Путь Избранной (СИ) - Виор Мирослава. Страница 39

Приказываю очистить голову от яда, и передо мной разворачивается панорама жизни мужчины.

«Маленький мальчик, сидя на коленях у отца увлеченно слушает рассказ об удивительных путешествиях по Икии, затем соскакивает и бежит к огромной карте на стене.

— Я сюда отправлюсь, папа! — радостно восклицает он, а отец, по-доброму смеясь, берет его на руки и рассказывает о выбранной сыном точке на карте».

Теплое воспоминание, пронизанное заботой и любовью, которую я ощущаю наравне с мальчиком, как будто я и есть он.

«Теперь я стою возле кровати тяжелобольного отца и слышу последние его слова: «Всегда будь справедлив, Хедвиг». Далее похороны, слезы и обида на несправедливость со стороны светлых богов, которых я умолял вылечить папу, а они не услышали меня».

Отныне мир мальчика стал мрачным и безрадостным.

«Тетя — религиозная фанатичка заставляет читать объемную молитву светлым богам, чтобы они поскорее вернули Избранную. Стоять перед домашним алтарем надоело, очень хочется погулять и я крадучись, выскальзываю к входной двери. Тетя ловит меня, сильно избивает и, поставив на колени на мелкие камешки, требует чтение молитв вслух. И я, захлебываясь слезами, возношу хвалу светлым богам, прошу их простить тупого нечестивца и даровать Светлому королевству новую Избранную. За каждое забытое или нечетко произнесенное слово, она больно бьет меня, обзывая выродком, позором Светлого храма и своим наказанием».

«Сейчас назовут результаты вступительных экзаменов, и я узнаю, буду ли учиться в спецшколе с уклоном по географии.

— Вы показали отличные результаты по всем дисциплинам, но мы не можем принять вас. Мест для особенных детей в нашей школе больше нет.

— Но я обычный! — кричу я от обиды за то, что уже в который раз мне отказывают из-за моего происхождения.

— У руководства школы иное мнение насчет полуоборотней. Я сожалею, Хедвиг Иден Палм. Но ничего изменить не могу, против системы, принятой во всем королевстве не пойдешь. Теперь вы можите учиться только в особых пансионах, предназначенных исключительно для полуоборотней. В иные заведения для вас закрыта дорога».

«Мне уже тринадцать! И я могу быть членом вашей банде! — кричу я, требуя от старших мальчишек взять меня к себе и обучить воровству. Они смеются и говорят, что если я украду пряник вон у того уличного торговца, они возьмут меня к себе. И я украл. Теперь я тоже стану вором и буду свободен!»

«Жизнь в банде нелегка, но возвращаться обратно к тетке-фанатичке я не хочу. Я не позволю ей больше измываться надо мной! Я буду сильным и справлюсь со всем сам! — сидя возле костра, думаю я и кручу в руках украденный золотой браслет с драгоценными камнями, который отдам в виде доли в общий капитал своей банды и тем самым снова докажу свое право быть ее членом».

«Ярко освещенная комната. Я, шестнадцатилетний, в кандалах сижу на стуле. Напротив стоит законник из органов безопасности.

— Ты убил боевого мага и шанса на то, что тебя помилуют — нет. Ты вор, вечный изгой и теперь еще убийца, которого завтра повесят. Но я могу тебя спасти. Тебе стоит лишь принять мое предложение и стать моим агентом.

— Так я вам и поверил! Думаете, я настолько глуп, что не понимаю, что вы лжете? — огрызаюсь я и передразниваю. — Стать агентом, ахахахахаха! Полуоборотень агент Департамента особых дел, ахахахахахах!

— Я не лгу. У тебя есть нужные мне способности, и я всего лишь предлагаю обменять их на жизнь. Это сугубо деловая сделка, и либо ты соглашаешься тридцать лет служить у меня, либо умираешь. Выбор за тобой, — холодно ответили мне и ушли».

«Заклинание с оглушительным свистом пролетает рядом и разрывается где-то сзади. Другое попадает в бок, причиняя жуткую боль.

— Бездна подери темных и эту войну! — ругаюсь я и теряю сознание».

«Шпион долго сопротивлялся, но шутка в том, что от моего клинка еще никто не уходил. Вот и его бедро «случайно» повстречалось с моим кинжалом.

— Кто тебя послал?

— Я не видел, я не знаю, — хнычет он.

— Подумай хорошенько, — и хладнокровно прокручиваю кинжал, глубоко ушедший в его бедро.

— Ааааааааааааааа! — кричит он, и я повторяю вопрос.

— Это Клейм Ейн, еще один наш связной.

— Сломался. Теперь он мне не нужен, — и точный удар в сердце убивает шпиона».

— Быстрее! — приказываю я, не в силах больше смотреть отрывки из жизни Охотника. Жизнь, полную боли, страданий, непонимания, крови, жестокости и незаслуженных обвинений.

Воспоминания в быстром калейдоскопе проносятся передо мной, и лишь изредка я могу разглядеть четкую картинку. А вот эмоции я ощущаю в полном объеме. Здесь и усталость от своей «работы», и желание поскорее все это прекратить и избавиться от ярма договора о службе в Департаменте, и тяга к свободе. Здесь также отчетливо присутствовали и постоянная настороженность ко всем из-за своего происхождения, и всплески агрессии, которые были направлены по отношению к нечисти, и разочарование после очередных отношений с девушками с примесью осознания, что все это не то. И я. Сначала я была воспринята с острой ненавистью, но чем быстрее крутилась это мутная кинолента, тем больше теплых чувств появлялось по отношению к Избранной.

«Залепила пощечину, ушла подальше и отвернулась. Обиделась.

И я вижу себя со спины, сидящую в клетке наемников.

Когда она злится, становится еще более красивой и желанной. Больше нет смысла отрицать очевидное. Теперь я точно уверен, что люблю Избранную и сделаю все, чтобы добиться ее. И даже герцог мне не помешает».

«— Зачем ты мне лгал, если знал, что любишь только ее? — упрекает меня Беллавия.

— Прости меня. Я надеялся, что влюблюсь в тебя и смогу преодолеть это неожиданно возникшее притяжение к Избранной. Я правда хотел поступить именно так, потому что ты замечательная, умная, красивая, добрая и удивительная девушка. Я искренне сожалею, что обидел тебя, — произношу я.

— Будь ты проклят, Хедвиг Иден Палм! — в сердцах восклицает целительница и уходит. Я смотрю ей вслед и отчетливо понимаю, что переключить свое внимание на Белли, чтобы побороть неожиданно проснувшуюся любовь к Лене, было моей глупейшей ошибкой. Я только обидел ни в чем неповинную девушку, и еще сильнее влюбился в ту, которая только отталкивает меня».

«В конце коридора забрезжил свет. Выход из пещеры близок. Но тут я слышу свистящий звук, словно стрела летит. Отталкиваю Елену, и что-то вонзается мне в грудь. Я падаю, появляется острая боль в сердце, перед глазами все плывет, а дальше наступает тьма».

Во всем теле ощущается сильная усталость, в груди чувствуется жжение, ибо сращивать раны крайне неприятное и очень болезненное ощущение. Я с трудом разлепила свинцовые веки. Пещера, я стою на коленях перед Хедвигом, чья рана затянулась, а грудь размеренно вздымается и опускается от дыхания мужчины. Я смогла спасти его.

— Выпей, — слышится голос Стена и к моим губам подносят что-то. Пью горькую тягучую жидкость и кривлюсь.

— Потерпи. Это поможет восстановить твои силы, — склянку убирают, и теплые ладони взяли мою руку и начинают вливать магию. Как же приятно получить силу и энергию, когда сам на нуле. И опереться на сильное плечо, когда сил держаться уже нет.

Оглядываюсь по сторонам и замечаю, что пещеру освещают розовые закатные лучи. Получается то, что показалось мне лишь тридцатью-сорока минутами, оказалось на деле часами. Но о потерянном времени я не жалею. Хедвиг жив и здоров. Он очнулся, выпил какие-то снадобья и с помощью целительницы уже привстал. Она осыпает его лицо поцелуями, крепко обнимает и плачет. Истинная любовь, которую он заслуживает, но которую так опрометчиво оттолкнул.

Теперь я поняла и причины его ненависти к Избранной и служителям Светлого храма, и причины его сложного характера. Он просто глубоко несчастный человек, который как и все мы нуждается в любви и понимании, но который вместо этого получил лишь оскорбления, ненависть и глубокие душевные раны.

И я устало закрываю глаза, наслаждаясь согревающими душу потоками светлой магии. Когда процедура было завершена, я почувствовала прилив бодрости и сил и встала на ноги.