восседания на Святом Престоле похвастаться не могли!

Аптекарь сатаны. Это клеймо попытались поставить на другого Борджиа, коронованного. Всем было понятно, почему умирают некоторые враги этой семьи, пусть даже доказать причастность к этому сперва епископа, затем кардинала и великого магистра Ордена Храма, а теперь итальянского короля было почти невозможно. Способный создавать жуткие яды и чуть ли не волшебные исцеляющие снадобья, молодой Борджиа добился того, что о нём тоже поползли даже не слухи, а настоящие легенды. Вроде той, что главе тамплиеров достаточно сказать лишь слово, оформленное как проклятье, чтобы на другом конце света его враг умер… порой от совершенно естественных причин или же иной причине, никак с Борджиа не связанной. Однако «аптекарем сатаны» он стал со слов монахов, которые вменили ему в вину не только и не столько яды. Лекарство! То самое, от оспы, которое пусть и показало свою действенность, спасая не только жизни, но и излечивая от жуткого страха, но одновременно разрушило представление о «карах господних, обрушиваемых на род человеческий, нет от которых спасения, помимо молитв и покаяний».

Оказалось, есть оно, спасение. Более того, в той самой булле чёрным по белому было написано, что все попытки объявлять болезни «карой Господней», не разбираясь толком в причинах, что их вызвали – есть преступление перед Святым Престолом, за которое виновные понесут суровое, но справедливое наказание. Крикуны немного поутихли, но как только из Нового Света просочилась новая же болезнь… крики вспыхнули вновь. Борджиа же… молчали. То есть ни понтифик не выступил с очередной речью, ни король Италии не стал действовать своими довольно необычными, но дающими результат методами. А ведь лекарство было! Более того, показывающее результаты, хотя получение ингредиентов оказалось занятием длительным и не самым приятным. Впрочем, в сравнении с тем, как добывалась селитра, необходимая для пороха… Всё познаётся в сравнении, эта мысль вновь напомнила о себе королеве Испании.

Борджиа выжидали, не торопясь объявлять, что и новая заморская болезнь, подобно оспе, не станет смертельной. Хотя, в отличие от той же оспы, от неё не получится избавиться разом, как бы того не хотелось. Изабелла вспомнила последнее письмо от Чезаре, в котором тот во всех подробностях описывал даже не лечение – о нём присланные им врачи рассказывали ранее, ничего не скрывая – но о настоятельной необходимости скорейшего принятия мер, сдерживающих распространение заразы. Длительный срок «выдержки» отдельно от людей, проверка на наличие первых признаков болезни – это было понятно и естественно. Зато описание, как именно может передаваться заморская зараза… Глубина знаний о только-только появившейся болезни по меньшей мере удивляла. Соитие с больным, пусть даже не подозревающим толком о своём состоянии, как основной и наиболее верный случай заражения. «Бытовой» случай, когда использовалась одна посуда, бельё, прочее… И возможность избежать подобного при помощи «глубокого очищения», а именно кипятя и обрабатывая особыми растворами то, что могло быть источником. В этом письме Чезаре не вдавался в излишни подробности, но намекал на то, что скоро может не просто рассказать, но и доказать теорию о том, откуда вообще берутся большинство из известных болезней. Это звучало убедительно.

Оттого испанская королева и не отмахивалась от предостережений, приказав по возможности применять все меры предосторожности, а заодно настрого приказав основным возможным рассадникам болезни, а именно борделям, быть предельно осторожными. Заодно пригрозив владельцам серьёзными наказаниями.

Ирония была налицо! Она, столь много сделавшая для церкви и слуг Господа, сейчас вынуждена была признавать, что часть, и очень немалая, того самого духовенства, ополчается против того, что первым делом шло во благо добрым христианам. Признавая же, поневоле вспоминала ядовитую улыбку Чезаре Борджиа, которую не раз видела во время своего пребывания в Риме. В большей части случаев она возникала на лице Борджиа тогда. когда он начинал говорить о том пути, которым следует идти церкви, но по которому большая часть духовенства не будет двигаться, даже если их тащить насильно. Тогда Изабелла не верила… или просто не хотела верить. Сейчас же вновь и вновь возвращалась к тем словам, что ощутимо жгли не тело, а душу.

Глава 6

Цетинье, княжество Зета, июль 1495 года

Забавно бывает смотреть на страдания отдельно взятого засранца, чьё жизненное кредо можно было описать фразой «стремление приземлиться единственной жопой сразу на несколько стульев». И очень приятно видеть мучительное осознание того, что как раз эта политика приводит как раз к краю очень глубокой ямы. Произойдёт же падение или нет – это зависит от воли тех, кто несколько раньше по-хорошему предлагал не выделываться и выбрать верную сторону. Более того, обрисовали немалые выгоды как для тебя лично, как и тех, кто придёт на смену по праву наследования.

Хотелось ли мне пусть мимолётно, но посочувствовать положению Георгия IV Черноевича? Нисколько! Ему был предложен полноценный союз, он же, налим скользкий, предпочёл ограничиться самым минимумом, и это несмотря на позицию двух младших братьев, теперь уже однозначно враждебную независимости Зеты и вассальную османскому султану. Но нет, опять тянул, пытался ограничиться так называемым «доброжелательным нейтралитетом» и чисто торговыми, выгодными прежде всего для себя отношениями. Вот и получил в результате то, что стал в лучшем случае «свадебным генералом», да и то до поры до времени.

С момента битвы при Лефкасе прошло меньше месяца, но могущество османов на море было не то что подорвано, а разбито в хлам. Слишком многое поставил Баязид II на флот Кемаль-реиса, чересчур большое количество кораблей было ему дано. И теперь большая часть из них была на дне морском или же, будучи взята на абордаж, украшала собой одну из частей объединённого флота. К слову сказать, ни разу не бездействующего!

Сразу после победы примерно половина кораблей, в том числе и большая часть итальянских, получила приказ сперва преследовать недобитков. А затем, когда те будут либо потоплены, либо всё же оторвутся, вновь собраться в единый кулак. Зачем? Чтобы получить новые инструкции и. разделившись на несколько групп – когда малых, когда и не слишком – начать терроризировать торговые пути османов, топя и захватывая всё, что осмелится выползти из портов. Средиземноморье должно было контролироваться флотом крестоносцев, но никак не османами. Плюс к тому корабли близ островов и важных портов создавали угрозу высадки десанта, а значит не могли не заставить султанских военачальников суетиться, готовиться отражать удары с тех направлений, с которых они если и последуют, то не в ближайшее время.

Выигрыш времени – вот то, что было жизненно необходимо. Цель то простая – в относительно спокойной обстановке высадить армию в портах Зеты и венецианских, а затем, получив подтверждение о том, что Янош Корвин готов начать активные действия со стороны Славонии, привлекая этим внимание, создавая ещё одну угрозу империи. на сей раз на сущее и ощутимую, сделать собственный ход. Мда, простая цель, но реализации сложная.